— Мы тебя возьмем, если хочешь, можешь больше никуда не ходить.
— Конечно хочу!
И понимая, что поступление в кармане, к следующему туру кардинально поменяла программу, при том неслабо так: Гарсиа Лорка «...Ррразбивается чаша утрра. / Нначинается плач гитаррры...» и полет голой Маргариты на метле из «Мастера...» вместо этой Липочки. Но мэтры посмотрели на эту разнузданность и посоветовали все же вернуться к старой программе.
Виктор Иванович Коршунов... Запомнила его потрясающе красивым человеком: всегда в форме, подтянут, элегантно одет. Своим присутствием нас не баловал, поскольку был поглощен заботами о Малом театре — он занимал пост директора, еще и много играл. Но все же нередко приходил к нам на мастерство актера, что придавало значимости каждому такому дню. Правда, его педагогические методы были порой жестокими. Если студент не понимал, чего Коршунов от него добивается, мастер делал замечание, поглаживая по щеке. Вроде не ожидаешь ни малейшего подвоха, а он вдруг как влепит пощечину! Впрочем, оплеухи раздавал не каждому, а только особо одаренным. Ну и мне перепадало тоже.
Курс у нас подобрался молодой — большей частью ребята сразу после школы. Дружный. За четыре года очень сблизились — до сих пор общаемся. Подкармливались то у Тани Шитовой, то у Марата Башарова. Спасали от голодной смерти и родственники Егора Дронова и Миши Сафронова. Есть-то хотелось, к тому же постоянно! К счастью, все выжили!
Я была на третьем курсе, когда Сергей Соловьев собрался ставить в Малом театре «Дядю Ваню» и позвал в спектакль меня. Но Коршунов категорически запретил участвовать, сказал: «Рано, ты еще не готова». Обиделась, и когда по окончании училища получила приглашение в труппу Малого театра, отказалась и выбрала «Сатирикон», куда тоже брали.
Некоторые актеры считают, что у Константина Аркадьевича крайне непростой характер, но я этого не заметила. В «Сатириконе» царила невероятно творческая атмосфера, никто не интриговал, жизнь была классной, прям пионерлагерь. Правда, требовалось всецело отдавать себя театру — служить. Но я как представила, что проработаю в «Сатириконе» до старости, испугалась. (Вот, опять испугалась!)
А тут еще в Театре Моссовета начали репетировать «Униженных и оскорбленных» и пригласили меня. Достоевский — мечта каждого актера, вчерашнего студента. Встретиться с его героями, пострадать в надрыве, поплакать — желанный опыт! Райкин отнесся уважительно: «Понимаю, не сложится там — возвращайся». Увы, спектакль закрыли, но все же я осталась в Театре Моссовета.
Мой Театр. Хотя и ушла из него больше десяти лет назад, люблю там всех. Душевные люди и партнеры по сцене: Анатолий Васильев, Валерий Сторожик, Евгений Стеблов, Людмила Карташова, Ольга Остроумова, Рита Шубина и Валера Яременко, Марина Кондратьева, Даша Фекленко, Таня Родионова.
Никаких видимых причин оставить «Моссовет» не было, просто в какой-то момент почувствовала, что ежедневная рутина затягивает в болото. У меня так бывает, когда все слишком хорошо. В состоянии покоя находиться не могу, время от времени требуется все разрушить и начать заново. А ведь у меня тогда даже кино не было... Но раз решила — надо менять! Вот и пошла к Павлу Осиповичу Хомскому объясняться, излагать причины ухода. Худрук, интеллигентнейший человек, делал вид, что все понимает, но не удивлюсь, если мысленно крутил пальцем у виска. Отпустил конечно.
