Низкое небо в этот день оплакивало ушедшее лето холодными слезами дождя. А Кекушеву казалось, что оно оплакивает его внезапно рухнувшую жизнь. Архитектор долго бродил по улицам и совсем промок, пришла пора возвращаться домой, но ему не хотелось. Сквозь капли дождя уже блестели фонари, куда-то непрерывно спешили, переговариваясь, веселые прохожие, звенели трамваи, гудели редкие моторы. Он все-таки взял извозчика у Страстного монастыря, устало бросил «На Остоженку», откинулся под навес пролетки и вновь погрузился в невеселые думы: «Кто он? Красавец Иван Фомин? Но он вернулся в Петербург... Василий Кузнецов? Воейков? Впрочем, какая разница...»
Лев Николаевич всегда был о себе высокого мнения. Солидный, импозантный, обязательно в белоснежной рубашке и стильной тройке, он являлся видным мужчиной и производил впечатление на дам. Но сегодня сильный и уверенный в себе человек, не боявшийся ни зависти, ни конкуренции, ни сплетен, получил удар, откуда не ожидал. Он знал, что гордец и не сумеет простить — мать Кекушева происходила из польской шляхетской семьи...
Окна рыцарского замка уютно светились. Это жилище он строил для долгой и счастливой жизни с любимой женщиной, но, как оказалось, она променяла его на другого.
Архитектор с порога объявил: «Мне нужно поговорить с тобой, Аня». Пятилетняя Катенька подбежала к отцу и повисла на нем. «Ах ты, моя шалунья», — с нежностью произнес Лев Николаевич. И с болью отметил, что младшая дочь как две капли воды похожа на мать. Он досадливо отвернулся, жестом пригласил жену следовать за ним и прошел в кабинет. Там, подойдя к окну, сказал, не оборачиваясь: «До меня дошли слухи, что у тебя роман с одним из сотрудников моего бюро. В подробности вдаваться не желаю, но разговоров за спиной не потерплю. Я ухожу. Этот особняк, доходный дом и дачу оставляю тебе и детям».
На растерянном лице Анны отразилась целая гамма чувств, но она не произнесла ни слова.
Ранним утром, собрав кое-какие вещи и рабочие чертежи, архитектор покинул свой дом. Холодный осенний ветер уносил последние листья. По железному карнизу опять застучал нудный противный дождь. Он задержался на крыльце, собираясь с силами, и шагнул в осеннее ненастье. Посреди улицы с метлой в руках застыл дворник, провожая барина удивленным взглядом...
