После этого целый год мы спокойно жили с Нюсей в Питере. Летом на два месяца съездили на море, жили в Судаке у друзей. Оказывается, она ни разу в жизни не видела моря!
Как-то дочка мне призналась: «Я столько лет сидела на подоконнике и ждала, когда ты ко мне придешь! Засыпала и думала о тебе. Все дети гуляют с мамами, а у меня мамы нет. Когда ты вошла в комнату, я так обрадовалась, но не могла этого показать...»
Нюся была как Маугли — ею, видимо, никто особо не занимался. Я стала покупать ей одежду, приучая одеваться со вкусом. Она обожала есть бутерброды с дешевой колбасой — еле отучила от этого. У Нюси обнаружили плоскостопие, я отвела ее к ортопеду, и он сделал специальные стельки, мы приобрели коврик для ходьбы. На ночь пела ей колыбельную, оказывается, раньше никто этого не делал...
Она была совершенно затравленным ребенком и не смела обо мне в той семье говорить. И что бы там Панин ни заявлял, Нюся совершенно другой человек, когда со мной.
Он орет на всех телеэфирах, рассказывая, как целый год искал свою дочь: «Ее прятали, мне не давали общаться», — старается изо всех сил заработать очки у аудитории. Но это неправда. Мы жили с Нюсей в моей квартире по старому адресу, телефон я свой не меняла. Он не звонил, больше не появлялся и, казалось, успокоился...
— А у тебя не было искушения настроить дочь против семьи Алексея?
— Было, но я этого не делала и делать не буду. Не настраивала, а рассказала ей, как было. Где-то прочитала правильную мысль: «Никогда не делайте из детей дураков». В общем, Нюся умная девочка и сама многое понимала. Кстати, ее становление как личности произошло именно со мной, мы с ней много беседовали о правах человека, о ее правах, о важности образования — образованный человек решает сам, неподвластен «промыванию мозгов», будь то медиа или кто-то конкретный. Я говорила ей: «Твой хлеб — твой ум, ты можешь быть свободна и путешествовать, твои знания — это твой капитал». Беседовали о строении Вселенной, о науке, исследованиях в космосе и медицине, строительстве новых телескопов и важности знания основ программирования, а следовательно, математики... Не перечислить.
Я ей рассказала, как боролась за нее, как меня не пускали на порог. Звонила в квартиру, а мне не открывали, хотя я слышала за дверью голос дочки. А на следующий день опять по телевизору завывающий Панин: «Юля, приди, твоя дочь по тебе скучает!» Рассказывала, как приехала в Москву зимой и купила на рынке корзинку черешни. Мне так хотелось сделать Нюсе сюрприз. Звоню, а дома никого нет, хотя мы заранее договаривались о встрече. Долго сидела на лавке с этой черешней и рыдала.
А Нюся мне рассказала, что бабушка, когда приезжали приставы, прятала ее в шкаф. Я старалась оправдать бабушку Таню, хотя это было трудно. Объясняла Нюсе, что, видимо, она делала это по недомыслию, а не со зла. Еще, оказывается, Татьяна Борисовна ходила к колдунам.
Маленькую девочку просили рисовать домик без дорожки, чтобы «мама по дорожке не пришла и тебя не забрала». Это же надо так пугать ребенка собственной матерью!
Нюся называла бабушку мамой, и Татьяна Борисовна не только не препятствовала этому, а, думаю, поощряла. Ей хотелось занять мое место. Так меня потихонечку вычеркивали из жизни ребенка. Когда мы стали жить вместе с Нюсей, поначалу она путалась, называла меня «мама-бабушка-мама», а потом буквально за неделю перестроилась. Все встало на свои места...
— Так с кем же жила Нюся: с бабушкой или с отцом?
— В основном она жила с бабушкой в деревне. Панин, судя по всему, приезжал нечасто. В ее воспоминаниях о папе папы нет: «Я его ждала-ждала, он обещал к моему дню рождения приехать, но не смог... опять уехал... не позвонил...»
В деревне Даниловка Судогодского района Панины построили дом. Это проклятый дом! Он построен на моих крови и слезах! Я там была несколько раз, приезжая с приставами за Нюсей. Вначале это была старая изба, потом появились фундамент и два деревянных этажа. Помню, как я лазила по этой стройке, искала дочь. Думаю, они ее прятали от меня у соседей.
