Несмотря на свои барственные привычки, дядя Юра был человеком исключительной храбрости — гражданской и мужской. Во время войны он служил военкором на Северном флоте, а в 1946 году залез на столб в Комарово и скинул громкоговоритель, передававший печально знаменитое постановление ЦК об Ахматовой и Зощенко. В годы борьбы с космополитизмом опубликовал повесть, где сделал главным положительным героем врача-еврея, за что подвергся официальному разносу. И вообще — нешуточно рисковал: часто ввязывался в уличные драки, защищая слабых. Однажды в ресторане, услышав из уст подвыпившего гражданина слово «жид», не раздумывая влепил ему пощечину. К несчастью, тот оказался милиционером и профессиональным боксером и сломал дяде Юре ногу. После смерти Юрия Павловича у него на прикроватном столике нашли обрывок бумажки с надписью: «Как бы умереть не кокетничая...»
До 1957 года мы и Германы летом жили вместе на литфондовской даче в Александровской под Ленинградом. Наша семья занимала первый этаж, Германы — второй. В кабинете Юрия Павловича, где они с отцом писали сценарий фильма «Дело Румянцева», который будет пользоваться у зрителей грандиозным успехом, висела клетка с любимой канарейкой дяди Юры — он тогда увлекался певчими птицами. В ту пору отец довольно много курил, а дядя Юра вообще был заядлым курильщиком — он и умер, по-моему, не выпуская изо рта гаванской сигары. Так вот, проведшая несколько недель в непроглядном табачном тумане канарейка не выдержала и скончалась...
С сыном Юрия Павловича — Лешей, впоследствии прославленным российским кинорежиссером — я был знаком тоже «с молодых ногтей». Леша, серьезно занимавшийся боксом в тяжелом весе, казался мне — пятилетнему мальчишке — кем-то вроде Гаргантюа. Когда он приезжал в Александровскую, их домработница Надя ставила перед ним огромную сковородку с десятком котлет, которые на моих изумленных глазах Леша картинно проглатывал одну за другой.
В середине шестидесятых в результате некоторого потепления международной обстановки расширились контакты с заграницей. У Германов обнаружилась обширная родня в Европе и Америке. К нам в Комарово приезжали двоюродный брат дяди Юры — американский миллионер Михаил Клюге с семьей и брат жены Германа, тети Тани, — Сергей Александрович Риттенберг, или дядя Гуля, как называли его дома. Он преподавал поэзию Серебряного века в Стокгольмском университете. Сам ровесник этого века, дядя Гуля обладал феноменальной памятью и знал наизусть сотни, если не тысячи стихотворных строк. Было бесконечно любопытно следить за дуэлью на цитатах между ним и другим частым гостем нашей комаровской веранды — главным редактором знаменитой «Библиотеки поэта» Владимиром Николаевичем Орловым. В то время тома «Библиотеки...» со стихами Мандельштама, Цветаевой, Сологуба становились раритетами сразу после выхода из печати и продавались только за валюту в магазинах «Березка».
