Стал я искать связки, чтобы их сшить, но по своей тогдашней дремучести не знал, что когда мышцы сокращаются, связки уходят внутрь и их надо вытягивать наружу. На всякий случай взял иглой поглубже, наобум, и думаю: прихватил я связку или нет? Хорошо, догадался попросить больного пошевелить пальцем. Он пошевелил, у меня от сердца отлегло. А ведь случайно получилось!
В другой раз доставили пациента, вся голова у которого была в крови: он подрался с соседом, и тот огрел его металлической трубой по башке. Когда я в перевязочной зашивал раненому голову, дверь распахнулась и на пороге появился другой мужик, сильно пьяный. С криком «Вот ты где!» он бросился на моего больного, я попытался вклиниться между ними, началась драка.
Насилу мы с медсестрой отбились и вытолкали пришельца вон.
— А с необычными случаями исцеления сталкивались?
— Однажды наша студенческая группа присутствовала на осмотре больного. Он стоял на четвереньках, в задний проход ему вставили специальную трубку. Случайно мужчина повернул голову, чтобы взглянуть на того, кто смотрел в трубку, а это была красивая девушка. Вдруг пациент вскрикнул: «Соседка!» — и потерял сознание. Но, видно, от пережитого потрясения у него все прошло, и на следующем осмотре ничего плохого мы у него в прежнем месте не обнаружили.
Был еще у нас с Аркадием Аркановым — мы ведь учились в одной группе — больной во время практики в Тульской области.
У него был рак. Каждый день во время обхода Арканов спрашивал пациента: «Как вы себя чувствуете?» И каждый день тот отвечал: «Да получше, доктор, получше». На пятнадцатый раз Аркадий сказал ему: «Ну, если получше, скоро будем выписываться». Через месяц мы встретили этого мужика в лесу — он нес в авоське пустые бутылки. Спросили, как его самочувствие. «Да получше, доктора, получше». Потом мы узнали, что у него все прошло.
— Скажите, Арканов всегда был таким… отрешенным?
— Всегда. Вот история. На экзамене по терапии ему достался билет, в котором требовалось рассказать о пульсе. Экзамен мы сдавали профессору Мясникову, личному врачу товарища Сталина. Арканов вышел, вместе с профессором подошел к одному из студентов, взял того за запястье и застыл.
Мясников терпеливо стоял рядом, переполненная аудитория сидела, затаив дыхание. Прошло пять минут, Арканов поднял свою свободную руку и стал смотреть на часы. Легкий шум пошел по рядам. Аркадий еще постоял, глядя на циферблат, потом отпустил руку «больного». Мясников спросил: «Ну?» И Арканов ответил: «Бьется». Хохот в аудитории гремел невообразимый, даже профессор смеялся.
Потом мы сдавали предмет «Организация здравоохранения» — о том, как строить больницы и поликлиники, что в них на каком расстоянии должно находиться друг от друга. Запомнить это было невозможно, поэтому Арканов один из разделов зарифмовал. Экзамен я сдавал раньше него и сказал преподавателям: «Спросите, пожалуйста, Арканова вот эту тему, он ее хорошо знает».
Педагоги нас любили, и когда Аркадий пришел на экзамен, его попросили рассказать тот самый раздел. В ответ он прочитал свои стихи. Ему попытались задать дополнительные вопросы, поняли, что больше он ничего из предмета не помнит, и отпустили с миром, поставив «четверку». Арканов, выйдя из аудитории, протянул обиженно: «А почему мне «четыре»? Я же отвечал на «пять»…» Я ему: «Аркан, побойся бога!» Он: «Ну, наверное, ты прав…» И мы пошли домой.
— Вы собирались врачевать тела, а попутно занялись и душами, то есть актерством. Оно в результате и стало вашим главным занятием. Как это случилось?
— Оба маминых брата были артистами. Не профессиональными — стихийными. Обожали устраивать представления.