Мама писала, что навсегда уезжает в Англию… Дети были так ошеломлены случившимся, что даже не плакали. Спустя год его старшие сестры Зое и Соня переехали к Грейс — мать в Лондоне нашла работу и сняла квартиру, а мальчики, Ян, Ральф и Хью, остались с Крисом. Они никогда не слышали от отца ни одного дурного слова в адрес бывшей жены. Будто такое поведение у женщин в порядке вещей: сначала они рожают пятерых детей, а потом украдкой сбегают от них под покровом ночи на край света.
Кристофер Джекман в самом деле не держал зла на Грейс. Пусть жена и разбила его сердце на сотни мелких осколков, но виновата ли она в том, что произошло? Маленькая легкокрылая птичка перестала петь, очутившись в клетке. Скоропалительный брак, беременности одна за другой — Крис был католиком и все эти штучки типа контрацепции считал страшным грехом, не говоря уже об аборте, прости господи!
Он вообще оказался для нее слишком приземленным. Грейс, светловолосая, изящная, с быстрыми тонкими пальцами, конечно, нуждалась совсем в другом муже… А Крис, бывало, как гаркнет — посуда падает с полок. В армии старший Джекман увлекался боксом, в два счета мог отправить в нокаут любого здоровяка, а в мирной жизни стал обыкновенным бухгалтером. Он сорвал молодую жену с насиженного места в пригороде Лондона и уболтал переехать в Австралию — прекрасную далекую страну, где их ждет большое счастливое будущее. Они ступили на обетованную землю с четырьмя маленькими детьми, пятый, Хью, был уже на подходе. Крис быстро освоился на новом месте, нашел работу в приличной фирме Price Waterhouse, а Грейс…
Она чувствовала себя здесь чужой. После рождения Хью бедняжка почти год провела в больнице: ее накрыла тяжелейшая послеродовая депрессия. Хью растили крестные, мистер и миссис Коллинз-Берд, жившие по соседству с Джекманами. Добрейшие безотказные люди: у самих куча детей мал мала меньше, но они не могли пройти мимо чужого горя. А это оказалось самое настоящее горе: на маленьких Джекманов нельзя было взглянуть без слез — голодные, чумазые, оборванные... Поди, несладко им без матери… Когда эта бесстыжая вернулась в семью, Дебора Коллинз-Берд хотела отхлестать ее мокрым полотенцем, чтобы впредь думала, что творит, но увидев у калитки худую, изможденную женщину с мертвыми глазами, опустила руки. Бог его знает, за что наказывает…
Семь лет Грейс честно пыталась быть хорошей матерью: стряпала, стирала, проверяла уроки у своей шумной, неугомонной оравы.
Разве она жила все эти годы? Так, медленно плыла по реке незнамо куда и однажды не выдержала — собрала вещи и ушла. В северном пригороде Сиднея Уорунге это невиданное происшествие обсуждали полгода. Особенно сердобольные соседки жалели самого младшего из брошенных детей — хорошенького кудрявого Хью. Миссис Коллинз-Берд даже просила Криса отдать мальчика ей на воспитание: она же его своей грудью выкормила, можно сказать, от неминуемой смерти в младенчестве спасла. Но Крис ни о чем подобном и слышать не желал. Все сыновья будут жить с ним, и точка! Ничего, как-нибудь выдюжим, вместе им все равно будет легче, чем по одному. И правда: все его мальчики вышли в люди. Старшие братья Хью поступили в университет, и сам он явно не собирался от них отставать.
Учился примерно. Криса смущало только одно: младший сын был слишком мягкий и влюбчивый. Девчонки за ним бегали гурьбой: в детском саду он уже целовался с Мартиной Брюс, в школе крутил бурный роман с Сарой Доусетт. Когда Хью переезжал из пригорода в общежитие Технологического университета, Cара рыдала — не знала, как жить без любимого, которому едва исполнилось восемнадцать. Слава богу, девчонка быстро утешилась и выскочила замуж за другого. Крис не одобрял излишней экзальтированности красотки Сары. Да и вообще он так натерпелся от баб, что больше не доверял им.
Что касается самого Хью, то он тоже недолго убивался по своей первой любви. Жизнь вокруг била ключом. Днем он бегал на лекции, вечерами пытался подзаработать: отец не очень- то раскошеливался.
Хью успел поработать в ресторане, на бензоколонке, даже пробовал себя в роли клоуна на детских праздниках в торговом центре. В один прекрасный день он прорвался на конкурс телеведущих программы о моде In Fashion. На вопрос, кто такой Маноло Бланик, Хью, не раздумывая, брякнул — итальянский поэт, чем вызвал приступ хохота у редакторов. Но ничего, ему быстро простили этот ляп. Парень пришелся ко двору на кабельном канале: предупредительный, милый, улыбчивый — Хью вполне справился бы с и ролью ведущего прогноза погоды, а там, глядишь, и до политического обозревателя рукой подать. Он всерьез собирался связать жизнь с телевидением, но случилось нечто, в корне изменившее его планы. В двадцать два года, незадолго до получения степени бакалавра в сфере коммуникаций, Хью забрел на курс драмы, где без особых усилий получил главную роль в спектакле по пьесе Вацлава Гавела «Меморандум».
