Сначала возникла версия: может, он это делает, чтобы алименты потом не платить? Должно же быть хоть какое-то объяснение… Это я сразу отмела — его официальная зарплата была 10 тысяч. Рублей. То есть ему, наоборот, выгоднее было бы алименты как раз платить, если уж на то пошло. Тем более Дима знал: денег у меня хватает — и на себя, и на ребенка. Да и не жадничал он. Ну что еще? Конфликтов у нас не было. Ревность? Никогда я в нем этого не замечала.
Так мы гадали, я как-то пыталась его мысленно и в разговорах оправдать, найти хоть какую-то причину, но это до сих пор для меня загадка. Жил бы да радовался, ведь на редкость цивилизованные были отношения. То ли накрутил его кто-то: Димины друзья-знакомые полностью контролировали своих жен — и бывших, и нынешних, и подруг, и всех детей, привыкли всем управлять.
А может, хотел за границу уехать и Алису с собой забрать (он, кстати, потом уехал, только без нее). Что теперь гадать — мне он этого так и не объяснил, уперся — и все.
Тогда и начался мой многолетний кошмар: когда внутри поселяется страх, когда каждую секунду понимаешь, что у тебя могут отобрать ребенка или устроить какую-то провокацию.
Мы боролись за Алису месяцами, годами. Встречные иски, кассации, пересмотры дел, опять кассации, надзор... В районном суде не осталось в результате ни одного судьи по гражданским делам, который не участвовал бы в нашем процессе. Адвокаты бились жестко, использовали любые юридические зацепки — вспоминать не хочется.
Кто прошел через подобное, меня поймет.
Но даже мои близкие знакомые не знали тогда, что мы с Димой сражаемся за ребенка.
И на работе тоже никто ничего не знал. В прессе я тем более никогда ничего не говорила — мы же не в шоу-бизнесе работали, к чему скандалы?
Замечали, конечно, что Мельникова, которая обычно была болтушкой, замкнулась. Когда кто-нибудь приставал с расспросами, я говорила, что просто устала, дел много навалилось...
Но сил на то, чтобы «сохранять лицо», уходило столько... Надо вести эфир, а в это время идет судебное заседание, на котором решается Алисина судьба. Надо быть там — а я не могу!
В двух разных судах принимались противоположные решения, в мой дом приходили представители органов опеки, приставы, милиция... Это был постоянный кошмар: когда просыпаешься и не знаешь, чем кончится день, но точно ничего хорошего не ждешь. Открываешь почтовый ящик — а там какая-нибудь очередная кляуза или повестка.
Единственным человеком на канале, который знал о том, что со мной происходит, был Артем, мой шеф-редактор. На телевидении среди мужчин и мнительных типов много, и истериков, а Артем был таким островком спокойствия, общался со всеми по-доброму, легко. Он слышал, как я говорила с адвокатами по телефону, однажды мне пришлось отпроситься с эфира на суд. Так постепенно Артем оказался посвященным в то, что происходит в моей жизни.
— Настя, а вы в то время были готовы к тому, чтобы завести роман?
— Да какие романы?
Перевести дух некогда — вся в процессах, бумагах, да и работу никто не отменял. Какая тут может быть любовь?
Артем же вел себя очень деликатно, он просто помогал мне — ненавязчиво, по-дружески, хотя я его ни о чем не просила. Потом он перешел на НТВ — шеф-редактором в главный вечерний выпуск новостей, но мы продолжали общаться. И как-то незаметно его дружеская забота и внимание переросли в нечто большее, он начал за мной ухаживать.
Артем был свободен, предыдущие его отношения закончились, и он как-то очень быстро предложил мне выйти за него замуж, поехал знакомиться с моими родителями, попросил моей руки.
Я увидела нормальное искреннее чувство и была очень благодарна Артему за то, что напомнил мне — так бывает. И так должно быть. Когда тобой восхищаются, когда никто не определяет границ, когда все естественно, просто, душевно. Мы оба заслуживали любви, понимания и стали жить вместе. Я почувствовала, что семейное счастье возможно. Было непривычно: я заходила в квартиру, а там пахло ужином, часто и самой хотелось приготовить что-то вкусненькое. Порой меня ждал какой-нибудь приятный сюрприз, много цветов...
Моя ошибка, наверное, в том, что я не заметила, как глубоко Артем погрузился в мои проблемы, я-то к ним уже привыкла, для меня это были уже, можно сказать, унылые трудовые будни.
