Брала старое платье, расшивала его блестками, украшала камешками. Как я добывала эти камешки — отдельная история! В комиссионках покупала вечерние сумочки из камней, у каждого камешка разгибала оправу, доставала «драгоценность», следом — оправу, закрепляла ее на платье, снова вставляла камень... Во время всех этих манипуляций ногти ломала под корень. Зато когда надевала, получалась королева! Видел бы кто меня несколько часов назад — взмыленную, растрепанную, с красными глазами... Но манеж преображает: накрасишь ресницы, волосы завьешь, встанешь на каблучки, плечи расправишь — и вот уже королева...
Совместная жизнь со Славой началась в комнатах в цирковых общежитиях, на съемных квартирах... Туалет на улице, душа нет, готовить приходилось на керогазе.
А кровати! Помню одну, такую узкую и старую, что если ночью я или Слава хотели пошевелиться, переворачиваться приходилось по команде...
А мне так хотелось дома, привычных вещей вокруг... И я возила за собой из города в город кучу всего — подушки, коврики, кастрюли... Стоило заселиться в очередную комнату, как я тут же принималась наводить уют.
Только разгримируюсь после выступления — и уже с кастрюлей бегу. Сколько я этих кастрюль перетаскала! Особенно запоминающееся зрелище — это когда я беременной была. Поставлю кастрюлю на пол, отдышусь на ступеньках, снова поднимаю свою ношу — и вперед. Слава в подробности быта никогда не вникал. Есть плитка или нет ее, есть холодильник или нет — выкручивайся как хочешь.
Вот Игорь, его брат, был очень внимательным мужем.
Он своей жене Ольге — она красавицей была и выступала здорово — все организовывал тут же, куда бы они ни приезжали. Игорь очень ее любил. Когда Ольга погибла, а Игорь оказался виновником ее смерти, это стало для всех огромным потрясением. После того как они развелись, Ольга сообщила, что у нее кто-то появился. Игорь пережить этого не смог.
— Об этой ужасной трагедии в свое время много писали. Сообщалось, что Игорь нанес жене множество ножевых ранений, потом расчленил тело и спрятал в кофр. И что именно Мстислав Запашный уговорил брата прийти с повинной в милицию...
— На самом деле первый, кому Игорь сообщил о случившемся, был Слава.
Игорь вызвал его с какой-то партконференции и все рассказал...
Слава за брата очень переживал. А вот Вальтер Запашный сказал: «У меня нет больше брата».
Мы Игорю в тюрьму и посылки посылали, и письма писали... Слава ездил к нему на свидания.
Это произошло, когда Запашные были на пике славы, в Париже их называли «Колумбами советского цирка». А тут такое... Эта история потрясла, как взрыв атомной бомбы...
Помню, в цирке из-за того, что мы со Славой поддерживали Игоря, нас встречали ледяным холодом, будто это мы совершили преступление. Многие — от артистов до уборщиц — язвительно сообщали: «К вам тут только что следователь приезжал, на допрос вызывает...»
Впрочем, в цирке нас окружали не только злопыхатели.
Те друзья, кто у нас бывал, так и остались с нами...
После выступления порой все скидывались по рублю, бутылочку винца покупали, кто-то пельмени приносил, кто-то — жареную картошку, и получался грандиозный пир! Вкусно, весело, засиживались сильно за полночь...
И Эля, и маленький Слава привыкли спать при шуме, разговорах и смехе. Кажется, если бы в нашем доме наступила тишина, дети не поняли бы, что случилось.
У нас была замечательная семья, открытый дом, и все бы хорошо, если бы не Славин характер. Уж очень он любвеобильный всегда был...
— А вы с этим мирились?
Закрывали глаза?
— На многое закрывала, но не на все. Однажды в наш воздушный номер пригласили новую артистку. Вот тут и началась «рапсодия Листа номер триста». Со Славой на тот момент я прожила уже девять лет...
Запашный с появлением новенькой стал сам не свой — это было заметно невооруженным глазом. Мы начали ссориться. Знаете, есть такие мужчины: могут влюбиться, но при этом понимают, что дом — это крепость и жена — основа всего. А Слава, если увлекался, просто голову терял.
Новенькая имела интересную привычку: она по всему цирку разгуливала с дневником — это Слава велел ей записывать, сколько каких упражнений она сделала.
