Слушает только своего папу, а я у них как мальчик на побегушках. И ушел бы, да некуда…
Он тоже был приезжий. Такой несчастный, красивый... Я разжалобилась! Материнский инстинкт, не иначе. А потом уже меня было впору пожалеть…
Через месяц он разглядывал у меня на кухне наши общие фотографии: «Наглядеться на тебя не могу, золото!» — ноги целовал, твердил, что я его любимая и единственная. Ну конечно: из той семьи его свекор быстро вместе с чемоданом выставил. А на своего ребенка от первой жены ему было вообще наплевать.
— Я чувствую, что это у нас навсегда, выходи за меня…
— сразу запел он песню.
И я пропала: ухожу с утра на работу и уже мечтаю о том, как снова его увижу. Через полгода мы расписались. Отпраздновали это дело в постели. После чего муженек завел новую шарманку:
— А ведь твой супруг — бомж: ни собственности, ни прописки…
И правда, подумала я, так не годится. Игорь настолько благородно поступил при разводе — все оставил мне, хотя мог бы по закону требовать половину квартиры, пусть даже купленной на мои средства, что мне и в голову не пришло как-то подстраховаться, прописывая второго мужа.
У некоторых пар после брачного штампа в паспорте жизнь кардинально меняется.
Мой супруг резко стал другим, после того как добился печати о регистрации. То он впадал в депрессию и отрезал, чтобы я к нему не подходила. Потом удивлялся: «Почему ты мной не интересуешься?» — после чего уходил, хлопнув дверью, а я оставалась с чувством глубокой вины перед ним. Действительно, думаю, человек страдает, а я… Через несколько дней возвращался, от него несло женскими духами, но он умело пресекал любые вопросы.
— Ну что, выжила мужа? Сколько в мое отсутствие здесь побывало гостей? — устраивал он мне сцену ревности.
И я правда начинала верить, будто сама довела его до побега из дома и утешения в объятиях других женщин. Потом он страстно набрасывался на меня. Но уже через час после безумного секса, в котором не было и тени притворства с моей стороны, мог спросить:
— Что смотришь?
Сравниваешь меня в постели с любовниками?
Больше всего я боялась, что он снова заведется, поднимет скандал. И соглашалась, и протестовала, и прощения просила… Но его глаза при любой из этих тактик неумолимо наливались обидой и ненавистью. После чего мы неделями могли ходить по квартире молча. Спали в холодной постели. Я все ждала, что он первым заговорит, переведет все в шутку. А его, видимо, такое положение вещей вполне устраивало.
С нами жила моя мама, так он и при ней не стеснялся характер проявлять. А она и переживала за меня, и вмешиваться боялась.
