Но именно с ним почему-то приключались разные неожиданные истории, в этом смысле он был, можно сказать, человеком примечательным. Трижды его чуть не расстреляли, в то время как командиры за его подвиги получали награды...
— Что вы имеете в виду?
— Отца призвали в армию в восемнадцать лет. Отслужив положенный срок в танковых войсках, он уже возвращался домой, но началась война, и его часть отправили на передовую. На ночлег бойцы расположились недалеко от родной деревни отца, и он отпросился у командира домой до утра — с матерью попрощаться. У самого дома отцу встретилась соседка, приняла за дезертира и донесла в НКВД. Там и выяснять ничего не стали — сразу в штрафбат. Но отец очень скоро отличился: отправившись в разведку, не только взял «языка», но и угнал вражеский «Студебеккер» с продовольствием.
За это командира наградили, а папу «повысили» — перевели в действующую армию.
Однажды он вел машину и случайно отстал от колонны. На беду, мимо проезжал генерал: «Немец наступает! Чья машина здесь стоит?!» Сорвал с отца погоны и — опять в штрафбат, да в ту же самую роту! И снова в разведку. На сей раз отец от врагов пригнал уже не автомобиль, а целый танк! Он же танкистом начинал. В первом же сражении из этого немецкого танка подбил шесть вражеских машин. Командиру дали Героя, а отца, наводчика, вновь «повысили» — отправили в действующие войска.
Третья история случилась уже после войны. Папа рассказал политический анекдот, «добрые люди» донесли куда надо, отца тут же уволили с работы и приказали никуда из города не отлучаться.
Мама — чтобы хоть сын уцелел — схватила меня и ночью последним поездом увезла к деду в ту самую деревню Высоково. Спрятала у соседей и изредка там меня навещала. К счастью, все уцелели... Отец всю жизнь боялся даже вспомнить, что за анекдот он рассказал…
Как у большинства детей, у меня было множество увлечений, но больше всего мне нравились самолеты. Я мечтал стать летчиком. Часто в мыслях взлетал выше облаков и пускался в погоню за полоской солнечного света, ускользающей за горизонт. А поскольку летчик должен быть крепким и здоровым, стал серьезно заниматься спортом.
— И что же заставило вас изменить планы на будущее?
— Отец купил телевизор.
Как-то мы всей семьей смотрели фильм с Чарли Чаплином. Я хохотал громче всех. Вдруг кто-то меня спросил: «Смехотунчик, а ты так умеешь?» «Конечно!» — я вскочил и прошелся как Чарли Чаплин. Родители засмеялись, а у меня от их искреннего веселья в сердце вдруг появилось какое-то прежде не испытанное сладкое чувство, без которого, я понял, моя жизнь будет бессмысленной. «Нашел!» — громко закричал я. — «Что нашел, внучек?» — удивилась бабушка. «Себя!» — ликовал я. Именно в тот день я решил, что стану клоуном. Буду смешить людей, дарить радость. С тех пор, ложась спать и закрывая глаза, я видел огромную цирковую арену. Из-под купола свисали яркие гирлянды и воздушные шары, на трапециях в лучах прожекторов раскачивались гимнасты в красивых костюмах с блестками.
К сожалению, путь к мечте оказался гораздо труднее, чем мне думалось...
Семь раз я пытался поступить в цирковое училище, но меня не брали. «Вот, — говорили, — Карандаш, Никулин, Попов — у них лица смешные, а в тебе что смешного?» Наконец, в семнадцать лет, я поступил! Однако судьба не уставала меня испытывать: накануне вступительного экзамена я пошел купаться, наступил на стекло и, видно, повредил какой-то важный сосуд. Заключение врача меня просто убило: хромота может остаться навсегда и о цирке придется забыть. На экзамен я все-таки приковылял — на костылях! Члены приемной комиссии, конечно, удивились, засомневались, но все же решили за упорство дать мне шанс. Целый год, превозмогая невыносимую боль и прячась ото всех, чтобы никто не слышал моих стонов, я делал специальную гимнастику.
