— От убитых вами полковника Авксентьева, его жены, их девятилетнего сына и горничной Маши. Арестуйте ее!
Дарья Беспалова бросилась в избу и схватила с полки большой нож. Отбивалась она отчаянно, после того, как ее связали, сотский вытирал кровь из разбитого носа, а урядник держал тряпицу у рассеченной губы. В ее сундуке нашлись украденные у Авксентьевых вещи: серебряная посуда, золотые украшения, часы, деньги и процентные бумаги. Рассказ Дарьи запомнился Путилину надолго: он привык иметь дело с отпетыми злодеями, но это, пожалуй, было куда страшнее.
Дарья выкормила сына полковника Петрова и решила вернуться домой. Перед отъездом навестила своих прежних хозяев и попросилась переночевать — от их дома было недалеко до вокзала.
Ограбить семейство Авксентьевых она надумала ночью, а потом, поразмыслив как следует, решила убить всех, кто находился в квартире. Ведь иначе ее тут же найдут. Она так и сказала на допросе:
— Коли убью всех, кто докажет?
Она не таила зла на этих людей, но жилось им с мужем несладко, и Дарье очень хотелось приехать домой с деньгами. Беспалова обошла комнаты, прислушалась к дыханию спящих людей, а потом принесла из кухни большой чугунный утюг. Полковника с женой она убила сразу, с первого же удара, а их сына пожалела. Рука дрогнула, мальчика ей пришлось добивать... Горничная Маша успела вскочить, простоволосая и окровавленная, бросилась из комнаты, и Дарья убила ее на ходу ударом утюга в затылок.
Путилин сидел, думая о том, что между великим князем и неграмотной крестьянкой, в сущности, не такая уж большая разница: Николаю Константиновичу понадобились деньги — и он украл, осквернив семейную святыню.
Дарье понадобились деньги — и она убила четверых. По петербургским улицам ходят тысячи людей, каждый считает себя порядочным человеком. Но это — до первого соблазна: девяносто девять из ста обывателей украдут, а то и убьют и не пожалеют об этом, если не попадутся...
Он вздохнул и потянулся во внутренний карман сюртука, где лежали любимые манильские сигары, которые знакомые статского советника находили отвратительными. Но насладиться ядовито-горьким дымом Ивану Дмитриевичу не дали: в сыскную прибыл чиновник от градоначальника — Путилина требовал к себе Трепов.
Они получили то, что причитается людям, выполнившим работу, о которой нельзя говорить и за которую не с руки давать ордена.
Путилин — украшенную бриллиантами табакерку из Собственного кабинета его императорского величества, Жуков — бриллиантовый перстень. Трепов пообещал коллежскому асессору, что запомнит его имя, а Путилина заверил, что государь о нем знает и желает ему и дальше быть таким же молодцом. Это значило, что со временем он поднимется еще выше, станет тайным советником...
Выйдя на улицу, начальник и подчиненный переглянулись: им удалось решительно все, но они были невеселы.
Молчание нарушил Путилин:
— Не знаю, как вы, а я этой дрянью сыт по горло. Выслужу пенсию и уеду в деревню. Буду разводить пчел.
Так он и сделал — но только спустя пятнадцать лет...
В 1892 году в имение на реке Волхов, в Новоладожском уезде, купленное тайным советником Путилиным в кредит, наведался его старый знакомый, Андрей Аполлинарьевич Жуков, бывший полицейский агент, а ныне видный сотрудник министерства внутренних дел, специализирующийся на политическом сыске.
Про себя он отметил, что именьице не ахти, в душе огорчился, увидев, как сдал его бывший шеф, изобразил восторг, любуясь пасекой, и пожелал Путилину удачи в работе над мемуарами.
Потом хозяин и гость отдали должное настоянной на сливах домашней наливке, вспомнили прошлое, и Жуков рассказал Путилину то, чего старик не знал: получившая пятнадцать лет каторги Дарья Беспалова не вернулась с Сахалина — умерла от лихорадки.
Поговорили они и о бывшем градоначальнике Трепове, потерявшем пост после того, как в него стреляла Вера Засулич. Трепов приказал высечь политического арестанта Боголюбова, и Засулич отплатила ему выстрелом. Присяжные ее оправдали, а император уволил Трепова, когда ознакомился с его завещанием. Готовясь к смерти, тяжко раненный Федор Федорович оставил родным большие деньги. Такие большие, что получить их было можно только благодаря немереным взяткам. Трепов выжил, но и в отставке по-прежнему пытался править Петербургом.
— А что великий князь?
— спросил Путилин изрядно захмелевшего статского советника Жукова.
— Опальному Николаю Константиновичу запрещено выезжать из Ташкента, он живет под строгим полицейским надзором, но у него две семьи, не говоря о содержанках. И знаете, что я вам скажу, дорогой Иван Дмитриевич? Он — самый талантливый человек среди Романовых. Государь положил ему двести тысяч ежегодно, но великий князь занимается предпринимательством и зарабатывает в год больше полутора миллионов. Добывает деньги из воды, земли и воздуха. Ему принадлежат мыловаренный завод, фотографические мастерские, хлопковые мануфактуры, он занимается продажей кваса и переработкой риса, и все эти предприятия зарегистрированы на его жену, дочь оренбургского полицмейстера, — чтобы не прогневались сиятельные родственники.
