«Меня часто спрашивают: «Поля, тебе не кажется, что ты повсюду?» Я так не считаю и не испытываю каких-то особенных эмоций по этому поводу. Для меня это просто часть профессии — премьеры, постеры, афиши. Естественное продолжение моей работы».
— Полина, несмотря на юный возраст, у вас уже такая впечатляющая фильмография. Какие проекты стали самыми любимыми? Может быть, те, которые запомнились особенно ярко?
— Больше других меня трогает роль Маши в одноименном фильме. Мне было 13 лет. Картина получила награду за лучший дебют на «Кинотавре» в 2020 году. Приятно, когда твою работу оценивают высоко. Также среди значимых проектов — «Голем», который снял Александр Котт. Эта работа для меня стоит особняком, думаю, как и для всей команды, которая трудилась над фильмом, но пока он еще находится в производстве. Также могу выделить экранизацию «Алисы в Стране чудес», съемки которой мы недавно завершили. Эта картина мне дорога, очень жду ее релиза.
— А какой проект хотелось бы продлить до ста серий?
— Знаете, это интересный вопрос, потому что он как будто с двойным дном. Конечно, у любого проекта есть результат — то, что видит зритель. Когда мы снимаем три сезона, между всеми в съемочной группе складываются теплые отношения, мы привязываемся друг к другу, и, конечно, хочется продолжать работать с этим коллективом. Но у любой истории есть естественное завершение. И когда оно наступает, ты это чувствуешь.
Если продолжать, проект уже не будет таким, каким он был задуман изначально. Чрезвычайно важно чувствовать меру и границы. Их нельзя определить ни по сценарию, ни по актерскому составу, ни по монтажу, ни по сборам. Это исключительно внутреннее ощущение. Поэтому для меня главное — работать с хорошими, профессиональными людьми. Когда проект завершается, мне хочется встретиться с этими же коллегами на других интересных съемках.
— У вас было много партнеров — известных, опытных актеров. А случалось ли так, что, узнав, кто будет играть, например, ваших родителей или другого значимого персонажа, вы волновались? Боялись, что будете выглядеть рядом с ними неуверенно?
— Мне кажется, волнение всегда есть, но оно уходит на второй план. Я прихожу на площадку работать. И если мой партнер — выдающийся актер, для меня это возможность учиться, перенимать опыт, прислушиваться к советам. При этом мы все же работаем на равных. По крайней мере, у меня складывалось такое ощущение. И я слышала от своих коллег похожие отзывы о себе.
— Кто из партнеров произвел на вас невероятное впечатление, дал вам важный совет?
— Я работала с Александром Адабашьяном — это было нечто великое. Он поражает своим мышлением, умением передавать эмоции, находить неожиданные смыслы. Даже самая простая фраза в его исполнении звучит как что-то гениальное. Ты смотришь, слушаешь и думаешь: «Вау, вот это да!»
— Полина, вы начали сниматься с восьми лет. Расскажите, как пришли в кино?
— Думаю, это была судьба, стечение обстоятельств. Я верю, что все в жизни происходит не просто так.
В кино попала случайно. В академии, где училась, педагог снимала фильм. А я на занятиях постоянно строила ей рожицы. В какой-то момент она предложила мне сняться в эпизоде. Тогда я даже не задумывалась об актерской карьере, но когда впервые оказалась на съемочной площадке, испытала совершенно новые эмоции. Мне было восемь лет, я не до конца понимала, что чувствую, но появился азарт.
Потом все закрутилось само собой. В девять лет прошла долгий девятимесячный кастинг в фильм «Иван» — в семье даже шутили, что «вынашивали» мою героиню. Мы поехали с этим фильмом на «Кинотавр». Нас увидели, заинтересовались — и дальше пошли пробы, утверждения, работа. Так начался мой путь в кино.
При этом в моей семье никто специально не продвигал меня в актерство, не было кастингов, кружков, «Ералашей»... Все произошло случайно. Родные всегда поддерживали мои увлечения, но никогда не настаивали. Мне кажется, это очень важно: заниматься тем, что тебе нравится, а не потому, что тебя кто-то подталкивает.
— Ваши родители, бабушка, дедушка — они творческие люди? Откуда в вашей семье появился такой яркий человек, как вы?
— Интересно, что в моей семье все очень умные, а внутри — абсолютно творческие люди. Чем бы они ни занимались, что бы ни строили, к чему бы ни прикасались — у них всегда творческий подход. Даже если это математика, они находят в ней что-то особенное, нестандартное.
— Их не удивляет, что в их семье есть актриса?
— Нет-нет. Есть очень милое видео, которое снимала моя бабушка, когда мне было 3—4 года. Старая камера, а я то плачу, то смеюсь, и бабушка говорит: «Ну актриса, ну актриса! Поля, ты актриса, что ли?» Это выглядело очень забавно. Когда я впервые увидела эту запись в осознанном возрасте, уже работая в этой сфере, то подумала: «Ага, а признаки-то были еще тогда». Хорошо помню, что в любых общественных местах всегда старалась всех развеселить — подходила к людям, шутила, смешила, танцевала. Наверное, это действительно выглядело забавно.
О карьере киноактрисы я, конечно, не думала. Сколько себя помню, в любое дело, которым занималась, уходила с головой и хотела достичь результата. Если за что-то берусь, то иду до конца. Я занималась художественной гимнастикой с трех лет, потом танцами.
— В «Иване» вы сыграли главную роль. Понимали всю ответственность?
— Тогда я не понимала, главная роль у меня или нет. Просто было интересно и весело. Помню, съемочная группа сразу меня полюбила, это было очень приятно. Я чувствовала себя частью большого процесса, но не осознавала масштабов. Только со временем поняла, насколько это было важно для моей жизни.
— Помните, как к вам относились на съемочной площадке взрослые коллеги? Сюсюкались, как с ребенком?
— Да, но мне это не нравилось. Дети-актеры ведь работают наравне со взрослыми. Актерские задачи ставятся идентичные, рабочее время и требования такие же, а когда с юными актерами начинают говорить, как с маленькими, это странно.
— Не уставали на площадке? Все же вы маленькая девочка и работаете наравне со взрослыми...
— Кстати, у меня до сих пор нет усталости. Ну вот прошло десять лет, получается, с моих восьми, и я все так же не устаю. Думаю, дело не в возрасте, а в безграничной любви к тому, что делаю.
— У вас были и школа, и съемки. Получается, не оставалось времени на беззаботные прогулки во дворе с подружками?
— Нет, я прекрасно помню лето, когда мне было 14 лет и я гуляла с друзьями по питерским дворам. Так что это было. Не всегда работа шла нон-стоп. В последнее время я стала больше сниматься.
— Как одноклассники относились к вашей занятости в кино? Или это не афишировалось?
— Все всё знали, я не скрывала. У меня никогда не было ни буллинга, ни конфликтов. Детство было потрясающим — никаких драк, зависти, все было спокойно и хорошо. Конечно, некоторые учителя на меня злились. Но это из-за пропусков: приходилось пропускать учебные дни в периоды съемок.
У меня друзья в основном были со съемочной площадки. И кажется, в том возрасте мы просто не осознавали всего волшебства происходящего. Как будто это было чем-то обыденным.
— Как вы совмещали съемки со школой? Успевали учиться в перерывах?
— Сначала пропускала занятия, но потом мы с родителями поняли, что так не пойдет, и я перешла на домашнее обучение по программе экстерната. Окончила школу раньше, потому что освоила за год сразу два класса.
— Такая система вас устраивала? Не мешала съемкам?
— Вообще не мешала. Я занималась любимым делом и параллельно училась. По-моему, это гениально. А потом поступила в театральный институт.
— Полина, вы же петербурженка, ваша семья живет там. А на пробы, получается, ездили в Москву?
— Да, работа всегда была в Москве, да и сейчас в основном съемки проходят в столице. Последние три года перед переездом я постоянно моталась на «Сапсанах»: выезжала в пять утра, бегала на три пробы подряд, а в семь вечера уже снова садилась в поезд обратно. Нужно было успеть все за один день — такова была реальность.
До 15—16 лет меня сопровождали то бабушка, то мама. А потом я начала ездить одна: села в «Сапсан», вышла, такси заказала, приехала... Когда окончила школу, поняла, что нужно поступать в институт, а работы становилось все больше. Физически уже невозможно было разрываться между городами, поэтому приняли решение о моем переезде в Москву. Родители меня отпустили, и для меня это было неожиданно. Мне тогда еще не было 18 лет, я всегда была папиной и маминой дочкой, да и с младшей сестрой мы очень близки.
— Как вам в Москве? Хотя вы же с детства бывали в столице, город уже хорошо знали...
— Да, я знала Москву, но не понимала, как сильно люблю родной город, пока не переехала. Вот сегодня, например, я в Петербурге, вернулась буквально на полтора дня, гуляю по городу и понимаю, как же здесь красиво! Такого нет нигде. Когда ты тут живешь, это воспринимается как данность — ну город и город. А когда долго не бываешь, а потом приезжаешь и видишь родные улицы, двор, понимаешь, что все это играет новыми красками.
— Часто приезжаете в Петербург?
— Как получается. Если выпадает свободный день без съемок, то у меня институт. Если нет института — значит, точно есть съемки. Но если вдруг подряд два дня нет ни того ни другого, я мчусь в Питер.
— Полина, несмотря на успешную карьеру и предложения в кино, вы решили получить профессиональное актерское образование. У вас не было сомнений?
— После школы передо мной стоял вопрос, поступать или нет. Многие говорили: «Зачем тебе образование, если ты уже снимаешься? Для чего выпадать из профессии на четыре года?» Ведь все складывалось хорошо.
Но у меня есть старшие товарищи — артисты с большим опытом, и их мнение для меня очень важно. Я прислушалась к их советам, но главное — доверилась себе. А сердце подсказывало: «Полина, это твой путь!» Поэтому решение поступать я приняла практически сразу.
Конечно, на съемках получила колоссальный опыт и знаю, что впереди еще много нового. Но институт — это про другое. Про становление, про путь. Образование — это фундамент. Как в танце: какой бы ни была техника, нужна база — классика. В актерском мастерстве то же самое. Природный талант — это прекрасно, но никто не знает, на сколько его хватит. А если ты учишься, ежедневно живешь профессией, этот багаж остается с тобой навсегда.
Я считаю, что человек сам решает, хочет ли он развивать свои знания, навыки, умения или довольствоваться тем, что уже есть. Второй путь очень туманен, потому что никогда не знаешь, когда исчерпаешь свой ресурс. Поэтому я всегда за развитие.
— Сложно ли было поступать? Все-таки у вас уже имелся опыт съемок — как отнеслась к этому приемная комиссия?
— Процесс оказался по-настоящему увлекательным. Члены комиссии, кажется, испытывали противоречивые чувства. С одной стороны, они видели, что я уже снимаюсь, и, возможно, задавались вопросом, нужно ли мне образование. С другой — могли подумать: «Раз пришла, значит, воспринимает это всерьез». Готова ли я была к студенческой жизни, к занятиям, к тому, чтобы по-настоящему погрузиться в учебу? Один вуз в меня поверил — и я поверила в него. Мы до сих пор вместе, и у нас все складывается замечательно. Сейчас я на втором курсе.
— Что нового вы открыли для себя в процессе учебы?
— Я попала в совершенно иной мир — мир театра. Раньше, когда меня спрашивали, что мне ближе — театр или кино, я уверенно отвечала: «Кино». Но теперь понимаю, насколько наивным было это суждение: тогда у меня просто не было опыта работы в театре.
Погрузившись в эту среду, я осознала, что сам вопрос некорректен. Театр и кино — это два совершенно разных пространства, и сравнивать их бессмысленно. Одно не может быть лучше другого, потому что их природа различна.
В театре все начинается с тебя самого. Ты — отправная точка, первый исследователь. Четыре года учебы — это глубокое погружение в себя, попытка понять, кто ты, зачем живешь и почему выбрал эту профессию. Только пройдя этот путь, можно по-настоящему делиться чем-то с окружающими. Именно этому нас учат.
— Как вы чувствуете себя среди однокурсников? Они тоже уже снимаются или пока только готовятся к профессии?
— У нас удивительный курс, даже, можно сказать, феномен. На наши показы приходят агенты и отмечают, что подобрался очень интересный состав. Ведь в нашей профессии есть определенные типажи — одни актеры больше подходят для театра, другие — для кино. А у нас как будто есть все — люди, которые органичны и там и там.
И конечно, мои однокурсники уже снимаются. Они очень классные ребята. У всех нас впереди большое будущее. По крайней мере, я в это верю.
— Что вам больше всего нравится в профессии актрисы?
— Для меня главное в нашей работе — сам процесс. В нем есть нечто волшебное, завораживающее не только зрителей, но и всех, кто участвует в создании фильма.
Что происходит на съемочной площадке, что так притягивает артистов и всю команду? Почему, когда снимается сцена, вокруг монитора собираются не только режиссер и сценарист, но и осветители, звукорежиссеры, гримеры, костюмеры? Они следят не просто за своей работой, но и за тем чудом, которое рождается перед камерой.
Я люблю съемочные смены, не могу представить себя без работы. Это моя стихия, особая энергия, которую невозможно описать словами. Ты приходишь — и это не просто место работы, а дом, где испытываешь настоящее удовольствие. Мне не близки люди, которые воспринимают съемки лишь как способ заработка: пять часов работы, час на обед, еще пять часов — и разошлись. Кино — это не про расписание, а про магию, которая возникает здесь и сейчас.
Этот процесс позволяет каждый день быть разным. Сегодня ты скачешь на коне в историческом фильме, завтра оказываешься в гуще перестрелки в боевике, а послезавтра перевоплощаешься в балерину. Как все это умещается в одном человеке? Именно актерская профессия дарит такую невероятную возможность — быть разным, и при этом совершенно легально. Кино — абсолютная свобода. Ты можешь сделать все, что захочешь: научиться водить в 12 лет, летать, петь или плавать.
Моя цель — дарить людям эмоции и передавать свою энергию. Суть артиста, на мой взгляд, заключается именно в том, чтобы делиться своими переживаниями с другими. Я не встречала ни одного человека, будь то рабочий, осветитель или звуковик, кто бы просто выполнял свою работу ради работы. Все, кто участвует в создании фильма, приходят туда за искусством, за вдохновением, за той самой магической атмосферой, которая витает в воздухе.
— Полина, в вашей фильмографии самые разные роли. Как вы обычно готовитесь к ним? Полностью погружаетесь в образ, ищете прототипы, изучаете дополнительные материалы?
— Подготовка всегда проходит в диалоге с режиссером, потому что у него есть цельное видение фильма и важно следовать этой концепции. Все, что я делаю, мы обсуждаем вместе. Например, когда работали над картиной о девяностых, я, конечно, смотрела фильмы той эпохи, читала о том времени. Но сначала спросила у режиссера, стоит ли глубже погружаться в контекст, который мне незнаком. Он ответил: «Нет! Зачем? Ты играешь подростка, для которого этот мир — источник радости и веселья. Он смотрит на происходящее с любопытством, без страха и тревоги. Если бы ты играла взрослого, тогда другое дело. Но твоей героине незачем знать то, чего она не переживала».
Конечно, если речь идет о 80-х или 90-х годах, я обращаюсь к своим родным — бабушке, папе, маме. Спрашиваю, каким они запомнили то время. И самое интересное, что у каждого — своя история, словно они жили в разных реальностях. Для каждого это время оставило свой, особенный след.
Мне комфортно находиться в любом времени — будь то XIX столетие, 80—90-е годы XX века, наше время или будущее. Конечно, подготовка к историческим проектам требует большего усилия, потому что нельзя просто прийти на съемочную площадку и не понимать текст или неправильно ставить ударения в именах. Нужно изучать, смотреть, погружаться в материал. Возможно, играть героинь своего времени проще, ведь ты как бы дышишь с ними одним воздухом, но в любом случае погружение в роль требует тщательной подготовки.
— Все свои фильмы смотрите или на это нет времени?
— Время всегда найдется. Самоанализ — это классный тренинг для самого себя. Поэтому да, смотрю.
— Вы воспринимаете себя объективно? Например, здесь я хорошо сыграла, а тут стоило бы доработать...
— Да, на экране все прекрасно видно. Это скорее профессиональная деформация. Вроде бы смотришь фильм и думаешь: «Как волнующе!» А на самом деле замечаешь: «Так, петличку прикрепили неровно — будет ли это заметно? В этом кадре долго выставляли свет — интересно, ради какого эффекта? А здесь монтаж — мы снимали два варианта концовки сцены, любопытно, какой в итоге выбрали?»
— Родители, наверное, все ваши фильмы смотрят? Советуетесь с ними, если вам предлагают какую-то роль в проекте, а вы сомневаетесь?
— Конечно, они смотрят все проекты с моим участием. Я советуюсь ними, но финальное решение, естественно, остается за мной. Мнение родителей для меня очень важно, и я всегда к нему прислушиваюсь.
— Вы часто отказываетесь от ролей, которые предлагают? Или обычно предлагают то, что вам подходит, и вы соглашаетесь?
— Не всегда предлагают то, с чем я хочу работать. Думаю, у каждого артиста бывает такой период, когда ты снимаешься везде, куда приглашают, а потом переходишь на другую ступень, когда у тебя появляется право выбора. Но это право нужно заслужить.
— Это как в институте: сначала ты работаешь на зачетку, а потом зачетка работает на тебя.
— Именно. И вот на этом этапе уже появляется выбор: ты понимаешь, где тебе стоит быть, а где, возможно, не нужно тратить свое время. Я очень тщательно подхожу к выбору проектов, потому что понимаю, что каждая роль оставляет след в моей жизни.
— Были проекты, где вы играли героиню, совершенно не похожую на вас? Возникалисложности при перевоплощении?
— У меня был исторический проект «Александр I». Первые дни было не сложно, а очень интересно. Это увлекательный поиск, когда ты не понимаешь, в какую сторону двигаться, и вместе с режиссером ищешь своего персонажа. Недавно вышел проект «Улица Шекспира». Мы снимали его на Кавказе, в Минводах. Это было интересно — настоящий цыганский табор, даже тюрьмы были задействованы. Там тоже был свой поиск.
— Вам уже предлагают роли девушек старше вашего возраста?
— Наконец-то это началось, я ждала этого! Не то чтобы говорила: «Сколько можно играть подростков!» — нет, такие роли — это суперклассно. Но ты не понимаешь их ценности, пока тебе не предлагают героинь постарше. Сейчас это началось, и я очень рада, потому что меня ждет новая ступень в профессии. Там не работают схемы, которые работали на подростках. Это просто другое существование.
— Молодым актрисам, наверное, важно не застрять в подростковых ролях...
— На самом деле не надо никуда спешить. Играть матерей — все это будет. Мы все взрослеем, все приходит с возрастом. Я ни за чем не гонюсь. У меня есть и взрослые роли, и роли подростков, и это очень классно.
— Полина, вы авантюрный человек? Готовы к экспериментам, безумным поступкам?
— Да, я очень люблю драйв, который приносит площадка. Особенно когда это что-то экстремальное — мороз или жара. Обожаю такое. Сейчас будет вопрос, побрилась бы я наголо?
— Ну, к примеру, да. Или поправились бы на большое количество килограммов ради роли?
— Ради гениального сценария — да, почему нет? Я считаю, что актерская профессия требует гибкости и готовности к трансформациям. Если проект того стоит, готова к любым экспериментам.
— Как вы проводите свободное время, как разгружаетесь после съемок?
— Честно? Я не чувствую усталости. Работать — это счастье. У меня нет ощущения, что после съемочного периода нужно обязательно отдыхать. Я знаю меру. Если почувствую усталость, схожу на массаж.
— Помните, на что потратили первый гонорар?
— У меня всегда были карманные деньги, а заработанное я откладывала. Родители учили меня финансовой грамотности, и я просто начала копить. Папа всегда говорил, что важно уметь распоряжаться деньгами, поэтому мы часто обсуждали, как лучше инвестировать или откладывать средства. Это помогло мне понять, что крупные покупки и вложения требуют осознанного подхода, а не импульсивных решений. Конечно, иногда я покупала подарки для близких, но в целом старалась быть разумной с деньгами.
— Когда видите себя на экране, какие чувства возникают?
— Я не испытываю при этом трепета. Нет какого-то особенного волнения, для меня это просто часть профессии. Не воспринимаю себя с позиции «вот я на экране», а скорее анализирую: как снято, как смонтировано, насколько гармонично работает сцена в целом. Например, еду по Москве и вижу свое лицо на билборде — и ничего особенного не ощущаю. Меня часто спрашивают: «Поля, тебе не кажется, что ты повсюду?» Я так не считаю и не испытываю каких-то особенных эмоций по этому поводу. Для меня это просто часть профессии — премьеры, постеры, афиши. Естественное продолжение моей работы.
— Как вы относитесь к критике?
— Я ее люблю. Конструктивная критика является единственным верным способом развития, она предотвращает стагнацию. Поэтому, когда мне по делу дают обратную связь, я воспринимаю это с благодарностью, считаю, что такие люди желают мне помочь двигаться вперед. Ну а на неадекватную критику не обращаю внимания и не трачу на это свою энергию. Мне важно мнение о своей работе родных и близких. Настоящие друзья говорят правду.
— Вас узнают на улицах?
— Да, это очень приятно, и я искренне наслаждаюсь такими моментами. Особенно мне нравится, как люди отличаются друг от друга, у каждого свой взгляд на мир. В последнее время даже начала спрашивать, по какому проекту меня узнали, чтобы понять, что именно привлекает внимание, какие работы находят отклик у зрителей.
— Как вам кажется, профессия актера — это больше лотерея или труд?
— Думаю, в эту профессию все приходят по-разному. Можно, я вам кое-что расскажу? Однажды коллега поделилась со мной то ли притчей, то ли просто интересной историей.
Два человека пришли к старцу, прося у него дар. Один всю жизнь добивался всего через невероятные усилия, старания, постоянный анализ и размышления. Второй тоже хотел многого, но не задумывался над важностью пути — и у него все получалось само собой. Они оба обратились к старцу. Первому он сказал: «Ты отправишься через дремучий лес, свернешь налево, потом направо, сразишься с драконом, выпьешь его кровь, а после приходи — и я дам тебе то, что ты просишь». Тот отправился в путь. А второму старец просто вручил желаемый дар.
— Интересная история. Но как это связано с вопросом?
— Ах да, про лотерею! Я думаю, что у каждого свой путь. Кто-то проходит через сотни кастингов, прежде чем получит роль, а кто-то просто случайно заходит, смешно шутит — и его берут за харизму. Но, как показывает практика, одной харизмы хватает лишь на какое-то время.
— А дальше нужен труд...
— Да, мно-о-о-ого труда, от которого кайфуешь, а еще не повредят образование и опыт, наработанный на съемочной площадке.
