«Съемки картины «Мы рожаем», по моим ощущениям, прошли для меня сродни беременности моей героини. Потому что я тоже толком не спала и толком не ела, меня периодически пошатывало и кружило, постоянно хотелось где-нибудь присесть или прилечь. Этот проект очень неожиданно вклинился между двумя другими».
— Ваша карьера начиналась крайне интересно. Вы участвовали в бурлеск-фетиш-шоу. Поясните для неискушенного читателя, что это такое и чем вас привлекло?
— Для обычного человека объясню так: когда ты маленькая девочка и видишь роскошную Диту фон Тиз и ее окружение, которые танцуют на сцене с перьями и веерами в невероятных по своей красоте нарядах, тебе просто хочется делать то же самое. Бурлеск-фетиш-шоу — популярное направление в Европе и Штатах, там это сильно развито. Российская сцена сейчас тоже активно поднимается, осталось много девчонок, которые продолжают этим заниматься. Сегодня я смотрю на все иначе, с грустной улыбкой, но мне забавно вспоминать, что я расценивала фетиш-шоу как гигантское искусство, как хотела нести его в массы. Сейчас понимаю, на какие камни, скалы наталкивалась в том своем движении. Это были скалы непонимания. В нашем достаточно традиционном обществе женщину, которая танцует в полуобнаженном виде на сцене, клеймят позором. Я не понимала, с чем имею дело, воспринимала это как абсолютно чистое искусство. Но впоследствии мое незамутненное сознание помогло мне выплыть в мир кинематографа.
— Как к вашему увлечению отнеслись тогда родители, чем они занимались?
— Папа погиб, когда я была еще маленькой, он был доктором философских наук, профессором. Я пыталась пойти по его стопам, полетела во Францию, в Париж, собиралась поступать в Сорбонну, потому что он там учился и какое-то время преподавал. Помню, мы с подругой ютились в районе Маре в крошечной квартирке, где было невозможно развернуться: сидя там за столом, мы могли одной рукой помешивать еду на плите, а другой — регулировать напор крана в душе. Всем, кто жил в Париже, знакомы эти мизерные жилплощади. Забавно, моя подруга мечтала познакомиться с неким молодым человеком, мы ходили в один и тот же бар по вечерам, где его постоянно встречали, они смотрели друг на друга так романтично, но никак не могли заговорить.
Я решила познакомить их, и с тех пор подруга стала пропадать: они где-то гуляли, целовались, в какой-то момент она привела его к нам и заявила: он будет здесь жить. Я поняла, что мне просто не останется места в квартирке — либо спать в душе, либо что-то с этим делать. Помню, ночью посмотрела в наушниках фильм Сигарева «Жить», и он меня сразил. Подумала: неужели в России сейчас такое снимают? Это же шедевр! А утром мне позвонили и сказали: срочно прилетай в Москву, у тебя будут пробы в сериал «Ольга». Решила: хорошо, быстренько слетаю на пробы. Тогда с актерской карьерой у меня совсем не ладилось, специального образования у меня нет, поэтому не думала, что кто-то сильно верил в мой успех. Хорошо, слетаю, если не возьмут, вернусь в Париж и осенью буду поступать в Сорбонну.
Но с первых же проб стало понятно, что я понравилась продюсерам и режиссеру. Они не знали, что со мной делать, потому что на роль дочери Ольги я была взрословата, а для сестры Ольги — слишком молодой, мне тогда исполнилось 24 года. В итоге они крутили, вертели, сценарий переписывали и решили сестру заглавной героини омолодить. Тем не менее еще долго грим был весьма возрастной, то есть меня старались немножко состарить. Возможно, поэтому я так и не успела сыграть девчонок, перед зрителями появилась сразу взрослой, роковой леди, женщиной-вамп с сильно накрашенными губами, бордовыми локонами. Моего чистого лица и естественного цвета волос долго потом никто не видел.
— Алина, а мама ваша кто по профессии?
— Мама у меня госслужащая, слава богу, жива-здорова. Она следит за моей карьерой, всегда очень за меня радуется. Раньше не любила ходить в кинотеатры, а теперь, когда у меня выходит фильм, мама сразу бежит в кино. Я вожу ее на премьеры, а иногда она смотрит мои фильмы с подругами, что очень приятно для мамы: по окончании сеанса все они восхищаются моей актерской игрой.
Любимая мамина картина — «По щучьему велению». Она считает, что наконец-то я получила возможность сыграть роль, нетипичную для моего амплуа. Я с ней согласна и очень благодарна режиссеру Александру Войтинскому и продюсеру Сергею Сельянову за то, что доверили мне такую специфическую героиню, что расширили мое амплуа, дали похулиганить, потому что я очень давно хотела это сделать.
— Алина, в феврале на экраны вышла романтическая комедия «Мы рожаем», где вы сыграли главную роль. Как проходили съемки, как строились отношения с партнерами — Кузьмой Сапрыкиным, Яном Цапником, Анной Уколовой, Сергеем Степиным?
— У Сергея сложилась гомерически смешная парочка с Аней Уколовой. Она была такая инициативная, так поощряла его к каким-то экспериментам, она так старалась, так много импровизировала, что он каждый раз немного пасовал перед ее активностью и просто сдавался. Это было очень забавно. Хотя он и сам тоже хорошо импровизирует, просто у них оказалась как будто бы немножко разная энергетика, но в итоге в кадре возник суперинтересный дуэт. Видела некоторые сцены на озвучании, мне показалось, что их чуть ершистые отношения между собой высекают яркую искру на экране.
— Что у вас за роль и чем она привлекла?
— Моя героиня неожиданно для себя сталкивается с одним из важнейших для женщины вопросов: оставлять ребенка или нет? Беременность становится для нее большим сюрпризом, так как до этого она совершила ряд ошибок, преодолела немало сложностей в личной жизни, перенесла тяжелое расставание с любимым человеком. Мы вместе с ней проходим путь размышлений, страданий, принятия случившегося. И в итоге имеем дело с ответственностью и с тем, как с ней обращаться. Женщине надо не просто взвалить ее на себя, а попробовать найти компромисс со своим партнером, разделить ее, распределить, чтобы она не легла на плечи тяжким грузом, постараться войти во взрослую жизнь осознанно.
— Что во время съемок складывалось легко, что трудно?
— Вообще съемки, по моим ощущениям, прошли для меня сродни беременности моей героини. Потому что я тоже толком не спала и толком не ела, меня периодически пошатывало и кружило, постоянно хотелось где-нибудь присесть или прилечь. Этот проект очень неожиданно вклинился между двумя другими. Я снималась в Минске, когда мне позвонили и попросили срочно прилететь на пробы в Москву. Приехала, меня быстро утвердили в «Мы рожаем», и съемки запустились. И надо было распределить силы, потому что те два проекта никто не отменял.
Этим героически занималась мой агент, мне оставалось просто выживать. Понятно, что выбор есть всегда, но меня сильно зацепил сюжет. Не берусь утверждать, но мне показалось, что так пошагово беременность в нашем кинематографе еще не рассматривалась, тем более в комедийном ключе, и что было бы здорово эту тему копнуть. Кроме того, мне хотелось поработать с режиссером Дмитрием Суворовым. Мы были знакомы, несколько раз пересекались на премьерах, у нас есть общие друзья, но вместе никогда не работали. Теперь понимаю, что это какой-то подарок свыше. Совершенно внезапно неизвестно откуда возник этот проект, его вообще не было в моих планах, я собиралась отдыхать, но тут стиснула зубы и отправилась работать. И только выиграла. Не ожидала, что Дима окажется таким тонко чувствующим, деликатным, интересным, прислушивающимся к актеру режиссером.
Вообще пережила первый такой опыт: мне было настолько легко, тепло и гармонично работать с режиссером, когда я не боялась выглядеть глупо или сказать какую-нибудь чушь. Мне очень понравилось, что все наши актерские предложения рассматривались всерьез, от нас не отмахивались, как это обычно бывает: ой, на это у нас нет времени, локация уже утверждена, мы ничего менять не будем. Заранее, когда я еще снималась в Минске, мы созванивались по видеосвязи с Кузьмой и Димой, проговаривали важные детали, обсуждали наши впечатления после прочтения сценария, говорили о том, что бы нам хотелось изменить или добавить. Пересказывали друг другу забавные случаи из жизни, связанные с беременностью или родительством наших знакомых, которые могли бы обогатить сюжет. Когда мы уже вышли на площадку, несмотря на то что это был полный метр со сжатыми сроками, где большинство актеров очень ограничены по датам, Дима все равно давал нам простор для действий, мыслей, импровизаций, за что ему большое спасибо.
— Одно из сильных моих впечатлений — ваша роль в черной комедии «Год Свиньи». Чем запомнилась эта работа?
— Было так молодо, весело, задорно. И так жутко одновременно!
К сожалению, этот фильм неправильно представили. Помню рекламный ролик, который призывал к семейному просмотру, в этом заключалась фатальная ошибка. Реклама подавала «Год Свиньи» как семейный фильм. Я потом читала отзывы пользователей интернет-платформы, зрители поставили картине единицы, тройки, сопроводив отзывы словами: как можно было пригласить нас всей семьей смотреть этот кошмар? Мы накрыли стол, икру поставили, детей позвали, и вдруг — бац! — на экране кого-то убивают, льется кровь.
— По сюжету ваша героиня никак не могла избавиться от мертвого тела в холодильнике. Да и дело происходило зимой. Трудно было сниматься?
— Мне кажется, легче перечислить, что там было простого. Ничего вообще! Это был суперсложный проект, физически очень тяжелый для артистов. Все смены были ночными. А человек вообще-то не устроен так, чтобы по ночам бодрствовать, а днем отсыпаться, кроме каких-то редких случаев. Все-таки есть биологические часы, которые не позволяют нормально и легко перестроиться на такой режим. Поэтому каждый раз просыпалась под вечер с тяжелой головой, собиралась на съемки с большим трудом.
Кроме того, было ужасно холодно, просто невероятно! Это какой-то закон подлости, когда ровно в тайминг твоих съемок ударяют невиданные доселе морозы. Вся группа тут же одевается в горнолыжные костюмы, а ты не можешь себе такого позволить, потому что в кадре твоя героиня носит тоненькие колготки. Снимали мы далеко от дома, помню, нас поселили в гостиницу неподалеку от леса, где мы работали. Первые дни тратили довольно много времени на дорогу.
Физически все давалось супертяжело. У меня остались фотографии с тех съемок, где я лежу в ванне, отогреваюсь. Я фотографировала свои ноги, покрытые огромными синяками, потому что мы таскали тот холодильник несметное количество дублей. Сколько раз я падала, спотыкаясь о ветки, корни, снежные сугробы, — не перечислить.
— У вас 62 работы в кино. Как вы выбираете проекты?
— С недавнего времени я выбираю, где сниматься, руководствуясь человеческим фактором. Безусловно, сценарий имеет огромное значение. Вообще уверена, что сценарист — один из главных людей в кино, крепкий сценарий — это не 50 процентов успеха, а даже больше. Но с некоторых пор человеческий фактор для меня тоже очень важен. Я смотрю, кто в команде, кто режиссер, кто продюсер. Все мы не молодеем, времени больше не становится, оно как будто бы постоянно ускоряется. Я пришла к выводу, что не имеет смысла тратить его на что-то, что не приносит тебе удовольствия. Мне кажется, что общение с приятными людьми, с теми, от которых ты можешь что-то взять для себя, с которыми тебе хочется поделиться своим теплом, — важнейшая вещь в жизни.
— С кем вам было интересно и приятно сниматься? И если возникают ситуации, когда человек конфликтен, когда работа с ним удовольствия не доставляет, как вы себя ведете?
— Я сама по себе человек не конфликтный. Иногда даже не сразу понимаю, почему ко мне кто-то плохо относится, бывает, это порождает забавные ситуации. Тем не менее если я все-таки почувствовала и остальные поняли, что здесь отношения натянутые, то стараюсь максимально долго на открытый конфликт не выходить, лучше стану избегать неприятного человека. Я уже говорила в ответе на предыдущий вопрос: я выберу найти своих и успокоиться. Просто не вижу смысла тратить свое время, нервы и саму себя на негатив. На мой взгляд, конфликты вообще не нужны. Потому что зачастую в ссорах, в спорах ничего не рождается, никто ничего не переосмыслит, не захочет прислушаться к точке зрения другого человека, каждый будет доказывать свою правоту до конца. По крайней мере, в творческой среде я зачастую встречаю только такие конфликты. Поэтому потраченное на них время того просто не стоит.
А что касается приятных людей, то потребуется отдельное интервью под названием «Люди, которых любит Алина». Их на самом деле очень много. На «Мы рожаем» у нас сложился просто волшебный каст. И партнер мой Кузя, и актеры, сыгравшие наших родителей, обе семьи, — просто выдающиеся люди. Конечно, все они — яркие личности, не без изюма, так скажем, особенностей. Но благодаря Диме Суворову и второму режиссеру Ане все находили друг с другом точки соприкосновения, старались быть друг для друга петелькой и крючочком. Ян Цапник — один из моих фаворитов, мы с ним начали работать давно, в сериале «Вечный отпуск». Тогда отправились в круиз по Средиземному морю. Вот времена-то были! Месяц катались по волнам, все было включено, представляете!
В общем, Ян хорош, он просто зажигалка, такой остряк, у него суперживой ум, он откликается на любое предложение, всегда готов попробовать что-то новенькое, родить интересное, и это, безусловно, очень подкупает. Иногда, когда ты совершенно выбился из сил, посмотришь на Цапника, который скачет как мальчик, продолжая фонтанировать идеями, и усталость улетучивается. Задаешься вопросом: откуда в нем столько энергии, как такое возможно, чем он сегодня завтракал, в чем его секрет?
В «Мы рожаем» небольшую роль играет Соня Зайка. Расскажу, как мы ее заполучили. Там была эпизодическая, но очень яркая роль, и я подумала: было бы здорово, если бы это сыграла Зайка. Дима согласился: «Да, я тоже очень бы этого хотел, но роль маленькая, мы не знаем, как ей предложить». В итоге позвонили ее агенту, который, как выяснилось, на этапе отсева перестал рассматривать этот материал, потому что история действительно маловата. Мы с Соней снимались в параллельном проекте, и я стала потихонечку капать ей на мозги: вот сейчас снимаюсь в фильме, таком классном, там такая здоровская атмосфера, там есть одна роль, небольшая, но такая яркая, и только суперталантливая актриса сможет ее сделать по-настоящему роскошной. В конце концов Соня сдалась: да расскажи уже поподробнее, я так хочу ее сыграть. Вот так мы заполучили Соню Зайку, можно сказать, в обход положенных инстанций. А роль для нее расширили. Такая актриса в маленькой роли сниматься не должна, и Дима сделал ее побольше.
Кстати, Ян Цапник с нами в параллельном проекте «Остаться друзьями» тоже снимался, так что сложилось ощущение, что мы просто ходим из проекта в проект своей командой. Получается, если вы нас покупаете, то только оптом.
— В «Остаться друзьями» с вами снимался еще и Борис Дергачев, это не первая ваша встреча на площадке.
— Я жду премьеры этого проекта, потому что, насколько мне известно, в нашем кинематографе была не одна попытка воссоздать культовый сериал Friends («Друзья») на отечественный лад, но каждый раз она проваливалась. Либо юмор оказывался слишком мелким, низким, шутки — глупыми, все это не отвечало реальной жизни, либо уходило в драму. Здесь, очень надеюсь, сценарий вошел в отличный резонанс с актерами и видением режиссера и все это вместе поможет нам сделать гармоничное произведение, которое будет и забавным, и развлекательным, но при этом с нотками душевности, искренности, где-то даже грустинки, ни в коем случае не опустится до низкого жанра, глупых шуток, которые обычно отталкивают потенциального зрителя. В целом это картина для 30-летних, там действуют разные герои с разными семейными историями.
— Громким событием недавно стала сказка «По щучьему велению», где вы сыграли принцессу Анфису, а вашими партнерами были Никита Кологривый, Юрий Колокольников, Роман Мадянов, Федор Лавров, Агриппина Стеклова...
— В этот проект я впрыгнула, можно сказать, как в последний вагон: там был набран весь каст. Вернулась из какой-то поездки, когда там шли финальные пробы на роль Анфисы. Меня очень быстро утвердили, я поехала в Санкт-Петербург на примерку костюмов, и вот тут меня ждал абсолютный шок — такого масштаба, такого размаха я не видела никогда. Это был огромнейший костюмерный цех со своей пошивочной мастерской, где по эскизам художника Надежды Васильевой создавались вышивки, рисунки на тканях. Там трудились мастерицы-волшебницы. Кокошники, огромные турнюры, гигантские воротники они печатали на 3D-принтере, настолько серьезно подходили к вопросу. Я была сражена, поняла, с проектом какого уровня мне предстоит столкнуться.
Дальше у нас начались регулярные репетиции танцев в царском дворце с хореографом Владимиром Варнавой. Здесь я тоже подумала: ого, ничего себе, как серьезно мы подходим и к этому вопросу. А когда стартовали съемки, окончательно осознала и оценила, в продакшене какого размаха оказалась. Пожалуй, впервые работала с людьми такого высочайшего профессионального уровня, такого полета. Для меня это незабываемый опыт. Режиссер Александр Войтинский — суперпрофессионал своего дела, он многое дает на откуп актерам, что здорово, но, если что-то его не устраивает, мягко направит. Моим главным партнером был Юра Колокольников, он очаровательно сыграл роль Лондонского посла. Иногда я просто кололась, хохотала, потому что он был гомерически смешон.
Мы снимали недалеко от Тобольска, в поселке Абалак, там на базе закрытого комплекса в старорусском стиле художники выстроили декорации, получился царский двор с главными воротами, верандами, беседками, качелями.
— Алина, а есть ли у вас какая-то обратная связь со зрителями? Что вам пишут в социальных сетях, подходят ли на улице?
— Если раньше зрители зачастую воспринимали меня как сестру Ольги: «А-а, так это же та девчонка, которая снималась в сериале «Ольга»!», то тут наступил переломный момент: за мной по Москве стали бегать дети и кричать: «Анфиса, ты злая!» Друзья постоянно просили записать видео с приветами или какими-то пожеланиями для своих детей или для детей своих друзей, у меня появилась огромная, мощная детская аудитория, которая любит злодейку Анфису. И вообще, этот проект стал для меня переломным. Надеюсь, что теперь не только для зрителей, но и для продюсеров и кастинг-директоров я предстала совершенно в другом амплуа. Для любого актера это очень важно.
— Как вам кажется, почему «Ольга» оказалась таким долгоиграющим проектом, что в нем настолько полюбили зрители, что продюсеры решили его продолжать в течение нескольких сезонов?
— Очень простой вопрос с очень простым ответом: этот проект народный, и как бы мы ни хотели открещиваться от героев сериала, в этом все мы. Там есть много и совершенно жуткого, и очень трогательного, и душещипательного, и смешного. Если посмотреть на любую среднестатистическую семью, особенно в провинции, разве в ней все происходит не так? Любой соотечественник может провести параллель «Ольги» с собой и со своей семьей, найти не просто что-то общее, а достаточно массивную, большую часть с нашими персонажами, все они очень узнаваемы.
— А вообще легко ли быть смешной? Насколько трудно играть комедию и оставаться на уровне?
— Недавно мне позвонила моя подруга, режиссер Вера Смолина, у которой я снималась в картине «Настя, соберись!». Она увидела трейлер фильма «Мы рожаем» и сказала так: «Почему-то в комедиях вдруг забыли, что бывает актер, который чувствует комедию, а бывает просто глухой. И что от этого очень сильно зависит результат. Я посмотрела трейлер и прямо радость испытала от твоей игры. Мне кажется, что это очень талантливо, пойду в кино посмотрю». Если возвращаться к вопросу, то я не знаю, сложно ли быть смешной. Просто я такая, какая есть. Наверное, если в тебе нет никаких зачатков комедийного актера, то смешить людей сложно. Но я, в принципе, не прилагаю для этого никаких усилий.
— В вашей фильмографии есть комедия «Елки-иголки», где вы снимались с Павлом Прилучным и Игорем Сукачевым. Чувствовалось, что работаете с большими звездами? Они это как-то проявляли?
— Игорь Иванович — суперхаризматичный человек. Я знаю его сына с самой юности, познакомились на интернет-форуме Скейтбординг.ру. Мы с подружкой решили тогда, что скейтеры очень классные парни и что нам обязательно нужно с ними подружиться. Пошли на этот форум, хотя вообще не умели кататься, у нас и скейтов-то не было, мы просто хотели тусоваться с этими классными ребятами. И там в том числе был сын Гарика Сукачева Саша. Мы подружились и до сих пор иногда общаемся. Так получилось, что сначала я познакомилась с сыном, а потом уже с отцом. С Игорем Ивановичем судьба свела нас на съемочной площадке только спустя 15 лет. Он, конечно, роскошный мужчина, импозантный, деликатный. У него замечательное чувство юмора, он настоящий джентльмен, и это очень приятно. Ты сразу начинаешь ощущать себя не просто актрисой в кадре на жестком тайминге, которой нужно быстрее сняться, не дай бог, не забыть текст, все вовремя сделать, а женщиной, за которой можно ухаживать, восхищаться. Все смены с ним были абсолютным наслаждением. Несмотря на то что в фильме у него совсем нет реплик, в жизни он весьма разговорчив.
Павел Прилучный — обаяшка, мы очень хорошо общались, он произвел на меня самое лучшее впечатление. Иногда пересекаемся где-то и говорим, что было бы здорово еще поработать вместе. Есть люди с неугасающей харизмой. Вы спросили, насколько сложно делать комедию. Ты просто не знаешь, как это делать, это как будто встроили в твою программу, ты с этим рождаешься. Вот так же Паша был рожден с невероятным обаянием, всеохватывающей харизмой. Попроси его: Паша, научи, пожалуйста, улыбаться, как ты. Ну разве он сможет это сделать? Зато прекрасно, обольстительно улыбнется в ответ.
— Должна сказать, что вас камера любит не меньше, чем Прилучного.
— Спасибо. Но я не такая звезда, как он, так что, возможно, любит чуть меньше.
— Жизнь-то еще продолжается, поэтому все может быть. Вы принимали участие в громком модном проекте «Дау». Чем вас привлекла эта работа, как проходили съемки?
— Модным сейчас его уже сложно назвать, прошло так много времени. Снимали мы в 2011 году. Премьера состоялась в Берлине в 2020-м. К сожалению, и премьера прошла не так громко, если сравнивать с тем размахом, с которым снимался этот проект, особенно с которым он задумывался. Была еще премьера в Париже, и все. Насколько я знаю, планировалось множество премьер по миру, в том числе в России. Но из-за ограничений по коронавирусу ничего не вышло. «Дау» показали онлайн в сжатом формате в зуме.
Для начала надо сразу расставить все точки над «и». На мой взгляд, это не фильм, не съемки в кино в том качестве, в котором работает киноиндустрия. Нет, это совершенно другое. В первую очередь, конечно, это огромный психологический эксперимент, причем не только над непосредственными участниками съемочного процесса, актерами, назовем их так, хотя профессиональных актеров там совсем не было, но и в том числе над съемочной группой. Говорить об этом эксперименте как о части моей кинокарьеры я не могу, это что-то совершенно отдельное. Единственное, что могу сказать: это был по-настоящему сильный, очень тяжелый опыт, где я, пожалуй, вплотную столкнулась с психологическим насилием. Проект так повлиял на меня, что та личность, которой я в итоге стала, сформировалась во многом благодаря ему и тому, как я научилась стоять за себя, ставить границы. Даже если там это удавалось не всегда, то впоследствии, вспоминая свой травматичный опыт, я могла что-то проработать, вырасти над собой.
— Вы играли в спектакле «Сверлийцы» Бориса Юхананова, режиссера-экспериментатора, адепта некрореализма как целого кинонаправления. Как вы туда попали?
— Когда я еще снималась в проекте «Дау», к нам приехал Борис Юхананов в качестве эксперта по сновидениям. Так мы с ним познакомились. После того как я вернулась в Москву, узнала, что он набирает курс. Забавно, я не имела представления, что это за курс, но мне было совершенно все равно, потому что после «Дау» жизни не было в принципе. Какой-то намек на ее продолжение подарил мне Борис Юхананов, я решила к нему отправиться. Меня привели в мастерскую, я до сих пор не могу нормально описать, чем мы там занимались, в основном, наверное, это называется взрослым словом — нетворкинг. То есть он собрал в одном месте много интересных людей и оставил нас вариться как какой-то большой, классный и интересный суп.
— Все это происходило в его Электротеатре?
— Электротеатр еще не возник, у него была просто своя мастерская. Он стал худруком Электротеатра в процессе нашего обучения, попытался соединить нас со своими актерами — Антоном Лапенко, Борей Дергачевым, Димой Чеботаревым, Антоном Филипенко. Но я проучилась у Юхананова где-то год и быстро ушла, мы с его артистами так толком и не познакомились. Увиделись, но на этом все и закончилось. Однако за тот год я успела принять участие в спектакле «Сверлийцы», сыграла там русалку, роль, которую сама себе и придумала. Спасибо большое Борису Юрьевичу. Костюм тоже сделала сама, он его одобрил.
Для меня Борис Юрьевич — абсолютно волшебный персонаж, символизирующий собой мифологию повседневности. Он просто ежедневно ткет магическое полотно, которое при встрече с ним тебя окутывает, подхватывает и уносит в его волшебный мир. От его влияния очень тяжело уйти. Я смотрела в рот дяде Боре, который, наверное, специально так и не объяснил, что такое актерская игра, что такое режиссура. В целом тот курс стал каким-то огромным приключением, экспериментом, бесконечным полетом фантазии.
Не могу сказать, что у меня остались какие-то профессиональные навыки, потому что в основном мы хулиганили, озорничали, но суперценными оказались, во-первых, опыт, а во-вторых, люди. У Бориса Юрьевича есть уникальная способность собирать в одном месте невероятно интересных персонажей. Он не подбирает учеников, слушателей, он подбирает именно персонажей. Ну, по крайней мере так было на нашем курсе. Одна из моих лучших подруг и ученица Юхананова Юля Сапонова стала великолепным режиссером-документалистом, у нее интересное видение действительности на стыке художественного и документального. Мы иногда с ностальгией вспоминаем нашу встречу в мастерской и наши первые эксперименты в кино.
— В вашей биографии есть два реалити-шоу — «Форт Боярд» и «Звезды в Африке». Почему вы решились на такие испытания? Насколько я знаю, всех участников «Форта...» опрашивают о самых больших страхах в их жизни, а потом эти страхи реализуются на конкурсах.
— К «Форту Боярд» я была абсолютно не готова: мы оказались слишком наивными, поверили в то, что анкета, которую заполнили, не воплотится в жизнь. Нас попросили описать свои самые жуткие страхи, которые просто на грани смерти, из категории фобий. Пообещали, что в такого рода конкурсах мы участвовать не будем. Я не знаю, почему мы были так доверчивы и абсолютно искренне описали свои фобии. В других группах ребята прикалывались, какой-то рэпер из ночного клуба написал, что боится полуголых сексуальных девушек. А мы совершенно честно признались, у кого страх утопления, удушения, клаустрофобия. Именно эти конкурсы в итоге и получили.
Честно говоря, я тогда не очень понимала, куда еду. Не могу сказать, что в детстве сильно увлекалась просмотром таких реалити-шоу. Естественно, я представляла себе, что такое «Форт Боярд», но в целом не понимала, зачем мне это было нужно, для чего лично мне эта поездка, для чего мне себя испытывать.
Собственно, все фобии, которые я описала, мне и собрали воедино: и страх утопления, и клаустрофобию. Меня поместили в железный ящик, который очень быстро заполнялся водой. Мне нужно было открывать боковые ячейки и искать там подсказки, но под крышками не было видно, что находится внутри. Впоследствии выяснилось, что вместе с подсказками выпадали змеи, они были сухопутными, в воде как можно быстрее искали опору, и опорой, естественно, была я. Вода поднимается, ты уже не можешь дышать, тебе нужно всплывать, наверху узкая решетка, змеи забираются на нее по тебе, всю ее обвивают, тебе нужно их разгрести, чтобы вдохнуть глоток воздуха, и опять нырять вниз, открывать эти заглушки дальше.
На «Звезды в Африке» я ехала уже более осознанно, можно сказать, в отношении этих реалити-шоу повзрослела, хотя, конечно, здесь добавилась еще нотка психологии. На «Форте Боярд» всем было совершенно все равно, какие у нас будут отношения в группе, совершенно некогда было на этом фокусироваться. А в «Звездах в Африке» взаимоотношения в команде, вообще в лагере играли главенствующую роль. С этим я не успела поработать.
Если с момента поездки на «Форт Боярд» сумела пообщаться с собой, понять, где мои слабые стороны, что конкретно я хочу прокачать и нужно ли мне работать с силой воли, то в отношении психологических моментов я оказалась просто лицом к лицу с тем, в чем действительно плоха, а именно — в интриганстве, я слишком прямолинейна для этого. Лидер нашей команды долго и подробно расписывал мне, кто из наших противников должен уйти первым, как нам это сделать, для чего была разработана целая схема. Он наставлял, что конкретно нужно было делать мне, как проголосовать. В конце нашей встречи спросил: «Ты все запомнила?» Я честно призналась: пока даже не запомнила, как кого зовут.
— Такие «реалити на вылет», как «Звезды в Африки», всегда проявляют в человеке низменные качества.
— Но это то, за чем зрителю интересно наблюдать. Я была уверена, что стану самым скучным персонажем сезона. Думаю, так и случилось. Просто ходит человек, ни одной интриги не может развести. Зачем ты сюда приехала? Думаешь, что тут реально надо по скалам лазать, себя проверять? Да в этом шоу всем на такое плевать, ты вообще предыдущий сезон смотрела?!
— Алина, слышала, что у вас был бизнес, связанный с бургерами, питанием. У меня вопрос: а чему он вас научил? Бизнес — вещь серьезная, нужно обладать определенной смелостью, чтобы рискнуть деньгами — своими или инвесторов.
— Я всегда тяготела к бизнесу, мне было интересно испробовать эти механизмы. Среди моих прародителей оказались купцы, когда я это выяснила, все встало на свои места. До бизнеса с едой, до этого моего гастрономического эксперимента, у меня был магазин винтажной одежды, и меня этот бизнес абсолютно устраивал, он мне был очень интересен. Кроме того, он был заряжен на моей предыдущей карьере пин-ап-модели, танцовщицы. Вокруг меня собралась обширная аудитория для того, чтобы этот бизнес процветал.
Чему меня научил бизнес после того, как я связалась с кулинарией? Больше никогда не связываться с едой, вот чему. Сколько раз меня предупреждали, что нет ничего сложнее! Это правда: если у тебя есть возможность сделать какие-то заготовки, соусы, полуфабрикаты, то ты спасен. В моем случае такой возможности не было. Мы делали техасское барбекю, мясо для него коптилось всю ночь или даже больше, до 20 часов. Партия готова к выдаче здесь и сейчас. Если ее не съели за день, на следующий день она уже неподобающего качества.
Если у тебя все разобрали слишком быстро, это тоже плохо, ты в итоге сидишь и получаешь кучу жалоб от посетителей, которые сегодня вечером специально собрались в кафе или решили заказать твою еду и провести классно время с киношкой, а позволить этого не могут просто потому, что у тебя ничего нет, все уже съели. Так что я страдала, было трудно, но опыт оказался классным.
— Будете смеяться, но если я оказываюсь в Европе или Америке, то посещение блошиных рынков входит в программу.
— Я просто фанатка, любительница старины практически во всех ее проявлениях. Когда выбираю себе жилье, то один из главных параметров — чтобы здание было историческим. Жила в Москве в доме 1903 года постройки, я его обожала — есть такой краснокирпичный дом-утюжок, просто невероятный. Когда в первый раз отправилась смотреть квартиру, не могла поверить глазам, на фотографиях в объявлении был представлен только вид изнутри, я не видела дом снаружи. Когда приехала, несколько раз сверялась с картой и не верила своему счастью: не может быть, неужели я буду здесь жить! Прожила там несколько лет очень счастливо. В Москве есть несколько домов-утюжков, они сохранились. Утюжки не были типовой застройкой, они все возводились по-разному, но форма бралась за образец. В основном строились на перекрестках, которые образовывали угол меньше 90 градусов.
А сейчас моя квартира напоминает музей, потому что я уже лет, наверное, шестнадцать покупаю антикварную мебель и старинные предметы быта на аукционах. Есть, конечно, у меня и современные предметы искусства.
— Что бы вы пожелали себе из того, что еще не сбылось?
— Я не любитель что-то загадывать. Конечно, ставлю перед собой какие-то цели. Но стараюсь много не загадывать, потому что, как показал опыт, что бы мы ни нажелали, все равно все получается иначе. Потом бывает очень забавно оглядываться назад и вспоминать те глупости, о которых ты мечтала, которыми грезила и к которым так упорно шла.
Но при этом ближайшие цели я себе, конечно, ставлю, просто доверяю интуиции, которая меня ведет. Допустим, если ставлю себе какую-то карьерную цель и вдруг понимаю, что все в моей жизни противится этому, все события идут наперекор, я не буду биться в эту дверь до беспамятства. Лучше просто поверну и пойду какой-то параллельной или перпендикулярной дорогой. Зачастую мы сами можем толком не знать, что нам больше всего нужно, что нам на самом деле требуется, — ну, кроме здоровья, естественно. Мы можем хотеть одного, а нас потом выводит к абсолютно другому, и понимаешь, как сильно ты был неправ, упорствуя. Какие-то цели я себе, конечно, наметила, но, думаю, единственное, что вечно во Вселенной, — это радость и счастье. Поэтому себе и своей семье, да что уж там говорить, всем людям на свете этого желаю, а каждый уже может наполнить это понятие какими-то маленькими крупицами, которые для него имеют особое значение.
