Сазонова, не будучи особой красавицей, пользовалась огромным успехом. Мужчины были очарованы этой обаятельной простотой. Я помню одного человека, за которого она подумывала выйти замуж. Это был театральный критик, он написал о ней книжку, но что-то не сладилось у них. Она всю жизнь свою посвятила сыну.
И все-таки, если бы меня спросили, какой женщиной была Нина Афанасьевна Сазонова, ответила бы: «Счастливой!» И это тоже прозвучит странно, потому что все помнят финал ее жизни. Но она была Богом поцелованной и действительно чрезвычайно счастливой работой, ролями.
— А что дала вам в профессиональном плане Нина Сазонова?
— Никто из них нас не учил, они учили только своей личностью, своей жизнью, своим примером. Причем они об этом не думали, не задавались такой целью. Наоборот, Зельдин и Сазонова такими живыми были, нам казалось, что они нашего возраста. С ними можно было и хулиганить, и шутить, и песни попеть, и за столом посидеть.
Петь она любила всегда. И песни вроде простые, музыка незатейливая, но как за душу цепляло! «Стою на полустаночке в цветастом полушалочке...» — сердцем пела. Людмила Зыкина говорила в интервью, что не рискнет повторить песни из репертуара Сазоновой — опасается не достичь такой же глубины исполнения. «Ромашки спрятались, поникли лютики...» — и снова феномен! Ну кто вспомнит, что песня — просто эпизод из фильма «Моя улица» режиссера Марягина? «Ромашки» сразу зажили собственной жизнью, были понятны миллионам.
Сазонова народная артистка Советского Союза. У нее был главный орден — это любовь народа. Такой любви не было ни у кого, второй такой я за свою жизнь не встретила. Люди писали письма в Театр Российской армии тете Паше. Они искренне думали, что тетя Паша живет среди них. Поэтому они называли ее именами героинь — тетя Паша, тетя Клава.
Она жила на Селезневской улице, от театра до дома десять минут пешком, но иногда Нина Афанасьевна добиралась больше часа. Ее узнавали, начинали общаться, завязывалась беседа. Однажды я наблюдала, как она идет в театр. И вдруг какая-то женщина ее остановила:
— Вот не знаю, вы тетя Паша, тетя Клава?
Нина Афанасьевна улыбнулась:
— Я артистка Сазонова.
Другая бы актриса обиделась: почему меня не узнают? А она стоит, так терпеливо, с улыбочкой объясняет. Она создала настолько живые образы, что люди видели в ней свою мать, сестру, тетку. Случалось, кто-то засомневается — она ли? И тогда Сазонова с присущей ей прямотой просто говорила: «Это я, Нина Сазонова». На концерты народ нес домашние соленья, варенья, колбаску. Мы стеснялись, а Нина Афанасьевна учила: «Не надо говорить «не возьму». Может, человек от чистого сердца эту банку варенья принес. А вы его обижаете». Кажется, ее обожали абсолютно все.
Она всегда переживала перед выходом на сцену. И я часто говорила:
— Нина Афанасьевна, да вы не волнуйтесь.
Она отвечала:
— Не волнуются только бездарные.
Талантливый человек всегда переживает, потому что он не знает, как эту дорожку проложит от сердца к сердцу, как ему удастся, чтобы зрители вместе с ним заплакали, засмеялись.
— Нина Афанасьевна любила наряжаться, следить за собой?
— Нет, не любила. Это потом уже, с годами, она стала очень красиво одеваться, любила украшения, следила за волосами, всегда у нее хорошая прическа была. Она никогда не стремилась похудеть, спрятать морщинки. Ну, она, во-первых, молодой-то в кино и не была. Пришла на экран уже теткой, поэтому ей все ее морщинки были дороги. Она не молодилась никогда, не носила такого, чтобы помоложе выглядеть.
Каждый раз, оглядываясь на ее историю, думаю: разве такой судьбы она заслужила? Мы навещали Нину Афанасьевну в госпитале в Красногорске. В последний раз были в маленькой квартирке, где Сазонова оказалась после выписки. Она нас вроде узнала, обрадовалась. Говорим об одном, другом и видим: смотрит ясно, но не понимает. И тогда Сережа Комаров, наш артист и ее постоянный аккомпаниатор, заиграл «Ромашки спрятались...». Все мы, как смогли, запели. Нина Афанасьевна просветлела, сначала беззвучно шевелила губами, потом стала напевать мелодию и отдельные слова. Это была наша последняя встреча, вскоре Сазоновой не стало.
Сазонова и Зельдин — это особые люди, они подарили столько своего сердца, доброты, любви каждому человеку в театре. Они не проходили мимо ни одной беды человеческой, всегда включались и чем могли помогали. А могли они очень много. Тогда их любили руководители страны, и до последнего времени их везде принимали на высоком уровне. Это были люди, которым нельзя было не поверить. Все говорили, что если просит Нина Афанасьевна Сазонова, значит, она просит за хорошего человека, за того, который нуждается. Вот все ей верили, весь народ, начиная от высоких чинов, от министров обороны до простых уборщиц, которые готовы были ноги мыть и воду пить. Сазонова никогда не гналась за престижем, она даже не знала такого слова. Никогда не хотела общаться исключительно с сильными мира, не знала никаких тусовок. Она шла с открытым сердцем к своему народу. За это получила любовь и сильных мира сего, и простых людей: ее любили одинаково что министр, что уборщица...
