Прошло какое-то время. Сергей Безруков, руководитель Губернского театра, пригласил Сережу Землянского поставить другой пластический спектакль — «Калигулу».
— Вы были раньше знакомы с Безруковым?
— Нет. Хотя знала, что его театр делит свою сцену в Кузьминках с балетной труппой под руководством Вячеслава Гордеева. В «Калигуле» были заняты Станислав Бондаренко и Илья Малаков (они играли главную роль), Катерина Шпица, Максим Щеголев, Зоя Бербер, Дмитрий Карташов. А меня Землянский позвал на роль Цезонии...
На драматической сцене стараюсь отстраниться от того, что я балерина. Да, у меня есть стать, всегда прямая спина. Но я учусь, чтобы у меня была небалетная походка, чтобы я была героиней из пьесы, а не балериной в роли.
— Мария, за 25 лет работы в Большом и на других сценах мира вы танцевали со множеством выдающихся премьеров. В том числе и с Николаем Цискаридзе...
— Мы с Колей знакомы четверть века. Еще в конце первого курса училища (это девятый класс обычной школы) станцевали номер из «Шопенианы», а на моем выпускном экзамене исполняли с ним классическое па-де-де на музыку Обера. Еще мы с Цискаридзе в 1997 году приняли участие в Международном конкурсе артистов балета в Москве (он был последним, на котором присутствовала Галина Сергеевна Уланова; ей было 87 лет, но она посетила все выступления участников и все заседания жюри). Мы с Колей на конкурсе не выступали вместе. Но на гала-концерте лауреатов (нас туда пригласили как обладателей первых премий) танцевали в дуэте.
В балете часто бывает ситуация, когда юноши танцуют с девочками лет на пять моложе себя. Мальчики взрослеют позже, они сложнее набирают репертуар, поэтому из театров и приглашают молодых танцовщиков, чтобы они выступали с девочками из училища. А потом происходит обратная ситуация: партнеры постарше постепенно перестают танцевать. И когда ушли Коля Цискаридзе, Сережа Филин, Юра Клевцов, Дима Гуданов, Дмитрий Белоголовцев, Андрей Уваров, которые вводили меня в репертуар Большого, я постепенно оставалась без партнеров. Вот так в мою жизнь ворвался Владислав Лантратов. Сначала он стал моим сценическим партнером, которого я вводила в репертуар, а потом любимым человеком...
— Мария, знаю, что вы общались с Майей Плисецкой. И что она называла вас самой интеллектуальной балериной...
— Ой, как же любят журналисты цитировать эту фразу! Майя Михайловна очень привечала меня, у нас было прекрасное дружеское общение, такое женское. Мы с ней любили похохотать по поводу мужчин, подмигнуть друг другу. Как-то мы понимали друг друга в этом вопросе...
Что касается профессии, то Майя Михайловна очень любила, когда я участвовала в ее гала-концертах, которые она устраивала в разных странах. Причем она всегда заявляла в афишу два произведения в моем исполнении: па-де-де из балета «Талисман», это такая классика-классика, и обязательно отрывок из балета «Кармен». Майе Михайловне нравилось, как я танцую Кармен, притом что «Кармен» она со мной никогда не репетировала.
