У нас двое прекрасных детей. И я часто ловлю себя на мысли, что очень опасаюсь за их будущее. Иной раз даже слишком. Я боюсь, что они очень зависимы от гаджетов, что могут вырасти несамостоятельными.
Одним летом, когда Катя много снималась, я сидел с детьми. Сыну тогда было семь лет. Я с утра выгонял его гулять на улицу, возвращался он только в шесть вечера. Окружающие были в шоке. Но больше всех Катя, когда об этом узнала. «А как ты хочешь сделать его человеком?» — отвечал я.
Дети моего брата точно так же воспитывались. В 12 лет мой племянник сам ездил в школу, которая находилась в центре, на нескольких видах транспорта и сам возвращался — без проблем и провожатых. Такого же уровеня самостоятельности я хотел, и для моих детей.
Паше сейчас одиннадцать. Она веселая девчонка, хотя иногда кажется, что взрослее своих лет. Пете — девять, и он абсолютно мой портрет. В его возрасте я тоже был хулиганистым, громким, эпатажным. В начальных классах любил выступать со сценками на школьных вечерах, первым вызывался показывать опыты по физике, чтобы мне поставили лишнюю пятерку. Петя такой же. Он понимает, что, привлекая как можно больше внимания, может с этого многое получить. Как и я, действует нахрапом, на абордаж. Хочет быть то изобретателем, то робототехникой заниматься. Неопределенность его увлечений меня пугает. Но я себя останавливаю: «А сам-то ты, Илья, в эти годы представлял, кем станешь?»
Одно меня особенно радует — ни Паша, ни Петя не унаследовали моего эгоизма. Их не надо просить, чтобы они помогли с тяжелыми сумками, рассовали продукты по полкам в холодильнике — они все делают сами. То, что мне пытались внушить родители — нельзя думать только о себе, — у них впиталось через поколение само собой.
