Не знал, как поступают на актерский, что для этого нужно. Не знал и о серьезном конкурсе — не таком, конечно, как в советские годы, не двести человек на место, но и десять тоже немало. Мне объяснили, что надо выучить стихи, басню, прозу. Я подготовил раннего Пушкина, отрывок из Сэлинджера, другой — из «Войны и мира», какие-то классические басни. А моим тайным козырем был Окуджава, песни которого люблю с детства, опять же благодаря папиной к ним любви.
С этим набором я и явился на вступительные экзамены. Не знаю, что разглядела во мне Лариса Вячеславовна Грачева, мой будущий мастер, но, видимо, она поняла про меня что-то такое, чего я и сам тогда про себя не понимал, и взяла на свой курс. Поверила в меня — и я навсегда ей за это благодарен.
Лариса Вячеславовна была удивительным человеком и профессионалом. Ученица самого Георгия Александровича Товстоногова, а потом долгие годы — правая рука легендарного педагога Вениамина Михайловича Фильштинского, из мастерской которого вышли Константин Хабенский, Михаил Пореченков, Ксения Раппопорт и другие прекрасные актеры.
Из нерадивого школьника я немедленно превратился в прилежного студента, выбился в отличники уже на первой сессии. Сказал себе, что обязан получить красный диплом, и получил его. Кому-то он кажется формальностью, и в известном смысле это так: сам по себе диплом тебя артистом не делает. Но все же за ним стоит серьезный труд, и хотя бы об этой твоей способности он говорит: что ты умеешь работать.
— Выпускники театральных действительно рассказывают об очень тяжелом графике учебы — с раннего утра и чуть ли не до полуночи.
— Чистая правда. Бывало, к середине дня мы падали с ног от усталости. Причем падали в буквальном смысле — у себя в мастерской, во время большой перемены, на спортивные маты. Лежать на них приходилось поперек, бочком, по четыре-пять человек на один мат. Поперек он узковат. К тому же матов было мало, а студентов много, и отдохнуть надо было всем. Главное, что тело отдыхает, — а где валяются ноги, уже не так важно. Вырубались моментально. Через полчаса кто-нибудь ответственный осуществлял общую побудку — и мы шли учиться дальше.
