Бог наградил Гундареву безмерным талантом, она была гениальной актрисой. Когда Андрей Александрович открыл ее для себя после роли Липочки, он всегда в ответ на ее творческие находки говорил: «Да, Наташа, давайте! Я так люблю, когда вы предлагаете какие-то идеи!»
— Говорят, у Гундаревой был сложный характер.
— Она просто была немыслимо требовательной, настоящим профессионалом. Не могу вспомнить примера, чтобы она устроила скандал по поводу того, что ее не так поселили, не на той машине привезли. Ей только было важно, чтобы на спектакле или на съемочной площадке все работали в полную силу, выкладывались. Когда сейчас за кулисами молодежь порой начинает громко разговаривать, я говорю: «Гундаревой на вас нет! Ох, она бы на вас шикнула так, что вы заткнулись бы навсегда. Как можно за кулисами так шуметь?! Это говорит о том, что вы не следите за тем, что происходит на сцене, а еще мешаете своим партнерам». У нее было святое отношение к сцене, к роли, к режиссеру, к профессии. Мне это было тоже очень близко, поэтому с Наташей всегда так комфортно работалось. А еще Гундарева была удивительно дисциплинированным человеком. Идеально знала текст, всегда переписывала свою роль в тетрадочку. Моя мама-актриса мне постоянно говорила: «Переписывай роль в тетрадку». Но в своем Отечестве пророка нет. А когда я увидела, что так делает Наташа, сразу поняла, что мама-то была права. До сих пор храню тетрадочки со всеми своими ролями. А еще Наташа была очень принципиальна, непримирима по отношению к артистам, выпивающим до и во время спектакля. Однажды в обед друзья позвали меня на какой-то праздник, я пригубила вина, а вечером был спектакль, в котором играла и Наташа. И она сказала: «Люба, после спектакля — сколько хочешь, это твое личное дело. Но до спектакля ни глотка!»
— Гундарева умерла в 56 лет. Некоторые считают, что причиной столь раннего ухода было ее стремление похудеть...
— Что за глупости! Просто у Наташи было не самое крепкое здоровье, а работала она на износ. Я с ней играла в спектакле «Леди Макбет Мценского уезда», а это было начало восьмидесятых и Гундаревой не было и тридцати пяти. Я своими глазами видела, как Наташа убегала со сцены и чуть ли не падала — низкое давление, ей было очень плохо. Она приподнимала юбку, помощник режиссера быстро делала ей укол. Гундарева потрет это место, поморщится, скажет: «Все, я побежала» — и выскакивала на сцену, а роль была сложнейшая, трагическая. Вот такое можно было со своим здоровьем творить?
В Киеве мы играли спектакль «Виктория?..», она была леди Гамильтон, а я ее служанка Франческа. Лето, жара под 40 градусов, в зале и на сцене духота. Вдруг в начале второго акта мы с Филипповым видим, что Наташа побелела. С двух сторон подхватили под руки и увели за кулисы — у нее уже ноги не идут. Вызвали скорую — у Наташи давление 70 на 30! В таком состоянии надо сразу в больницу, а Гундарева говорит: «Сейчас отлежусь и пойду доиграю». Я присела рядом с ней и сказала: «Только через мой труп ты пойдешь на сцену. Ты эти слова можешь Михаилу Ивановичу говорить, он очень интеллигентный человек и не может с тобой спорить. А мне все равно: вот убей меня, но я тебя не пущу...» И тут Михаил Иванович вышел на сцену и объявил: «Дорогие зрители, к сожалению, Наталье Георгиевне стало плохо и мы не можем доиграть спектакль. Можете сдать билеты в кассу, вам вернут деньги. Очень извиняемся перед вами». Вдруг начались аплодисменты и зал встал. Говорю Наташе:
