— Лень, она же увидит...
— А мне все равно!
По его просьбе я должна была отнести фотографию Мулявину и сказать, что мы женимся. Обещала это Лене. Владимир Георгиевич должен был его простить и принять обратно в «Песняры». Мулявин поставил условие: начинаем снова работать, но чтобы рядом не было Корбут, и Борткевич хотел ему показать, что мы снова вместе.
Как-то прихожу к гадалке по поводу одной своей болячки. Показываю ей между делом фотографию с Леней:
— Скоро за него замуж пойду!
Она раскинула карты и вдруг говорит:
— Ира, ты не будешь жить с этим человеком...
— Как?! Любовь Ивановна, вы меня не пугайте. У нас все уже решено!
— Ты влюбишься в другого, и он тебя уведет от него.
— Неужели он меня бросит?! Опять обманет?
Это было в октябре. А в декабре я познакомилась с Никитой Померанцевым. Мы влюбились друг в друга сразу.
Когда объявила об этом Лене, он сказал:
— Ты что, с ума сошла?!
— Ты меня прости, это, наверное, ненадолго.
— Я сам перед тобой виноват. Мы многое пережили и это переживем. Приезжай в Минск!
— Дай мне месяц, прошу...
— Ты что, обалдела?!
Конечно, он такого не ожидал, не мог в это поверить. Думал, наверное, что я буду любить его всю жизнь.
Но я уже любила Никиту. Он был очень красивым артистом, окончил ГИТИС, как и я потом. Вскоре Померанцев сделал мне предложение, я его приняла. Конечно, мы оба актеры, взрывными были, темпераментными. Если ссорились, я говорила:
— Сейчас возьму и в Минск уеду!
— Набирай номер, пусть встречает!
Но это была пустая бравада, мне уже было не до Лени...
Когда Никита меня увел, Борткевич свалил в Америку. Он так там намучился, бедный! Они с Ольгой и сыном жили в Атланте. В Америке Леня был просто мужем Ольги Корбут. Звонил оттуда, пел по телефону. Просил: «Ирочка, скажи, что ты меня по-прежнему любишь. Что сделала это назло...»
Мы поженились с Никитой в 1988 году, а в 1989-м Борткевич уехал с Ольгой. Это было прощание на всю жизнь. Мы не думали, что он когда-нибудь вернется из Америки. Я прервала общение со всеми: с его мамой, двоюродными братьями, друзьями. «Ребенок мой!» — и никаких разговоров. Думала, что никогда не увижу Леню. Но он вернулся.
Как-то к нему в США заехал Мулявин с предложением: «Давай на старости лет сделаем прощальный тур «Песняров». Леня тут же согласился. Когда Борткевич ушел, даже самые верные поклонники «Песняров» предрекали коллективу гибель, но ансамбль выжил. И Леня вернулся через десять лет после отъезда в США. Это был триумфальный тур «Песняров».
Когда он прилетел в Минск, первым делом позвонил мне. Ночь, рядом спит муж. Я беру телефон.
— Иронька, привет. Я в Минске...
Вместо того чтобы бросить трубку, инстинктивно отвечаю:
— Да? Где? Когда будешь в Москве? Где остановишься?
