Чтобы научиться нас различать, хватит и десяти минут общения. А если внимательно приглядеться, сразу найдете знаки отличия. В школе Аришу определяли по красному пятнышку на щеке. Такой же сосудик был и у мамы в детстве, но к окончанию одиннадцатого класса исчез — как и у Ариши. Эта метка была настолько яркой, что спутать нас можно было только по незнанию. Хотя однажды нам удалось провести учительницу. Мы тогда уже занимались художественной гимнастикой, домой возвращались поздно, а домашней работы по истории задали — четыре параграфа учить. Мы договорились: я выучу первый и третий, Ариша — второй и четвертый. Чей параграф вызовут отвечать, тот и пойдет.
Как в воду глядели: «Арина, к доске! Расскажи нам первый параграф, пожалуйста!»
Сестра смотрит на меня испуганными глазами.
— Давай я выйду, — предлагаю ей.
— Ну давай...
Никто не заметил подмены. Но было так стыдно и страшно, что мы решили больше никогда не пользоваться сходством и никого не обманывать.
У Ариши есть еще три заметные отметины — шрамы на лбу. Первый она получила лет в пять или шесть. Мы с родителями ехали на день рождения к нашей подруге. Сестра выходила из машины, споткнулась о маленький камешек и упала головой на большой. Историю другого, самого заметного, наша мама до сих пор вспоминает с ужасом.
Дело было глубокой ночью, все спали. Вдруг страшный грохот. Мама прибегает в нашу комнату, включает свет — Ариша лежит на полу с закрытыми глазами и вся в крови. Как это могло случиться? У родителей шок. От общей паники и криков Арина... просыпается и не понимает, в чем дело. Оказалось, во сне она неловко повернулась, ударилась об угол стоящего рядом шкафа и рассекла себе лоб. Но так крепко спала, что не почувствовала ни боли, ни того, как свалилась с кровати. Мама, понятное дело, стала звонить знакомому врачу, наплевав, что уже три часа ночи: «У нас тут Арина. Да, опять...» — но сестра ее оборвала: «Никуда не поеду и зашивать меня не надо!» Сейчас жалеет: если б тогда согласилась поехать в больницу, может, и не было бы этого шрама.
Виновником третьего рубца стало знакомство сестры с булавой. Ариша сделала риск — это когда бросаешь, например, булаву, делаешь много вращений и ловишь. Ариша поймала — булава разбила ей голову. Рассечение было настолько серьезным, что без помощи медиков уже не обошлось — лоб зашивали. Родители узнали об этом, только когда пришли с работы и увидели перебинтованную дочь. С тех пор мы шутим, что Ариша без травм — это не Ариша.
Говорят, у близнецов особая связь. Нам ее долго не удавалось наладить — маленькими мы постоянно дрались и ругались. Успокоить нас могла только Полина, с которой мы обе в то время были очень близки. Всем в округе объявляли, что мы не просто сестры, а тройняшки. На Полину, тогда еще совсем маленькую девочку, легла вся ответственность за нас. «Как старшая сестра ты должна следить за младшими», — говорили родители, уезжая рано утром на работу. Полине на тот момент было шесть, нам — по три. Присматривать за нами еще оставалась бабушка, а папу с мамой мы почти не видели — они возвращались поздно ночью, когда все уже спали. Большую семью надо было как-то кормить, а родители хотели не просто прокормить — дать нам лучшее. В Заволжье мы жили в трехкомнатной квартире, летом ездили на море и ни в чем не нуждались.
