Еще в студенческие годы цыганка напророчила Ромашину три брака и троих детей — двух девочек и сына. А еще — что он умрет в преклонном возрасте. Она ошиблась только в одном: женился Толя не три, а четыре раза, правда дважды на одной и той же женщине. И этой женщиной была я...
Нас с Ромашиным давно разбросало по разным странам. Я жила с нашей дочкой Машей и внуком Петей в Мадриде, Толя с молодой женой Юлей и сыном Димой в Москве. В последнее лето его жизни мы позвонили Толе. Вначале поговорила я, потом Маша, в конце дали «слово» совсем маленькому Петьке, он лепетал деду что-то нечленораздельное. Толька радостно закричал в трубку: «Ребята, на мой день рождения со бираю всех моих девчонок и Димку!»
Через полгода, первого января, ему исполнилось бы семьдесят. Но восьмого августа позвонила Юля и рыдая сказала, что Толя трагически погиб на даче, срубая дерево. Это был шок. Так нелепо умереть в расцвете сил...
В Москву на похороны полетела Маня. Там эту худенькую, убитую горем девушку в черном костюме остановили на паспортном контроле — в документах не хватало какой-то бумажки. Она кричала, задыхаясь от слез: «Это мой папа! Это мой папа!» И ее, слава богу, пропустили.
Однако начну свою историю с самого начала. Папа мой, Педро Матео Мерино, был командиром 35-й интердивизии в Испании, учился в Москве в Академии Фрунзе. А мама там работала. Когда началась война, академию эвакуировали в Ташкент, в этом городе я и появилась на свет в 1943 году. Ни кроватки, ни коляски было не достать, поэтому родители выдвинули ящик письменного стола и положили туда недоношенную малютку как в люльку.
После войны нам дали жилье на Ленинском проспекте в Москве, в мемориальном доме под номером двадцать пять. В нашей трехкомнатной квартире жили испанцы со своими семьями. В огромной круг лой прихожей мы с подружкой гоняли на велосипедах.
Под нами, в точно такой же квартире, жили Большаковы. Они только что вернулись из США, где глава семьи служил военным атташе. Няня их сына Марфуша ходила в му тоновой шубе, а за Большаковым-старшим приезжала представительская машина. Двумя этажами ниже жила актриса Татьяна Окуневская. Когда та выходила из подъезда, все девчонки во дворе обмирали — она была одета как голливудская звезда. Никогда не забуду ее длинное кожаное пальто в талию! А в соседнем подъезде была квартира Михаила Федоровича Астангова. Однажды огромный черный пес лауреата Сталинской премии свалил меня в сугроб, и его жена приходила к моей бабушке извиняться. Помню, как-то к нему приехала красавица Целиковская и они вместе отправились куда-то давать концерт.