Я молча показала ей Юдифь номер два.
— Вот! Это обязательно!
— А как же обнаженная грудь? — спросила я.
— Но это же классический образ! Этого требует сюжет! Но если ты боишься, давай меня чем-нибудь слегка прикроем!
Я, в общем-то, не боялась, просто никогда еще не снимала обнаженных людей, чувствовала себя неловко, очень стеснялась. Но пришлось настроиться: я теперь не просто папина дочка, а фотограф — человек с вполне определенной профессией, которая иногда диктует свои правила.
Остановились мы в результате на пяти работах, хотя всем остальным я предлагала только по одной. Но в этом случае понимала, что чем больше, тем лучше. Договорились о съемках на следующей неделе — необходимо было время на подготовку.
Устроили «худсовет». Что у нас есть для съемок? Для «Любительницы абсента» Пикассо было все, кроме сифона, который я срочно купила в антикварной лавке. Для Елизаветы Английской костюм и украшения взяли в аренду на «Мосфильме», странное сито, которое она держит в руке, соорудили из цветочного поддона. А длинную цепочку я одолжила у мамы.
Тулуз-Лотрек требовал страусиных перьев, и я нашла магазин одежды для бальных танцев и танцев на льду — блестки, бархат, вышивки, коньки-туфли, бижутерия и перья!
С Юдифью дело обстояло сложнее. Надо было за пару дней всего-навсего повторить Климта — вырезать детали для аппликации и соорудить костюм из золотой жатой бумаги. Готовились очень тщательно.
Людмила Марковна пришла снова вовремя, без капли грима на лице.
— Вот, посмотри, о чем я говорила! Чистый лист! Можно рисовать все что угодно! Меня даже консьерж не узнал! — она явно была горда.
Села на грим. Все остальные ушли в другую комнату, чтобы не мешать. Люся Раужина начала колдовать.
Через минут сорок Гурченко вышла к нам в гриме любительницы абсента. Оделась. И тут поразила меня на всю жизнь:
— Мне надо порепетировать!
— Что? — не поняла я.
