Весельчак, гусар, пел песни, читал стихи, мы гуляли с ним вечерами. Саша ложился на асфальт и кричал в небо: «Оля-я-я!» По вечерам играл на пианино и пел для меня романсы Александра Вертинского — не скрою, это было романтично.
Во время съемок показалось: Туманишвили в глубине души надеется, что у нас с Домогаровым возникнут отношения. Они были с Сашей дружны, и ко мне Михаил Иосифович относился очень трепетно. Помню, когда я первый раз встретилась с Сашей на площадке, Домогаров сказал: «Какая у меня хорошенькая партнерша!» Михаил Иосифович добавил: «И очень хорошая девочка!» В Москву из киноэкспедиции меня подвозил Домогаров.
Предложил шутливо: «Ольк, давай заведем роман, а я тебе сделаю карьеру!» В ответ я рассмеялась, давая понять: «Ну и шуточки у вас, Александр Юрьевич». Никогда не умела строить «выгодные отношения», дружить ради денег и карьеры, терпеть что-то, чувства всегда были на первом месте.
Саша записал мой телефон, но я так и не знаю, звонил он или нет, потому что на следующий день сменила номер с питерского на московский, а набрать сама не решилась, считая, что мужчина должен проявлять инициативу, по крайней мере в букетно-конфетный период.
Совершенно иначе вел себя печальный и загадочный Дима Щербина, снимавшийся в этом же фильме. Ухаживая, он был предусмотрителен, заботлив, то многозначительно молчал, то пристально глядел на меня, а во время разговоров давал понять, что не разбрасывается словами и обещаниями.
Иногда необязательно месяцами прыгать через лужи, взявшись за руки, или ездить в деревню за бабочками.
Просто чувствуешь, что этот человек тебе небезразличен, что ты можешь ему довериться, и доверяешься, и очаровываешься, все глубже и глубже погружаясь в захватившее тебя чувство. Творческим людям свойственно входить в образ, что, возможно, и случилось со мной и Димой. Мне казалось, нас действительно связывает любовное чувство. Вот такие были иллюзии...
В Москве своей квартиры у Димы не было, он снимал жилье у знакомой. Прежде чем привести меня туда, честно предупредил: «Это временное пристанище, но боюсь, тебя оно может шокировать».
И действительно, когда он открыл дверь в квартиру, было от чего прийти в изумление: в комнатах ободраны обои, выломаны двери в ванную и туалет, на кухне из стен торчат штыри и гвозди. «Хозяйка начала делать ремонт, а потом передумала», — объяснил Дима.
В другой ситуации я бы испугалась жить в таком разгроме, но тогда жилище показалось не ужасающим, а романтичным. Дима уехал на несколько дней на гастроли, а я в его отсутствие сама покрасила стены, накупила цветов, деревянных жалюзи, посуды, предметов декора. Машины у меня еще не было, но я, счастливая, тащила мешки с покупками через весь город — таким огромным было желание создать свой уголок. К тому же я не из тех принцесс, кто садится на скамейку и капризно требует: «Подайте мне то и это».
