Вскоре после знакомства с Лялей я решил расспросить о Бруновской коллегу по театру Валентину Талызину. Услышал: «Знаешь, Вадим, она была очень красивой женщиной...» И все! Прекрасная актриса Талызина очень интеллигентно размазала ее по стенке.
Теща, после того как выставила меня за дверь, при встречах в театре даже перестала здороваться. И вдруг все переменилось. Эльвира сама отыскала меня за кулисами, поинтересовалась, где живу, как себя чувствую, а потом объявила: «Я узнала, что в Горьком есть замечательный хирург, который сможет восстановить фалангу на твоем пальце. Ты занимаешься пантомимой, руки — твой инструмент. Я уже созвонилась, рассказала, что травма старая, тем не менее врач берется. У него какая-то своя уникальная методика.
Даже ноготь на этом пальце будет». Мне бы насторожиться от такой заботы, а я обрадовался — еще в юности повредил руку, переживал по этому поводу — и, не подозревая подвоха, а испытывая даже чувство благодарности, решил отправиться в Горький.
Накануне отъезда ко мне подошла завтруппой, сестра актера Виктора Байкова, игравшего в «Кабачке «Тринадцать стульев» счетовода пана Вотрубу. Она была хорошей теткой, десятки раз могла нажаловаться на меня руководству (поводов хватало), но никогда этого не делала, потому что знала Бруновскую и очень мне сочувствовала. Но тут на нее, видимо, сильно надавили. Страшно смущаясь, не глядя мне в глаза, завтруппой попросила:
— Вадим, напишите, пожалуйста, заявление по собственному желанию.
Сказали, в Горьком вам придется провести несколько недель, а мы не можем долго держать в штате неиграющего актера.
Мне вдруг стало так жалко эту чудесную тетку и так стыдно за тех, кто заставил ее пойти на тяжкий для души поступок! Стараясь казаться беспечным, ответил:
— Конечно напишу.
Написал и уехал. А когда спустя пару месяцев вернулся в Москву, узнал, что Ляля подала на развод. Попросил объяснений. Ляля плакала: «Мама говорит, надо развестись... — уверяла, что по-прежнему любит меня, но не может противиться воле Эльвиры. — Давай сделаем, как она хочет. Выждем года два, а потом... Вдруг мама поменяет свое мнение и мы снова станем семьей?»
Я понимал тщетность таких надежд, но...
Кто-то поставит мне в вину, что не захотел бороться за жену и сына. Мол, надо было хватать обоих в охапку и бежать куда глаза глядят. Но я был безработным и бездомным. Обратно в театр меня, конечно, не взяли (не для того увольняли!), а чтобы снимать угол, нужны были деньги. В суд я не пошел. Зачем? Там все было решено заранее. Нас развели, Егора отдали матери.
Оставаться в Москве не было смысла, и я вернулся в Питер. Там у меня родители, крыша над головой, друзья. Поступил в аспирантуру родного ЛГИТМиКа, стал досконально изучать систему Станиславского, поставил со студентами несколько спектаклей. Актерство как таковое меня уже мало интересовало, но когда позвали в картину «Торпедоносцы», согласился.
Понравился сценарий и подобралась симпатичная компания: Родион Нахапетов, Алексей Жарков, Андрей Болтнев. Но прежде всего из-за серьезного гонорара. На аспирантскую стипендию в Москву не наездишься, а я старался бывать там как можно чаще. Очень скучал по Ляле и Егору.
Каждый раз, разговаривая с Леной по телефону или встречаясь, заводил разговор о том, что хочу их вернуть. В ответ слышал: «Ну ты же понимаешь, мама не даст, не позволит... Давай еще немного потерпим». «Немного потерпеть» Ляля предлагала и в последнюю нашу встречу. Я приехал в Москву на конференцию по пантомиме и сбегал к ней и Егорке, когда коллеги отправлялись в ресторан на товарищеский ужин. А спустя время, позвонив из Питера, услышал в трубке крик: — Не смей сюда больше звонить!
И показываться на глаза не смей! Будешь доставать, скажу мужу — и он тебе морду набьет!
Я оторопел:
— Мужу? Какому мужу?
— Моему! Который сейчас рядом со мной!
— Но ты же не можешь запретить мне разговаривать и видеться с сыном?
— Могу!
Наверное, и тут без тещи не обошлось — накрутила, убедила дочь, да еще и жених подвернулся. Но мне показалось, что в крике Ляли было больше самозащиты, а не агрессии. Словно она хотела сжечь мосты не только для меня, но и для себя.
