Алексей рассказывал: «Заглядываю в комнату, а там сидит симпатичная девушка с вот такими ресницами, готовится к эфиру. «Да, эта фифа мне не по зубам...»
В детстве домашние звали меня Золотым птенчиком. Откуда взялось это прозвище, уже не помню, наверное, я была золото, а не ребенок. Летом быстро загорала, превращаясь в настоящую цыганку. Мама дразнила чугунком — а я надувала губы от обиды. Выросла я в Набережных Челнах. В Москву приехала в восемнадцать, хотела стать артисткой. У нас в городе занималась в киностудии, играла в КВН и даже успела поработать на одном из местных телеканалов — читала прогноз погоды.
Считала, что поступлю без проблем. Тем большим потрясением было услышать во ВГИКе:
— Девушка, прием уже закончен.
— Не может быть! В других вузах экзамены только начинаются!
— А у нас творческий конкурс проходит еще в мае. Так что приезжайте в следующем году...
Можно было, конечно, действовать как легендарная Фрося Бурлакова в фильме «Приходите завтра...»: подкараулить какого-нибудь преподавателя и, поразив своим талантом, прорваться в артистки. Судьба давала такой шанс: на выходе из института встретила Михаила Глузского. Сначала чуть было не бросилась к нему: «Здравствуйте! Послушайте меня, пожалуйста!» — но поняла, что не знаю отчества мэтра. Обращаться по имени или «Эй, здрасте!» было немыслимо. Глузский прошел мимо, а я подумала: «Какой ужас! Упустила последнюю возможность!».
О том, чтобы вернуться в Набережные Челны, не могло быть и речи. Не для того я целый год зарабатывала деньги на поездку. Родители высказывали определенные опасения — выбор актерской профессии их смущал. Они были далеки от искусства, да и отпустить дочь в большую Москву побаивались.
Жили мы скромно. Папа работал механиком на заводе, мама — машинистом башенного крана. Кроме меня у родителей еще одна дочь, Оксана, сестра старше на два года. Мы с ней были творческими натурами, я окончила художественную школу, она — музыкальную. Оксана тоже хорошо рисовала и с удовольствием поддерживала мои «театральные начинания». Мы все время разучивали какие-то стихи, сценки, ставили спектакли. Особенно летом, когда приезжали на каникулы в деревню. Бабушка с дедушкой не могли на нас нарадоваться — внучки не курили, не пили, не лазали по чужим садам, а играли в театр.
Родители тоже были счастливы, когда я направляла свою неуемную энергию в мирное русло. Оксана не создавала особых проблем, а я все время находила приключения на свою голову.
Однажды собрались всей семьей в отпуск. Мне было лет семь. И вот утро, вещи собраны, дочки одеты, причесаны, на головках банты повязаны, можно ехать в аэропорт. Папа вызвал такси. Мама просит нас с Оксаной: «Сидите смирно, ничего не трогайте». Но я так не могу. Иду на кухню, достаю трехлитровую банку сливового сока — очень пить хочется, — наклоняю, чтобы сделать глоток, и обливаю себя с головы до ног. Мама переодевает и отправляет на улицу: «Побудь на лавочке у подъезда, никуда не уходи». Двор почему-то кажется ей более безопасным местом.
Минут пять я послушно сижу, но прибегают подружки: «Оль, пошли с нами! Там в подъезде кошка родила!». Разве можно отказаться от такого предложения?
В соседнем подъезде под лестницей пищат котята. Беру одного в руки, но тут откуда-то появляется его мама и с громким шипением вцепляется мне в ногу: течет кровь, шрамы остались до сих пор. Увидев дочь, мама чуть не падает в обморок. Папа отпаивает ее валерьянкой. Забинтовав мне ногу, родители сажают на стул у окна: «Пожалуйста, хотя бы сейчас посиди спокойно!».
Какое-то время терплю, а потом выглядываю в окно и получаю «привет» прямо на голову от пролетающего мимо голубя. Приходится срочно мыть волосы. Мама плачет: «Что за наказание! Мы так никуда не уедем!». Но тут приходит такси, и наше семейство все-таки отбывает на юг.
Когда мне было тринадцать, мы с сестрой решили пойти на дзюдо. Занималась я недолго, минут двадцать: сделала кувырок и... сломала ключицу. В больнице после рентгена мне наложили гипс в виде колец на плечи и лопатки. Кольца соединялись на спине. Ходить с такой конструкцией было ужасно неудобно. Но я даже поучаствовала в конкурсе инсценировки песни.
Нашему классу досталась «Как родная меня мать провожала» про Ваню, уходившего на войну. Меня почему-то выбрали Ваней, когда стала возражать, что у меня же кольца за спиной, классный руководитель подбодрил: «Это как раз придаст драматизма, покажет, что на войну уходили даже немощные». Надели на меня мятый пиджак, и я, такая слегка горбатая из-за выпирающего гипса, с волосами, заправленными под кепку, изображала парня, отправляющегося служить. Конкурс мы с классом выиграли, и нам подарили огромный яблочный пирог, который испекли повара школьной столовой.
Но дзюдо манило, это было очень модно — знать приемы самозащиты. И вот наконец кольца сняли. Спрашиваю маму:
— Можно мне теперь на тренировку?
— Пожалуй, с дзюдо мы закончили, выбери хобби поспокойнее, — резюмировала она.
Но я выждала, когда родители ушли, помчалась на тренировку и... сломала ключицу в том же самом месте! В больнице встретили как родную, опять наложили гипс.
Мама вернулась с работы, увидела меня с кольцами и ахнула:
— Что случилось?!
— Да вот, ключица почему-то опять сломалась...
