На кастинг пришло более тысячи человек. Разного пола и возраста. Увидев в очереди группу старушек, я оторопел:
— А вы что здесь делаете? Мы набираем музыкантов в мальчишечью группу.
— Да? Извините, пожалуйста. Мы думали, тут покушать дадут.
Сердце защемило. Знал, что полстраны голодает и за бесплатной похлебкой от Красного Креста выстраиваются огромные очереди, но увидеть вблизи глаза, полные стыда, горечи и отчаяния, — совсем другое. Дал себе слово: как только начнем зарабатывать, часть денег пойдет на благотворительные обеды. Обещание сдержал: в течение нескольких лет группа «На-На» содержала столовую для неимущих.
В конце восьмидесятых многие клубы и дворцы культуры были закрыты или отданы под склады, однако я нашел выход: предложил устраивать концерты на стадионах и продавать билеты по одному доллару. Это стало спасением не только для группы «На-На», но и для всего отечественного шоу-бизнеса.
Нередко приходится слышать: «На-На» «выстрелила» через пару месяцев после ее создания». Не скрою, приятно выглядеть в глазах людей волшебником, но правда дороже. А она такова, что за первые полтора года через коллектив прошли десятки музыкантов. Постоянным солистом оставался только Володя Левкин, принятый во время «глобального кастинга» 1988 года. Кто-то не устраивал меня, кого-то — я. Думаю, именно людям, с которыми не сложилось, я и обязан репутацией деспота и тирана. К чему лукавить?
Когда речь идет о творчестве, работе, я могу быть жестким, даже жестоким. Но назовите хотя бы один знаменитый коллектив, где руководитель был бы душкой и лапочкой. Величайший дирижер Герберт фон Караян не брал в оркестр женщин только потому, что их нельзя было бить. О головы мужиков-музыкантов он сломал не одну дирижерскую палочку. Что касается меня, то я могу наорать, но ударить на репетиции артиста — никогда. Да, хвалю редко — тем действеннее моя похвала на пути подопечных к успеху. Она как рекордная планка для спортсмена. Ударить артиста, который живет эмоциями, зачастую — погубить его. Кулаком мне приходилось усмирять только пьяных, чей мозг был полностью атрофирован водкой. Такое случалось в группе «Интеграл», где артисты всегда конкурировали между собой. Что же касается «На-На», то ударить кого-то из ее участников означало уничтожить возвышенный дух любви и братства, сложившийся между Левкиным, Политовым, Асимовым и Жеребкиным.
Я понял это после случая, о котором расскажу чуть позже.
На репетициях, возможно, я и был деспотом, а в жизни — добрейшим и заботливейшим из отцов. Потому что знал основное правило: если хочешь добиться от артиста достижений на сцене, избавь его от насущных проблем. И я избавлял: «выбивал» для «на-найцев» квартиры, бронировал в гостиницах лучшие номера, чтобы накормить чем-то особенным, часто сам вставал к плите. Самоотречению на сцене учил личным примером. К костюмам для одного из номеров прилагались башмаки на высоченной платформе. Увидев их, ребята стали возмущаться:
— Да на таких «копытах» не то что танцевать — стоять невозможно!
Внутри у меня закипело:
— Невозможно, говорите...
Ну-ну.
Надел «копыта» и полчаса скакал по сцене как взбесившийся олень. После чего притихшие «на-найцы» молча обулись.
В другой раз услышал:
— Покрытие на сцене из мраморной крошки. Я не смогу сделать «вертушку» на спине — изрежусь в кровь.
— Не можешь?! Какой же ты тогда на хрен артист?
Сорвал с себя рубашку, лег на спину и пополз, отталкиваясь пятками. Когда поднялся, был весь в крови...
