Андрей просил меня отвозить родителям деньги, когда его долго не было в Москве. «Скажи ему, нам так много не надо, у нас большой огород, все есть», — говорила тетя Аня. Она старалась нас не только накормить, но и всегда одаривала гостинцами: солеными грибочками, домашней аджикой. Вкуснота!
Младшая сестра Панина Нина тоже перебралась с семьей в Москву, на квартиру заработала сама, у нее небольшой торговый бизнес. Андрей постоянно за нее переживал, считал, что занимается рискованным неженским делом.
Были у Андрея и дорогие его сердцу, проверенные временем товарищи. С Санькой Корчиновым они учились в одном классе, потом работали на заводе. С продуктами в Кемерово случались большие перебои, как и во всей советской стране, так Андрюха с Санькой подрядились на продуктовую базу перебирать мороженую рыбу.
Рассказывали мне, что таскали ее с базы нещадно, спрятав под плащами, зажав под мышками. Потом оба поступили в пищевой институт, откуда после драки были благополучно отчислены. Саша в итоге стал вертолетчиком, Андрей пошел в Институт культуры, но связь друзья не потеряли. Однажды Саша приехал в Москву и пришел к Панину на спектакль. По окончании заглянул в гримерку, а там — Алла Пугачева. Примадонна решила выразить Андрюше свое восхищение. Слово за слово, Андрей порекомендовал ей друга, который искал работу: «Прекрасный человек, может, как-то вам пригодится?»
Так Саня стал администратором звезды, проявив незаурядные организаторские способности.
Потом работал директором Валерия Меладзе, сегодня он продюсер и прокатчик.
С Володей Машковым Андрей подружился в Школе-студии МХАТ. Володя поступил туда со второго раза. Жизнь свела их в одной комнате в общежитии. Машков вспоминал: «Сидим у себя в общаге, есть нечего. Что делать? Вдруг Панин кивает на подоконник и говорит: «Смотри, голуби. Это же деликатес китайской кухни». Достает допотопный портфель, примерно такой, с каким ходит на экране Журов, выбрасывает вещи и командует: «Пошли!» Где-то у соседей отыскались полбатона хлеба и пачка маргарина. Мы взяли веревочку, сделали силки и побежали в соседний парк. Только покрошили хлеб и стали приманивать голубей, как расшумелись бабульки на лавочке: — Вы что творите?
— Мы юные натуралисты.
Сейчас окольцуем птиц и отпустим.
Отловили пять голубей, запихали их в портфель, вернулись в общежитие. Я спрашиваю:
— Андрюха, кто их разделает?
Панин замахал руками:
— Только не я!
Откроем портфель, посмотрим на птиц и снова закроем. И так два часа. В конце концов распахнули окно и выпустили голубей на волю. А хлеб намазали маргарином и съели».
Я неоднократно становился свидетелем того, как Машков и Панин общались. Кажется, серьезно вообще не могли разговаривать, постоянно каламбурили, подкалывали друг друга, даже на приеме у президента России, куда однажды были приглашены.
...Год назад мне поставили онкологический диагноз, Панин бросил все и занялся моим здоровьем.
Созвонился с клиниками Германии, Израиля, все отмониторил. Представьте состояние человека, который не знает, сколько ему осталось жить.
— Эх, Андрюха, как я мечтал внуков понянчить... — впадал я в депрессию.
— Значит, понянчишь.
Андрей ходил со мной по врачам, постоянно оставался на связи:
— Ты где?
— Дома, одеваюсь.
— Ты же в десять должен сдавать анализы. Если немедленно не поедешь в больницу, потащу тебя туда за шиворот.
К счастью, страшный диагноз не подтвердился, а Андрею я по гроб жизни буду благодарен за поддержку.
Если кому-то требовалось помочь, что-то пробить, Андрюша делал это не раздумывая и бескорыстно. Но только для других. «За себя светить фейсом не могу», — всегда говорил он.
Нам уезжать за рубеж, а у Андрея закончился срок действия загранпаспорта.
— Андрюха, сходи в ОВИР, заглянешь в кабинет, и, уверен, тебя сразу же примут, — наставлял я.
— Не могу, там люди сидят в очереди, а тут Панин явился весь на понтах.
