А иначе как ты себе все это представляешь? У тебя сын, у меня сын. Я постоянно занят — концерты, поездки. Если у нас будет общий ребенок, бросай сцену и занимайся детьми.
— Но я не хочу оставлять профессию.
— Тогда делай аборт.
— Я не буду уходить из театра. И сделаю аборт.
Было видно, что после этих слов он испытал огромное облегчение.
Конец наших отношений с Шевчуком, несмотря на «высокий штиль», оказался банальным. Выяснилось, что мое ощущение этого человека придуманное и чересчур возвышенное. А Юра — самый обыкновенный. Я благодарна ему за то, что много думала и чувствовала, переживая нашу историю. Наш роман был скоротечным и нанизался на мою с Женькой историю, не дав толком передохнуть от разочарований. Выплакав весь жизненный запас слез с Дятловым, теперь я приняла все гораздо спокойнее.
Не выясняла отношений, разговор был короткий: «Больше никогда». Просто поняла, что на самом деле меня не любят. И я не люблю. Тогда на хрен мне это все надо? Я просто ошиблась. С кем не бывает? Вот только когда пришла в себя после наркоза, сказала: «Абортов в моей жизни больше не будет».
На операцию Юра меня устраивал через знакомых. Организовал все и уехал во Францию на гастроли. Спросил:
— Что тебе привезти?
— Французские духи.
— Да их и здесь завались.
— Все равно привези.
Он привез «Шанель № 5», но передавал уже через знакомых. Я передарила флакон маме.
Он до сих пор стоит где-то у нее дома нераспечатанный.
В театре все знали, что случилось. Многие злорадствовали, как же без этого: «Шевчук? Фигу толстую с маком она получит, а не Шевчука!» Другие говорили: «А я бы на твоем месте взяла и родила».
Согласна. Глупо поступила, неправильно. Надо было рожать. И плевать, стал бы Юра Шевчук участвовать в нашей с малышом жизни или нет. Зато я не чувствовала бы на душе тяжести греха.
Потом мы иногда встречались с Юрой. Однажды сидели в ресторане и он сказал:
— Я перед тобой очень виноват.
Ответила: — Юра, я зла не держу.
Если бы не ты, не стала бы артисткой — такой, как сейчас. Мне теперь уже ничего не страшно.
Любые переживания идут на пользу нашей профессии. Мне есть что отдать со сцены.
Женьке, наверное, тоже. Он ведь переживал мой роман с Шевчуком, который протекал на глазах у всей труппы. Я его выселила из общаги, и он обитал в театре, ходил несчастный, с батоном и кефиром. Шевчук его еще и обидел. На одном из театральных банкетов Женя пел, а Юра сказал: «Не надо ему в рок, пусть попсу поет с таким голосом». Даже меня это задело, я заступилась за Женьку и по глупости передала ему слова Шевчука, чем дико Дятлова разозлила.
— Тебе Женю не жалко? — спросил меня наш худрук.
— Семен Яковлевич, да вы не переживайте, все обойдется, он недолго будет несчастным.
