Я объясняю:
— Пугачева — моя жена. Никакого отношения к ее концертной деятельности я не имею.
— Хорошо, но вы были в Симферополе?
— Был.
— Видели, что творилось на стадионе?
— Не помню, к публике не приглядывался. Я смотрел на любимую девушку и слушал, как она поет.
— Но стадион был полон?
— Этого тоже не помню...
— А сколько она там заработала?
— Не знаю.
В общем, косил под дурачка. Но я действительно не имел отношения к деньгам Пугачевой. Она распоряжалась ими сама. Был у нас, конечно, семейный бюджет, но все ее «левые» заработки шли в так называемый «фонд Кристины».
Алла говорила: «Сашечка, ты же понимаешь, что такое жизнь эстрадной певицы. Завтра я могу потерять голос, с ним и все доходы, а мне нужно дочку воспитывать. Давай сделаем так: все эти «левые» деньги моя мама Зинаида Архиповна будет класть на специальный счет — для Кристины».
Я даже не знал, какая сумма на нем лежит. В принципе, моих заработков нам хватало.
И вот меня опять вызывают в прокуратуру и так ехидно говорят: — Мы хотим освежить ваши воспоминания, Александр Борисович, раз у вас такая плохая память.
И кладут на стол пачку фотографий.
На каждой — круговая панорама симферопольского стадиона, до отказа забитого людьми. Там же, в кадре — часы и человек с газетой, на которой видна дата. Таким образом они сняли каждый из тридцати концертов! Фотки производили сильное впечатление. Прокуратура зашла с козырей. Очевидно, ребятам из этой структуры доли со стадионов не досталось.
— Хорошо работаете, — с искренним восхищением говорю я.
— А вы были на этих концертах?
— Я же вам говорил: был. Но смотрел только на Аллу. Не отрываясь.
От меня отстали. Потом я узнал, что прокуратура занималась гастролями Пугачевой не только в Симферополе, но и еще в двух или трех городах. Самый громкий процесс состоялся в Иркутске. За все «ответил» Саша Авилов, руководитель ее ансамбля «Ритм». Он получил четыре года. Пугачева приезжала на суд, возмущалась, но это был не более чем красивый жест. Алла понимала, что на скамье подсудимых могла оказаться она сама. Болдин ведь не зря сказал: «Требуют вашей крови». Посадили Авилова. А он был божий человек. Жил только музыкой и боготворил Пугачеву. Саша отсидел весь срок. А когда вышел, Алла не взяла его обратно к себе в коллектив, он руководил самодеятельностью завода АЗЛК. И рано умер.
На меня эта история произвела тяжелое впечатление. Я-то знал, как все обстояло на самом деле. Саша был ни при чем.
И за «левые» концерты он вряд ли получил больше сотни рублей. Его просто подставили.
У нас в кино люди тоже боролись за место под солнцем, но чтобы вот так, запросто, взять и посадить человека, сделав его козлом отпущения, — этого нельзя было представить даже в самом кошмарном сне...
В гостях у одного художника мы познакомились с корреспондентом ARD Фрицем Пляйтгеном (впоследствии он возглавил эту крупнейшую в ФРГ телекомпанию). Фриц решил взять у Аллы интервью. Его интересовало, как живут советские «звезды». Отказываться от такого шанса было нельзя, а снимать в нашей убогой «однушке» — невозможно. Алла договорилась, что для съемки ей уступит свою генеральскую квартиру Александр Сергеевич Зацепин.
