А я ведь умираю! И никто этого не знает…»
Машину фотографию увидел один испанский студент и влюбился в нее. В редакции журнала узнал ее адрес. И Маше стали приходить открытки. Большими печатными буквами он писал по-русски: «Маша, ты живешь в большом коммунистическом доме. Я видел на нем много досок… Меня зовут Карлос. Я приехал в Москву из Испании…» Карлос вместе с открытками передавал Маше орхидеи. Каждый день консьержка приносила в квартиру букеты. Конечно, Карлос не знал, что Маша умирает. А ей очень хотелось на него посмотреть, но так, чтобы он ее не видел…
Но Маша уже не вставала с постели. Врачи были бессильны перед этой страшной болезнью. Спасти ее могло только чудо!
От отчаяния мама с дядей Сашей бросились к колдунам, шаманам, экстрасенсам. Кто только не побывал в их доме: Кашпировский, Джуна, Чумак, даже хилер из Филиппин приезжал.
Знаменитого шамана из Камеруна Шилов выписал через Министерство иностранных дел. Тот приехал в Москву зимой, одетый очень легко, в костюме. Только на голове у него была забавная шапочка с бубенчиками. С собой он привез целую коробку трав и кореньев. Он думал, что летит к кому-то из членов правительства, а оказалось — к умирающей девочке…
Шаман принялся лечить Машу этими снадобьями, но ей становилось все хуже и хуже. Он пообещал, что вылечит ее. Обезумевшие от горя родители поверили ему. Для совершения обряда ему нужно было привезти из Камеруна «священное ложе».
Это деревянное ложе передавалось целителям из поколения в поколение. На него укладывали больного и совершали определенные ритуалы. Передать его не могли, шаман должен был лететь за ним сам. Он улетел и обещал срочно вернуться. Его самолет прилетал из Камеруна, к сожалению, только 20 января.
А 19 января, на Крещение, бог забрал Машу… Она вдруг села на кровати и сказала: «Мне очень плохо. Мама, собери мои игрушки. Быстрее…» И все. Упала на подушку и умерла.
Когда выносили ее тело, Джек, запертый в дальней комнате, страшно завыл. И потом каждое утро прыгал на Машину кровать, пытался по привычке найти свою подружку под одеялом…
В этот день Карлос принес ей не орхидеи, как обычно, а одну розу.
В записке написал: «Я знаю, что у русских есть обычай дарить любимым красную розу…» Консьержка взяла записку и заплакала: «Машенька сегодня умерла …» Он был поражен: такая красивая и молодая! Всего шестнадцать лет, как такое возможно!!! Спустя время мама написала Карлосу письмо. В нем она поблагодарила его за то, что он скрасил последние дни ее дочери.
Жаль, что они так никогда и не встретились…
С тех пор, вот уже пятнадцать лет, каждый год в день рождения Маши, 3 июля, и в день ее смерти Карлос приносит на могилу ее любимые орхидеи. Мы с мамой находим там маленькие фарфоровые фигурки: то скульптурка грации, то жених и невеста плывут на лодочке... И обязательно — свадебная открытка.
Только пишет Карлос уже на испанском, обращаясь к Маше: «Мой ангел!»
Уход Маши ошеломил всех. У мамы началась тяжелейшая депрессия. Я не могла остаться с ней даже на одну ночь — вахтеры обязательно донесли бы Шилову. Привозила продукты, а потом их же увозила. Она ни к чему не притрагивалась.
Это чудовищное горе сломило и дядю Сашу. Он сразу ожесточился на весь мир! Словно мы были виноваты в том, что живы, а Маша ушла.
Теперь, когда прошло пятнадцать лет, я его прощаю и начинаю понимать. Маша была смыслом его жизни. И он не смирился с ее потерей. Только этим я и объясняю то, что тогда началось. А началось нечто невероятное!
Мне позвонила мама и сказала, что Маши больше нет. Она попросила купить сестре белые туфельки. Ее хоронили в свадебном платье, которое привезли из Австрии. Мы с мужем отправились в магазин «Гименей», а отовсюду — звон колоколов. Это был праздник Крещения. У меня же в ушах звучат мамины слова: «Машенька ушла от нас…» Мы все купили, приходим, а консьержка нас не пускает. Я, вся зареванная, спрашиваю: «Вы меня не узнаете?» — «Узнаю, Элина. Но мне приказано вас не пускать».
На похоронах дядя Саша даже рядом с мамой не сел. Держался в стороне, будто это не она родила ему любимую дочь. Его окружали какие-то посторонние женщины, утешали. Кобзон спросил маму: «Это ваши родственницы?» — «Нет». — «Надо же! У Шилова даже плакальщицы красивые!» Все это видели и были поражены его цинизмом.
Каждый из супругов, к сожалению, переживал эту трагедию в одиночку.
Мама осталась жить в Романовом переулке — одна в опустевших восьми комнатах.
Дядя Саша окончательно переселился в мастерскую. Иногда, правда, он приходил домой. Открывал шкафы, наверное, проверял — все ли на месте. Ночевать не оставался. Он окончательно отдалился и смотрел на маму как на чужую, холодным, отстраненным взглядом.
А в чем она виновата? Мама убита горем, ее жизнь была в опасности. Потеряла 16 килограммов, перестала есть, спать, вставать с постели.
Через год после смерти Маши доброжелатели сообщили маме, что у ее мужа родилась дочка Катя. А потом, по слухам, у него стали рождаться и другие дети — один за другим.