Егор вдруг сказал отцу: «Андрон!» Тот опешил: «Почему ты ко мне так обращаешься? Я же твой папа». На что бабушка Наталья Петровна со свойственной ей прямотой заметила: «Это еще надо заслужить, чтобы тебя папой называли…»
После развода с Андроном мне стало легче, хоть и приходилось крутиться как белке в колесе.
Я целыми днями снималась или пропадала во ВГИКе, а в свободное время занималась сыном и домом.
Конечно, было обидно, что бьюсь одна. Иногда смотрела на улице на счастливые семейные пары, как папа ребенка на плечах несет, и думала: а у Егорушки нет такого...
Андрон оставил мне двухкомнатную квартиру в писательском кооперативе и обещал без всякого судебного решения ежемесячно выплачивать определенную сумму. Но платил нерегулярно, бывало, что не давал алиментов по несколько месяцев. Звонил и извинялся, что сейчас денег нет.
Егором он интересовался редко. Время от времени привозил из-за границы какие-нибудь вещи, игрушки, мог подарить велосипед. Когда мы приезжали на Николину Гору, брал сына погулять. «Прогулка» сводилась обычно к обеду в ближайшем ресторане. Я говорила, что ребенку там делать нечего, лучше сводить Егора в музей или зоопарк, но для Андрона это было слишком обременительно.
Кончаловский всегда очень занят — собой, своими делами, фильмами, планами.
Однажды, когда сыну было лет десять, мы с Андроном случайно столкнулись на «Мосфильме» и он сказал:
— Егор взял от нас все самое лучшее. Он такой же умный, как я, и такой же добрый, как ты. Хороший мальчик! Знаешь, я начинаю его любить.
— Что ж, лучше поздно, чем никогда, — усмехнулась я.
Сын редко видел отца, но не особенно скучал. Во всяком случае, я этого не замечала. Егор вообще был очень жизнерадостным, «солнечным» ребенком, все вокруг его любили. Как-то позвонили соседи, я их толком и не знала: «Мы слышали, что вам нужно уехать на съемки, а сына оставить не с кем.
Можем присмотреть за Егорушкой. Он нам так нравится!» Я была тронута, но от помощи чужих людей, конечно, отказалась.
Воспитывать ребенка работающей маме тогда было намного сложнее, чем сейчас. Кадровых агентств просто не существовало, и няни ценились на вес золота. Одно время за Егором присматривала легендарная Катя Мохова (прототип героини фильма «Утомленные солнцем», сыгранной Светланой Крючковой). Она была «переходящим знаменем» семьи Михалковых, у всех по очереди поработала. Но долго ее никто не выдерживал — она была человеком добродушным, незлобивым, но исключительно бесполезным и бестолковым. Ко мне Мохова пришла сама и, рыдая, пожаловалась, что ее выгнала Наталья Петровна Кончаловская.
Я посочувствовала, но сказала, что взять ее не могу, нет денег. Катя замахала руками: «Не надо денег! Я готова работать за жилье. Все буду делать, только возьмите!» Ну я ее и пожалела, но маленькую зарплату все-таки платила.
После Моховой, которая надолго не задержалась, у нас был еще один ангел-хранитель — Валентина Кузьминична. Замечательная женщина, но в возрасте и с больным сердцем. Она периодически помогала мне почти с рождения Егора, которого обожала, называла «глазастиком», а позже и с Катей — моей дочкой от второго мужа, Николая Двигубского.
Кончаловский недолюбливал Валентину Кузьминичну, говорил:
— Зачем ты ее держишь? Она специально приставлена к нашей семье.
