Вспоминать это противно и тошно даже сегодня, через тридцать с лишним лет. Скажу лишь, что мне пришлось обращаться к врачам и приобщать к делу справку, что никаких венерических болезней у меня нет. Я ничего не делил, оставил жене квартиру, в течение полугода давал ей сто двадцать рублей в месяц, которых хватало на вполне безбедную жизнь. Деньги перестал платить, когда в очередной раз услышал, что Валентина продолжает мешать меня и Наташу с дерьмом.
Наташин развод был не таким тяжелым. Мы сразу же подали документы в ЗАГС. Говорят, притирка характеров неизбежна. А я не припомню, чтобы мы ссорились. Я любил Наташу так сильно, что был рядом с ней безудержно счастлив, уступая практически во всем. И еще готов был разорвать любого, кто попытается ее обидеть.
Однажды в Киеве поздно ночью мы приехали в гостиницу. Пока я расплачивался с шофером, Наташа вышла из машины и решительным шагом проследовала в вестибюль. Она никогда меня не ждет. Ей преградили дорогу два парня, пьяные вдрабадан, на лацканах пиджаков значки мастеров спорта, как я потом шутил — по шахматам. Поравнявшись с ними, уловил обрывок фразы, обращенной к Наташе: «Пошли, б..., е...ться!» В ушах зазвенело, больше уже ничего не видел и не слышал. Я бросился на них, молотя кулаками, сбил с ног. Отделал по первое число, все было залито кровью. Кто-то из любопытных робко поинтересовался:
— Почему вы избиваете людей?
Крикнул:
— Я комиссар милиции! — и вопросов больше не возникло.
Наутро, говорят, настоящие милиционеры искали того, кто сильно избил спортсменов, но свидетелей не нашлось.
В назначенный день мой брат Валентин подогнал «уазик» из своей воинской части и отвез нас в ЗАГС.
Свадебного туалета у Наташи не было, она надела светлое платье из ангорской шерсти. Помню, взяла меня под руку и мой темный костюм тут же покрылся пухом. Свадьбу отметили скромно, по-домашнему, вместе с нашей родней и близкими друзьями.
Режиссер «Рожденной революцией» Григорий Кохан взял с нас слово, что Наташа не забеременеет, пока не закончатся съемки. Костюмерам было дано строжайшее указание тут же докладывать, если талия артистки Гвоздиковой увеличится хотя бы на сантиметр.
Но они нас проглядели. Весть о том, что съемки под угрозой срыва из-за беременности исполнительницы главной роли, застала Кохана на отдыхе в Югославии. Он тут же вылетел в Киев и ударными темпами закончил сериал.
Мои родители уехали на дачу, а мы поселились в их квартире на Ломоносовском и стали ждать. Я старался надолго Наташу одну не оставлять, выполнял все ее желания, хотя в отличие от других беременных особо экзотических прихотей у нее не было. Наташе постоянно хотелось мороженого, пока кто-то из женщин в консультации не напугал ее: «Вы не боитесь заморозить ребенка?»
Наш мальчик родился второго августа в девять вечера. Мне позвонила медсестра из роддома: «Поздравляю, папаша, у вас сын!»
Боже, сколько лет я об этом мечтал! Еле дождался утра и понесся в ювелирный магазин. Роскошный перстень с зеленым гранатом, окруженным россыпью бриллиантов, стоил девятьсот девяносто рублей девяносто копеек. Это были все наши деньги. Прежде чем направиться в кассу, все же позвонил Наташе в роддом:
— Я тут тебе подарок выбираю.
— С ума сошел, — пресекла мои намерения Гвоздикова, — у ребенка нет кроватки, коляски, приданого. Срочно езжай в «Детский мир».
Правильно говорят: послушай женщину и сделай наоборот. Но я поступил как требовала Наташа. И что? Через месяц перстень этот подорожал вчетверо и стал нам уж точно не по карману. Надо было брать его сразу, а без кроватки Федя по любому не остался.
В конце концов, заработал бы я на нее деньги.
Сына мы назвали Федором в честь покойного отца Наташи. На его похоронах я не был, полным ходом шли съемки «Рожденной революцией», и Кохан меня не отпустил. Я приехал на кладбище на девятый день и у могилы отца Наташи поклялся, что никогда не брошу ни ее, ни Милу, ни свою тещу Нину Николаевну — замечательную женщину, с которой мы очень подружились.
Федя наш единственный ребенок. Конечно, моей заветной мечтой было иметь большую семью, но Наташа хотела сниматься. Пока жена ждала ребенка, пока сидела с малышом, ей пришлось отказаться от шести ролей. Она по этому поводу страшно переживала, да и я понимал, что актерская судьба изменчива: сегодня ты нарасхват, а завтра о тебе никто и не вспомнит.
И не возражал, когда Наташа сделала свой выбор в пользу профессии, а не большой семьи.
Я несколько лет стоял в очереди на кооперативную квартиру, но ордер выдали лишь после того, как родился Федя. Когда сын начинал хныкать, я вскакивал, разогревал бутылочку с питанием, кормил, баюкал. Наташу старался не будить. Отцовское чувство захлестнуло меня.
Федя рос спокойным и ласковым, проблем не доставлял. Правда, трудные вопросы стал задавать еще в детстве: «Почему всех детишек из сада забирают то папочка, то мамочка, а меня то дедуля, то бабуля?» Кино он невзлюбил, понимал: это оно отнимает у него родителей. «Снегурка противная, папочку Лелечку не любит», — говорил наш четырехлетний ребенок, когда по телевизору показывали сказку с моим участием.
