«Я не веду соцсети, даже не умею ими пользоваться, не знаю паролей. В своем блоге фотографий пять опубликовал, и то в первый день. Я не настолько тщеславен и самолюбив, чтобы выставлять свою жизнь напоказ. Ну что я мог бы там написать? «Вот сейчас мы посмотрим новости, потом пойдем на набережную, там я съем люля-кебаб, набью живот и лягу спать»?» — рассуждает актер в совместном интервью с дочерью Марией.
— Сергей, сколько тысяч раз в жизни вам говорили, что вы красивый?
Сергей: Тысяч раз? Думаю, даже десятка раз, к счастью, не наберется. Потому что я очень стараюсь общаться с теми людьми, которых интересуют более важные вещи, нежели мужику говорить, что он красивый. Ну неужели я из себя как человек, как личность, как художник, как мужчина, как отец, как сын ничего больше не представляю, кроме того, что я, как вы говорите, красивый? Жалко, если люди видят во мне только внешность, но, надеюсь, это не совсем так. Думаю, я хороший человек, гражданин и актер. Допустим, у меня красивая куртка. И что? Я уже давно не покупаю вещи модные или не модные, для меня этого понятия просто не существует. Мне безразлично, актуальна вещь или нет. Меня интересует другое: нужна она мне или нет, нравится или не нравится.
— А если говорить о кино? Выбираете, что нравится? Сейчас ведь многие актеры берутся буквально за любую работу.
Сергей: Знаете, мне никогда не предлагали что-то такое, странное. Конечно, если бы сказали: «Будешь есть детей в кадре», я бы отказался. Но такого не случалось. Так что на все роли, которые мне предлагали продюсеры, я пока соглашался. Мне нужна работа, и я буду ее выполнять. Помимо кино, я еще очень много гастролирую, и это, наверное, мой самый стабильный источник дохода. Я и в театре служу, и как приглашенный актер работаю, и свои проекты есть, в рамках которых я могу строить графики так, как хочу. Безусловно, сейчас ситуация изменилась. Пандемия закончилась, но настали не менее беспокойные времена, появились другие сложности. Но я по-прежнему работаю каждый второй день. Зарабатываю деньги, играю, выступаю, снимаюсь. Вот сейчас, например, в новом сериале Андрея Селиванова для канала «Россия» играю отца семейства, у которого крупная фирма, — ничего особенного, хорошая, нормальная роль. Кроме того, в этом году на ТНТ выйдет продолжение сериала «Девушки с Макаровым», потом — проект с моим героем Саламатиным, летом еще много проб. Я всегда любил работать, я вижу предназначение актера в том, чтобы что-то давать людям. Актер должен играть, певец должен петь, шахтер — добывать уголь, и так каждый согласно своей профессии. А если ты сидишь на кухне и о чем-то рассуждаешь, значит, что-то у тебя в жизни не так. Я не очень люблю разговаривать, я люблю работать, меня это держит в форме. И я даже удивляюсь, что кто-то рассуждает иначе в нынешних непростых условиях.
— Сергей, ваша дочка Маша стала актрисой в тех самых непростых условиях. Как вы считаете, она в профессии прижилась?
Сергей: Вы очень далеко забегаете вперед. Дело в том, что слово «прижилась» можно будет сказать, на мой взгляд, лет через десять. Она еще не окончила Щукинский институт. Безусловно, ей все это нравится. Она хочет этим заниматься, но еще многого не знает, и ей предстоит много открытий, и вовсе не таких радужных, как хотелось бы. Как она будет с этим справляться и какие сделает выводы, я пока не знаю. Нет такого актера, который бы не прошел путь, полный разочарований, предательств, неустроенности, неуверенности, отсутствия предложений, творческих неудач. И я думаю, что ей это все тоже предстоит. Может быть, это не самое трудное испытание в жизни, но для актера это серьезно. И если всех куда-то взяли, все работают, а ты без работы — это удар, с которым не каждый актер может справиться. Я знаю огромное количество людей, которые уходят из профессии или становятся странными, скажем так.
— Мария, какой Сергей папа?
Мария: Папа всегда даст совет, который окажется очень верным. И если раньше я его не слушала, то сейчас понимаю, что это было ошибкой. Дело касается даже не только профессии. Вот, например, однажды в 12 часов ночи у меня выпал из окна кот. С 12-го этажа! К счастью, он приземлился на дерево и спасателям удалось вернуть его домой. А ведь папа говорил: «Не открывайте окна! Рано или поздно он прыгнет за бабочкой, и беды не миновать». Я все спорила: «Нет, он умный, он не прыгнет». Но папа, как всегда, оказался прав.
— Отец принимает участие в выборе ваших женихов?
Мария: Да у меня много женихов и не было, есть один, с ним и живу.
Сергей: У нас консервативная семья, уж извините.
— При этом, Сергей, вы с Викторией, которую называете своей супругой, официально не женаты. Почему?
Сергей: Я готов прожить с человеком всю жизнь без штампов, цепей, колец, корон, штрих-кодов — что там еще может быть? Ничего из этого не считаю гарантией счастливой жизни. Я был расписан, поверьте мне, это не панацея. Хорошая семья получается, когда людям хорошо. А если нет — никакие штампы не помогут, хоть пять штук их поставь. Но если Вика скажет: «Я хочу, чтобы был штамп и чтобы была свадьба, фата и обязательно кто-то мордой в салат», то я для нее все сделаю, вообще без проблем, хоть сейчас. Но, боже мой, почему обязательно надо кому-то что-то доказывать, пусть даже самим себе? Для чего надо обязательно расписаться, чтобы успокоиться? Мы и так спокойны и счастливы вот уже девять лет. Наверное, как мужчина я должен сделать так, чтобы Вика носила мою фамилию, чтобы вообще не было ни у кого вопросов. Но почему мы должны отвечать кому-то на эти вопросы? Мы живем для себя: я — для нее, а она — для меня. Мне вообще не кажется правильным выставлять свою жизнь напоказ, как это делают некоторые артисты.
— Например, кто?
Сергей: Ну вот, допустим, один рэпер. Назовем его «Маста» — так будет понятно, о ком речь. Вот он ходит, себя на телефон снимает, мол, люди, смотрите, чем я занят. Я даже не представляю, чтобы Фредди Меркьюри бегал по сцене, пел и сам себя снимал, у меня это в сознании не укладывается. Диссонанс какой-то! Так и в нашей семейной жизни: нам с Викой не нужно никому ничего доказывать, докладывать, женаты мы официально или нет. Я не веду соцсети, даже не умею ими пользоваться, не знаю паролей. Для меня есть более важные вещи. Я лучше еще раз переслушаю репертуар Магомаева или Высоцкого — потрачу время на это. Я, кстати, только сейчас стал слышать и понимать симфоническую музыку, оперу и задаваться вопросом: а зачем вы заставляете меня слушать Сашу или Олю? Вам нравится? Да ради бога! А я не готов это слушать, ребята. Моя Маша, кстати, тоже ширпотреб не слушает. Зато она была на концерте AC/DC в Германии. Вот это круто!
— Еще бы! В нашем детстве о таком можно было только мечтать! Кстати, какие у вас сейчас воспоминания о детстве — с высоты сегодняшнего «сытого» времени?
Сергей: Есть такое знаменитое выражение: «аппетит приходит во время еды». Вот что я помню из детства: запах хвойного леса в тайге, рыба, принесенная отцом с рыбалки, запах молока в бидоне, за которым я ходил в магазин, за 20 копеек покупал с хлебушком. У меня было очень хорошее, счастливое детство, и совсем не голодное, мне всего хватало. Вообще, хорошие времена были во времена СССР. Все люди любили друг друга, все народы. И понятия национальности не существовало: русский, армянин, литовец, украинец, азербайджанец, молдаванин, татарин — это не составляло проблемы для общения, потому что ценились прежде всего человеческие качества. А они были прекрасны. Мы все мечтали о светлом будущем, работали, трудились, и наш мозг не разъедал червяк сомнения западного мира, который сейчас нам предлагает такое, что уже ни в какие ворота не лезет. Мы были наивные, но счастливые. Вот Машка, например, недавно пожила недолго в Америке и вернулась оттуда с похожими выводами.
Мария: Это правда, да, я бы там пожила, наверное, неделю, но не больше. Чужая все-таки страна, совсем другой менталитет. Они живут хорошо, богато. Пятая авеню вся в золоте, в бриллиантах, в шелках, бархатах — и так километров десять. Но при этом все какое-то искусственное, не родное. Люди совсем другие.
— Сергей, но как же так вышло, что вас миновали соцсети?
Сергей: Ну, я в своем блоге фотографий пять опубликовал, и то в первый день. Я не настолько тщеславен и самолюбив, чтобы выставлять свою жизнь напоказ. Не хочу я отчитываться ни перед кем, что я делаю дома, в своей семье. У меня нет необходимости показывать, как выглядят мои ноги и в каких тарелках находится мой завтрак, кто и как сервирует стол. Ну что я мог бы там написать? «Вот сейчас мы посмотрим новости, потом пойдем на набережную, там я съем люля-кебаб, набью живот и лягу спать»? Не мое это все. И без того мозг разорван информационной даже не атакой, а агрессией, когда из каждого предмета, не то что утюга, а из каждого флакона летит столько информации, которая, я считаю, человеку не нужна. Был момент, когда я неделю вообще не включал ни разу телефон, компьютер и телевизор, вот ни на минуту. И вы не поверите, моя жизнь стала намного проще. Но я все равно не выдержал, включил. Потому что хочу знать, кто есть кто, что там в мире происходит: нельзя позволить себе тупеть.
— Я знаю, что вы почему-то любите называть себя стариком, хотя вам всего-то 52 года. Почему так?
Сергей: Это подсознательное. Конечно, старым я себя не ощущаю, хотя опыт прожитых лет и дает о себе знать. Я уже сейчас понимаю, что говорю на разных языках не только с 30-летними, но и с 40-летними.
— Но вот с женой, к примеру, у вас разница в возрасте 16 лет.
Сергей: Да, и это не проблема. Я говорю немножечко о другом, об отношениях между людьми в принципе, а не только между мужчиной и женщиной. Если человеку с человеком комфортно, то какая разница, сколько лет их разделяет? Тридцать лет, может быть, и перебор, а вот наши пятнадцать-шестнадцать — это вполне себе нормально, ну, или, я бы сказал, на грани. Учитывая, что я немножко глупый, а Вика чуть-чуть поумней, то уравнение решилось.
— А вы разве глупый?
Сергей: В чем-то да, наивный. Может быть, потому, что у меня такая специфика работы: я просто играю свои роли. Ни у кого ничего не ворую, ничего не продаю, ничего не произвожу и не отдаю, кроме эмоций зрителям. Я не технарь, не бизнесмен. Живу в своем достаточно иллюзорном мире. Я не смогу сделать зла, как минимум потому, что почти пятьдесят лет занимаюсь тем, что произношу вслух чужие тексты, и в основном они принадлежат покойникам, пусть даже и очень талантливым. Занимаясь всем этим, я понимаю, что театр и кино — это вовсе не вся жизнь. В ней есть намного более важные вещи, нужные, полезные и интересные. Как и сама жизнь намного интереснее, чем даже самое великое литературное произведение.
— У вас много друзей в профессии?
Сергей: Совсем нет.
— Потому что вы такой прямолинейный?
Сергей: Почему прямолинейный? Я могу быть очень даже криволинейным, если надо. А друзей, наверное, не может быть много. Как, ты готов отдавать семидесяти человекам всю свою душу? Это невозможно. Я не то чтобы не люблю людей, но в последнее время стал недолюбливать отдельных представителей. У меня есть те, с кем мне комфортно. И с теми из них, которые ко мне относятся хорошо, мы и общаемся. Увы, в последнее время реже, чем раньше, так получилось. С возрастом мы, к сожалению, все больше занимаемся своими проблемами, потому что этих проблем становится больше. Вот в двадцать лет у человека какие проблемы? Деньги в кармане есть на два дня — значит, жизнь удалась. А сейчас все немножко по-другому. Хотя мне очень приятно, когда мне звонят мои друзья, когда мы встречаемся, общаемся, разговариваем.
— Какой вы дома?
Сергей: Дома? Да никакой.
— В смысле, уставший?
Сергей: А вот вы каким меня представляете дома? Предложите три варианта.
— Уютный. Хозяйственный. Строгий по отношению к домашним.
Сергей: Все в точку попали. Вот все, как вы сказали, такой я и есть.
— А вы, например, готовите?
Сергей: Нет, я не умею вообще. Я хожу в ресторан или в столовую каждый день.
— Что же вы делали, когда была пандемия и рестораны стояли закрытые?
Сергей: Да, это была проблема. Когда я через полгода попробовал пиццу за углом, чуть не обделался от счастья, до того она показалась вкусной!
— Неужели и жена не готовит?
Сергей: Нет. Я вам расскажу историю, после которой вы поймете, почему в нашей семье так. Однажды мы решили приготовить своими руками новогодний ужин — сделать салат из авокадо и креветок. Купили продукты. Отварили креветки, а потом смотрим — авокадо-то твердый, его, наверное, тоже стоит отварить. Ну и отварили. (Смеется.) Попробовав, что получилось, Вика заплакала. И мы окончательно смирились с тем, что кулинары из нас никакие и продолжать эксперименты не стоит.
