«После рождения третьего ребенка я думала уйти из профессии. Смотрела на себя в зеркало и думала: «Ну и кого я буду играть?» Меня спасло ледовое шоу «Танцы на льду» на канале «Россия». Когда сказала мужу, что мне предложили этот проект, мы оба захохотали. Потому что я была коровка — восемьдесят шесть с половиной килограммов. Это нормально для кормящей матери детей-погодков, но не для актрисы», — рассказывает Наталия Антонова.
— Наталия, вы одна из самых востребованных актрис, сериалы с вашим участием в течение 25 лет выходили регулярно. Но за последний год новостей о ваших работах в новых фильмах почему-то нет. Что случилось?
— Меня об этом все спрашивают: и поклонники, и подписчики, и коллеги. Во-первых, я с кино не расставалась: сейчас не снимаюсь, но на пробы хожу. Причем если раньше кастинг для меня был пыткой, я слишком волновалась, то сейчас получаю от проб огромное удовольствие. Но соглашаться не спешу, жду интересной роли. Во-вторых, я плотно ушла в театр: выпустила замечательную премьеру «8 любящих женщин», там у меня одна из главных ролей. Когда моя подруга Юлия Куварзина — актриса Театра комедии и режиссер этого спектакля — предложила работу в этой постановке, я уточнила: «Какая роль? Наверное, Габи?» Всегда же играю красавиц, героинь. А она: «Нет, Огюстин. Ты согласишься?» Я запрыгала от счастья, обняла Юлю: «Я так тебе благодарна!» Потому что это характерная, непростая роль — обожаю такие. Третья причина моей паузы в кино — на некоторое время я растворилась в делах своего среднего сына.
— В каких делах?
— Никита всегда любил рисовать и лепить. Занимался в классе скульптуры, пока его педагог не сказала: «Никита — художник. Ему надо не лепить, а рисовать». И посоветовала хорошие курсы. Потом были еще одни. В итоге этим летом Никита поступил в лучший художественный вуз страны, причем на бюджет!
— Простите, но я не понимаю, как связаны занятия вашего среднего сына живописью и ваша пауза в кино?
— Поступление в такой вуз требует огромной работы. Мы с Никитой начали серьезно готовиться в восьмом классе, помимо курсов еще были репетиторы. И я отодвинула все, чтобы быть рядом с ребенком. Когда меня приглашали на пробы, отказывалась: «Не могу сейчас, у меня сын будет поступать, я должна его поддержать...» В те дни, что он сдавал ЕГЭ, по закону подлости предложили 10-серийный проект. Хорошая роль, хороший режиссер, у которого я уже работала, но съемки в другом городе. И я жестко сказала: «Нет!» Как можно променять такой важный момент становления своего ребенка на очередной кинопроект?!
— Позировать сыну доводилось?
— Конечно, я не раз часами сидела не шелохнувшись, как болванчик. Говорила Никите: «Ты рисуй, рисуй...» Ведь при подготовке в вуз главное — набить руку, тогда количество переходит в качество. Так что Никита рисовал и меня, и братьев, и папу. А когда летом сын сдавал творческие экзамены, я ездила с ним, чтобы в перерыве вместе выпить кофе и сказать: «Ты молодец, ты лучший, ты гений! Ты не можешь не поступить». Молилась днем и ночью, ведь материнская молитва и материнская энергия могут все! И когда Никиту приняли, я не могла поверить, плакала. Даже сейчас, когда говорю об этом, у меня слезы в глазах.
— С вами все ясно, а Никита рад, что поступил?
— Абсолютно! Все эти годы сын шел к своей цели как танк. Для него живопись — это какая-то неуемная страсть. Занятия заканчиваются в восемь вечера, все ребята разъезжаются по домам, а он остается: «Не хочу из академии уходить, буду тут домашку делать, дома меня все отвлекает...» Приезжает домой в 11 вечера, ужинает, ложится спать и потом опять в 8 утра уезжает. Спрашиваю: «Сынок, ты не устал? Может, хоть раз придешь пораньше?» — «Нет, мне там нравится».
Я сама поступала в творческий вуз, знаю, как это сложно. Каким-то детям в этот период мама не нужна. Мой старший сын Артем и младший Максим — такие, независимые и самостоятельные. Артему был год, когда он начал говорить: «Я сям». Но Никите поддержка очень нужна...
Мы со средним сыном благодаря живописи очень сблизились. В пандемию я сидела дома (съемок и спектаклей не было), у Никиты — дистанционные занятия в школе. И я предложила сыну пройти онлайн-курс живописи: «Мы все равно сидим дома, а там и карандаш, и масло, и акварель. Может, порисуем вместе?» Он обрадовался: «А давай!» Мы прошли этот курс, и я не только начала с сыном говорить на одном языке, советуя ему что-то по цветонаполнению, композиции. Я сама стала писать маслом!
— Чем для вас является живопись?
— Релаксом, хобби, без которого уже не могу, которое уже почти стало профессией — мои картины даже покупают! Помню, я растерялась, когда выложила в соцсети свою первую картину «Пионы» и одна женщина мне написала: «Можно я ее куплю? Мне очень хочется»... Я так тронута, что мои зрители хотят, чтобы я для них что-то написала: это как некий автограф от актрисы в виде картины. Люди присылают фотографии любимых пейзажей, чтобы я по ним писала картины. Иногда даже просят повторить работу известного художника. Соглашаюсь, если только это не очень сложная картина. Особенно люблю писать цветы.
— А какие самые любимые?
— Пионы. Хотя их трудно писать, розы даже больше мне удаются... Если совсем уж глубоко копать, то живопись — это моя психотерапия. Пять лет назад я потеряла сына и не знала, куда деть свою энергию материнскую. Казалось бы, у меня трое сыновей, есть о ком заботиться, но та боль потери не утихала. И тут как раз пандемия, онлайн-курсы... Когда та женщина захотела купить мою работу, я обрадовалась не из-за денег, а потому что моя картина оказалась кому-то нужна... Я начала рисовать, чтобы заполнить душевную пустоту, уйти от боли. Кто-то вяжет, кто-то вышивает, а меня спасли краски.
— Вы пишете только маслом?
— Да. А Никита сейчас ушел в акварель, говорит: «Она мне больше нравится: красивая и не такая грязная». Потому что масло — это действительно очень «пачкучая» работа. Но зато маслом в картине всегда можно что-то переделать, исправить. А акварель — это высший пилотаж: упустил время — и все, начинай работу сначала. Но я очень хочу прикоснуться и к акварели. Сын обещал на каникулах меня поучить. Кстати, Никита помимо живописи приобщил меня и к физкультуре — он занимается фехтованием. В принципе, я спортивная, но сын меня нацелил на регулярные занятия: «Мама, ты же хочешь быть молодой и сильной?» Мы с ним вместе бегаем, и еще я начала заниматься стретчингом — растяжкой.
— А своему старшему сыну Артему с поступлением помогали? Он же, как и вы, стал актером...
— Артема с самого раннего возраста я брала с собой на съемки. Он очень рано стал сниматься: в год и семь месяцев сыграл сына Саши Белого в сериале «Бригада». И за кулисами находился постоянно. До такой степени, что, когда я говорила: «Поедем в театр», — Артем отвечал: «Он мне надоел, не хочу, лучше побуду дома с бабушкой». Мне казалось, что я отбила у него охоту быть артистом. И радовалась, ведь эта профессия нестабильная, зависимая. И вдруг Артем в девятом классе заявляет: «Хочу поступать в колледж Табакова, помоги мне подготовить программу». Я решила: пускай попробует! Не поступит, так пойдет в десятый класс. Никому не звонила, даже не приходила в колледж, потому что там работали актеры, с которыми я вместе снималась: Виталий Егоров, Иван Шибанов. А с Анной Гуляренко мы в Театре Гоголя десять лет на одной сцене играли.
Так что в колледже никто не знал, что мой сын туда поступает, ведь фамилия у него другая — не Антонов, а Вершинин. Единственное, в чем я помогла сыну, — подготовить программу. Помню, начались прослушивания, а Артем все не слетает и не слетает, и вот он оказывается в числе тех, кого уже практически точно берут. А параллельно сдает ОГЭ в школе. И вот после экзамена гуляет он с классом в парке, начинается дождь. Как в романтическом фильме, сын переносит девочку на руках через какие-то рельсы, поскальзывается, падает, девочка на него, и он ломает ногу. Гипс до бедра! А через несколько дней в колледже — проверка пластических данных. Я подумала: это судьба. Значит, он пойдет в десятый класс.
Звоню в колледж предупредить, что Артем Вершинин сломал ногу. Там уточняют: «А надолго гипс наложили?» — «На два месяца». — «Но вы сможете мальчика как-то привезти в колледж? На экзамене ведь сам Олег Павлович будет...» — «Надо — привезу». Выгружаю сына из машины, заходим в колледж, и я сразу вижу в фойе Ларису Борисовну Дмитриеву, которая преподавала у меня в Щукинском училище танец, и Андрея Борисовича Дрознина, который вел сцендвижение. Они спрашивают: «А ты что здесь делаешь?!» — «У меня сын поступает. Он сломал ногу, но нам сказали приехать...»
У Артема программа была героическая: монолог Пети Ростова из «Войны и мира», стихотворение «Жди меня...» Константина Симонова. И реквизит — костыли, гипс — сюда очень подошел. Сын потом рассказал, что Олег Павлович у него спросил: «Тебе когда гипс снимут?» — «В августе». — «Первого сентября уже сможешь учиться?» — «Смогу». И Артема приняли. Это был последний набор Олега Павловича, который он довел до конца...
— Знаю, что в этом учебном заведении все учащиеся живут в общежитии. Даже москвичи, даже сын Олега Павловича Павел там жил. Ваше сердце екнуло, когда в 15 лет ваш мальчик собрал чемодан и отправился в общежитие?
— Екнуло, конечно. Мне, как маме-наседке, хотелось, чтобы сын был рядышком. Но такие там правила, потому что занятия идут с утра до вечера. К тому же Артем мечтал о свободе, взрослости. Так что ему это подошло... Я еще долго, полгода наверное, когда накрывала на стол, ставила лишнюю тарелку: не могла привыкнуть, что Артема нет дома. Первое время каждую неделю привозила в колледж сумку с чистым бельем: «Сынок, давай я заберу грязное, постираю». А мне говорили: «Мама, идите домой, дети тут все сами делают: и полы моют, и стирают». Я приносила Артему еду и слышала: «Не надо, у них усиленное питание пять раз в день». Когда сын приезжал домой на выходные, я видела, как он повзрослел, как окончательно стал самостоятельным человеком: он идеально убирал свои вещи, мне помогал. Потом Артем окончил колледж и сразу стал жить отдельно, сказал: «Мама, я не смогу вернуться домой. Я взрослый, у меня свой режим: я буду приходить домой в час ночи, а братья маленькие, школьники, им в семь утра вставать...»
— Сейчас колледж называется Театральная школа Олега Табакова, и это вуз. Но когда там учился ваш сын, ребята получили диплом о среднем специальном образовании. Не обидно?
— В какой-то момент у меня взыграли материнские амбиции, захотелось, чтобы у сына было высшее образование. Сказала Артему: «Сынок, поступай в театральный вуз, тебя с руками и ногами оторвут». А он ответил: «Мама, зачем, я же готовый артист!» Ведь у него в колледже было восемь дипломных спектаклей, уровень обучения там очень высокий. Сын объяснял: «Сейчас у меня много проектов — и театральных, и в кино. И как я могу все бросить, потерять работу, подвести людей и пойти получать высшее образование?» Я поняла, что Артем прав.
— У вас есть совместные работы с сыном?
— Спектакль, который мы играем уже десятый год, — «Любовь и голуби». Это постановка Театра комедии. В нем я играю постоянно, считайте, это мой стационарный театр. У меня шикарные роли в трех спектаклях: «8 любящих женщин», «Идеальный муж», где играю Гертруду, и «Любовь и голуби». Причем в последний я попала благодаря сыну. В свое время в Театре Гоголя я работала с замечательным актером Дмитрием Бурханкиным. Потом он стал режиссером. И вот через несколько лет читаю на его страничке в соцсетях, что в спектакль «Любовь и голуби» в Оптимистическом театре (он потом превратился в Театр комедии) срочно требуется мальчик-актер на роль Леньки. Пишу Диме: «У меня сын на третьем курсе колледжа Табакова учится». Он отвечает: «Давай попробуем!» Мы написали письмо Олегу Павловичу, чтобы он отпустил Артема на пару репетиций. И Артем ввелся в спектакль — с одной! Проходит время, Дима звонит: «Наташа, а ты сама не хотела бы сыграть в нашем спектакле?» — «А кого я там сыграю?! Я не Надюха, я не Раиса Захаровна...» — «Именно Раису Захаровну!» — «Ты с ума сошел, я не могу!» После Людмилы Марковны Гурченко играть эту роль было слишком страшно. Но Дима стал меня убеждать: «Но ведь это так приятно — выйти на сцену вместе с сыном. Давай попробуем!» И мое материнское сердце растаяло. Это волшебство, когда играешь на сцене со своим взрослым ребенком и видишь в нем актера, а не сына. Конечно, я все время стараюсь запихивать подальше свое «материнство» и на работе быть Артему просто партнером. Это тоже очень забавные ощущения.
— Профессиональные советы сыну продолжаете давать?
— Когда у Артема какие-то пробы, он всегда звонит, советуется. Сейчас модно записывать самопробы — на телефон. И Артем мне их присылает: «Мам, посмотри». Если вижу, что они не в ту степь, говорю: «Попробуй вот так, это было бы интереснее». Но советую очень аккуратно. Наша профессия жестокая, и всегда найдется тот, кто покритикует. Есть режиссер, который ругает, кричит. А я всегда своих детей хвалю.
— Артем подарил вам не только роль Раисы Захаровны на сцене, но и роль свекрови — в жизни…
— Да, недавно, 11 сентября, Артем женился. У меня самой свадьба была скромная, а они с Аней составили целую программу, причем придумали так, чтобы было интересно всем поколениям. Они взяли старые традиции: каравай, битье бокалов «на счастье», передачу тепла домашнего очага от родителей к новобрачным (когда передавала моей любимой невестке символическую свечу, это был самый трогательный момент, я расплакалась, не могла говорить). Сначала думала: как же это все будет тяжело для меня, у меня ведь накануне спектакль... А получилось, что прекрасно на свадьбе отдохнула, получила такое удовольствие! Очень благодарна детям за этот праздник, который они создали даже больше не для себя, а для нас.
— Молодым помогать приходится или они справляются сами?
— Когда-то бабушка мне сказала: «Наташа, сын — это отрезанный ломоть. Родила, воспитала — отпусти». И я придерживаюсь этого правила. Почему столько анекдотов про злых свекровей? Потому что у женщин бывают разные судьбы. Кто-то для себя рожает, потом мальчик вырастает, должен становиться личностью, а мать с ним все утютюшкается. Я не из тех сумасшедших матерей, которые навязываются взрослым детям. Когда Артем с Аней попросят, всегда помогу, но лезть в их жизнь не буду никогда.
Надо любить взрослых детей на расстоянии. Для меня важнее встретиться с сыном или с невесткой, когда я им нужна, а не когда у меня выходной. А может, у них другие планы?! Зачем портить им тот чудесный, маленький кусочек молодости, когда у них есть возможность друг друга любить по-настоящему, проводить вдвоем время. Когда стану пожилая и меня потребуется в больницу отвезти, кусок хлеба с молоком подать, тогда они обо мне и позаботятся. А сейчас пускай сами, без меня живут.
Всегда сполна отдавала себя детям, но теперь, когда они подросли, я даю себе шанс заняться собой. Хочется уже просто с мужем время провести. Мне уже почти 50, мужу 57 — пора как-то немножко вздохнуть. Плохое, наверное, выражение — для себя пожить. Но нельзя зацикливаться на детях. Хотя все равно мы с мужем будем их обнимать своими крыльями...
— А чем занимается ваш младший сын?
— Максим в этом году оканчивает школу, учится в физмат-классе. У меня по математике была тройка. А Максим, еще когда учился в пятом классе, говорил мне: «Я пример решаю, и у меня в сердце цветы распускаются». Я думала: как такое может быть от примеров?! Сын хочет сдать ЕГЭ на 100 баллов. Я ему говорю: «Давай! А ты сможешь без меня? Я уже могу уехать на съемки?» — «Конечно, мама». Потому что в математике я ему не помощник...
— Вы замечательная мама. При этом у вас всегда была успешная карьера: еще учились на четвертом курсе Щукинского училища, когда вас пригласили работать в Театр имени Гоголя!
— Да, у меня все складывалось как-то легко. Особенно по молодости. С возрастом мы начинаем усложнять ситуацию, а тогда сына взяла маленького и поехала на съемки (до первого класса Артем со мной катался на все съемки и в Москве, и в Питере). А что касается Театра Гоголя, было очень приятно, когда его руководитель Сергей Иванович Яшин, увидев меня в студенческом спектакле «Тень», пригласил на роль Саши в «Иванове» Чехова и сказал, что берет в труппу! Такая замечательная роль не каждый раз достается студентке, мне очень повезло. Окончив институт, осенью стала мамой и буквально через два месяца вышла на сцену.
Потом в Театре Гоголя у меня были главные роли в чеховской «Чайке», в «Верной жене» Сомерсета Моэма. Благодаря этому я сразу обрела профессиональную платформу: у меня не было перерыва между училищем и театром, как у многих. И я благодарна Сергею Ивановичу, что он меня, вот такую зеленую, хвалил и многому научил. Я скучаю по репетициям с ним, потому что он очень интересно разбирал пьесы, у него всегда были такие необычные, яркие постановки. Он работал в паре со своей женой Еленой Кочелаевой, которая делала феерические декорации и костюмы. Очень счастливое время было для меня. Может, когда все в первый раз, воспринимается так живо...
— Сейчас вы работаете, по сути, в стационарном театре. Но раньше много ездили с антрепризами.
— Я объездила всю Россию, играла в Казахстане, Армении, Грузии, Киргизии, Германии, Франции, на Кипре. Иногда условия были очень непростые. Прилетаешь в областной центр, а потом тебя шесть часов везут на джипе по бездорожью, вокруг поля, леса. Приезжаешь в городок, а там один универмаг и маленький ДК. Ездила много. Но в какой-то момент, когда у детей началось взросление, сдача ОГЭ и ЕГЭ, поняла, что разъезды надо минимизировать. Потому что у меня семья и потому что не могу работать вполноги. Кто-то из молодых артистов, прилетев в Москву после тура по Дальнему Востоку, способен в этот же день сыграть спектакль в Москве или работать на съемочной площадке. Но я-то вернусь в Москву без сил. Я не слабая, я очень сильная женщина, но я ответственно отношусь к своей работе, и в кадре, и на сцене должна быть в форме. Мне нужен отдых, выходные, чтобы «выстрелить» на сцене и не разочаровать зрителя. А я к себе очень строга.
Да, на гастролях устаешь страшно. Но когда видишь, как в тот маленький ДК зимой, в холод собачий зрительницы приходят в вечерних платьях с голой спиной, когда тебе потом цветы, подарки дарят — а зарплаты у людей там маленькие по московским меркам, — в этом столько тепла и счастья! После каждого спектакля мы еще час со всеми фотографируемся, обнимаемся, целуемся. А люди все не отпускают. Некоторые даже плачут, называют меня именами моих героинь — обычно я Лана из сериала «Дыши со мной». И все очень переживают, какая я худенькая: «Мы вам тут привезли еды, вы ешьте! На экране вы плотненькая, а в жизни — нет». Я смеюсь: «Если буду плотненькая в жизни, не влезу в телевизор!»
— А что обычно дарят зрители?
— «Промысловые яства» — мед, икру, варенье. Еще кукол, одежду — своими руками связанные носочки, шапочки, шарфики, варежки. Все это так трогательно... После пандемии многие мои антрепризные проекты закрылись, я сейчас играю в Москве. И счастлива: у нас в Театре комедии прекрасная команда. Мне так нравится, что после спектакля еду не в гостиницу, а домой! Если говорить серьезно, я, конечно, больше жена и мама, чем артистка. Никогда не борюсь за карьеру, она как-то сама у меня очень счастливо складывается. Видно, кому как суждено, так и будет. Знаю, что моя роль ко мне придет — и в кино, и в театре. Поэтому никогда не звоню директору: «Может быть, какие-то пробы есть?» Наоборот! Страшно актрисе такие вещи говорить, но, когда дети были маленькие, думала: хоть бы меня не утвердили! А меня утверждали…
А если я не прошла пробы по занятости — не смогла уехать — и на эту роль потом утвердили мою подругу, всегда радуюсь. Не завидую, а думаю: как хорошо! Значит, это ее роль, ее стезя. А мое всегда будет моим. Может быть, как раз зрительская любовь, большой успех с годами придали мне уверенность в себе. Это не наглость, не звездность, это другое. Раньше переживала, ждала звонка — утвердят или нет — и соглашалась на все предложения. То ли боялась упустить какую-то роль, то ли больше энергии во мне было. Теперь стала очень избирательно относиться к работе. Каждый раз думаю: мне интересней провести время с семьей или уйти в этот проект?
— А как муж-врач относится к вашим съемкам, гастролям?
— Всегда говорит: «Да мы справимся! Давай, поезжай, это же твоя любимая профессия, а мы тебя будем ждать. Дети, отпустим маму?» — «Отпустим!» И эта поддержка тоже рождает во мне уверенность, что все будет хорошо. Если честно, то после рождения третьего ребенка я думала уйти из профессии. Не понимала: как буду справляться?! Между Никитой и Максимом разница год и три месяца, один грудной, другой уже бегает, у них разные режимы. К тому же после двух беременностей подряд я очень сильно прибавила в весе, превратилась в «оно». Смотрела на себя в зеркало и думала: ну и кого я буду играть?
Меня спасло ледовое шоу «Танцы на льду» на канале «Россия». Когда сказала мужу, что мне предложили этот проект, мы оба захохотали. Потому что я была коровка — восемьдесят шесть с половиной килограммов. Это нормально для кормящей матери детей-погодков, но не для актрисы. В общем, я сомневалась. Но Николай рассудил так: «Ты устанешь возиться с кастрюлями и с детьми, тебе нужна разрядка. Сходи, поговори...» Продюсеры канала увидели меня и сказали: «Ой, какая вы пухленькая! Но это скоро уйдет, вы не волнуйтесь». Я кормила маленького, отъезжала на два часа на тренировку и бежала домой. Действительно очень быстро пришла в форму, скинула 17 килограммов. И после этого посыпались новые предложения в кино.
Я часто говорю мужу: «Это ты подарил меня зрителям, а мог меня закрыть. В том, что у меня случилось столько проектов, только твоя заслуга». Если бы не Коля, не его понимание, не было бы всех этих работ, за которые зрители меня полюбили. Когда в киноэкспедициях у меня выдавались выходные и я хотела прилететь в Москву хотя бы на несколько часов, просто чтобы всех увидеть, обнять и полететь обратно, муж мне говорил: «Побереги себя: не приезжай, выспись, мы справимся». Правда, я все равно прилетала, не могла не прилететь...
— Наталия, вы уже упомянули, что не за горами ваше пятидесятилетие. Не расстраивает эта цифра?
— Я стала мудро относиться к возрасту, не переживаю, не бегу к пластическому хирургу, чтобы подтянуть лицо и другие места. Я такая, какая есть. Надеюсь, что буду нужна кино. И с радостью сыграю... характерную роль со страшным гримом... Я не переживаю, что сейчас другие молодые героини. Ну и на здоровье, пускай. Все равно вернусь на экран, дождусь своего сценария, своего режиссера, своей роли. А пока не хочу размениваться.
