«Страх, что какая-то моя актерская работа окажется ужасной и все поймут, что я — мошенница, преследует меня всю жизнь. Работая с актерами из Нью-Йорка, я чувствовала себя полным ничтожеством», — рассказывает Мишель.
Эта 62-летняя актриса входит в число самых уважаемых и талантливых звезд мирового кино. Но ее блистательная карьера отнюдь не в прошлом — Пфайффер вовсю снимается в блокбастерах, комедиях и драмах и совершенно не собирается уходить на покой. Тем более что она это уже делала — когда растила двоих детей. Не снималась больше пяти лет, а потом как ни в чем не бывало вернулась в Голливуд.
Всем интересно, почему Пфайффер не снимается в сериалах, которые придумывает ее собственный муж — знаменитый сценарист и продюсер Дэвид Э. Келли? («Элли Макбил», «Юристы Бостона», «Практика», «Большая маленькая ложь», «Отыграть назад». — Прим. ред.) Ведь у него в этом бизнесе слава непревзойденного мастера сочинять как раз сложных и многоплановых героинь. С этого вопроса мы и начали разговор с Мишель...
— Почему вы все-таки не снимаетесь в потрясающих сериалах, которые ваш муж Дэвид Э. Келли сочиняет и продюсирует?
— Да потому что совершенно не намерена рисковать своим браком. Мне хорошо знакомы пары, чьи отношения не вызывали ни малейших сомнений в искренней любви и верности. Но после двух недель совместной работы на съемочной площадке от счастливого брака не оставалось мокрого места. (Пожимает плечами.)
— Понятно. Я нервничала, если честно, перед беседой с вами, потому что во всех своих немногочисленных интервью вы говорите, как не любите их давать...
— (Смеется.) Ну простите! Я просто считаю, что лучше сразу же сказать правду. Например, когда я начинаю сниматься, первым делом предупреждаю режиссера, что не буду смотреть отснятый материал. Не люблю. Я никогда не бываю довольна своей работой в силу дурацкого перфекционизма, так зачем добавлять себе бессонных часов? Но в этом нет ничего личного по отношению к режиссеру или в данном случае — к журналисту. В романе Эдит Уортон «Эпоха невинности» или в одноименном фильме Мартина Скорсезе, не помню точно, есть такие слова: «Американцы хотят убежать от развлечения даже быстрее, чем получить его!» Вот это про меня. Я была такой всю жизнь. Скажем, после 40-летия перестала отмечать свои дни рождения шумными вечеринками. Кто-то устроил тогда сюрприз в мою честь, и это был один из самых ужасных вечеров в моей жизни. Потому что у меня самые разные друзья, и они далеко не всегда сочетаются друг с другом. В результате я же чувствую ответственность за все это.
— Прямо как у вашей героини в «черной» комедии «Уйти не прощаясь» (в оригинале фильм называется «French Exit» — уход по-французски. — Прим. ред.), последнем вашем фильме...
— Верно. Фрэнсис очень мне близка в этом смысле. Она уходит из высшего общества Манхэттена, не попрощавшись ни с кем, когда выясняется, что после смерти мужа у нее практически не осталось денег. Уезжает в Париж промотать эти гроши и умереть... И я обрадовалась, когда узнала, что, оказывается, такой хорошо известный трюк называется «уйти по-французски». А вовсе не по-английски, как я раньше думала. (Смеется.) Я полюбила свою героиню за ее способность говорить то, что думает. В этом какая-то удивительная свобода! Мы ведь как минимум первую половину жизни программируем себя на то, чтобы быть вежливыми, никого ненароком не обидеть, а она не тратит на это свое оставшееся время. И мне кажется, во второй половине жизни стоит и впрямь быть более честными и откровенными.
— Вам симпатична эта женщина?
— По крайней мере, изображать ее было истинным наслаждением! Она мне напоминает старинную мебель. Под ее лаковым покрытием, внешним лоском видны трещинки, свидетельствующие о внутренней хрупкости. В мою задачу как раз и входило показать, что в ней есть человеческого. В начале своей карьеры я вечно все обмусоливала, перегружала себя размышлениями о каждой роли. Сейчас я более расслабленна, готова к импровизации, спонтанности. И даже научилась получать удовольствие от работы! (Смеется.) Неприятно в этом признаваться, но я долгое время как актриса оставалась жуткой пессимисткой. Сама была для себя наихудшим врагом.
— И поэтому вы не раз повторяли, что боитесь «разоблачения»? Одна из немногих актрис, кто сыграл за свою карьеру — и продолжаете играть — самых разноплановых героинь в самых разных жанрах: от блокбастеров до ромкомов...
— Страх, что какая-то моя актерская работа окажется ужасной и все поймут, что я — мошенница, преследует меня всю жизнь! (Улыбается.) Это идет от отсутствия профессионального актерского образования. В свое время в сообществе очень снобистски относились к таким, как я, — не прошедшим театральную школу. Одна из моих первых ролей была в телешоу, где я играла блондинку-секс-бомбу. С фальшивой грудью и в коротких штанишках. Конечно, работая потом со многими актерами из Нью-Йорка, я чувствовала себя полным ничтожеством. И, наверное, до конца так и не избавилась от этих ощущений...
— Ваша красота, конечно, помогла попасть в Голливуд, но если бы не талант, ум и тщательно выбираемые роли, вряд ли бы вы стали настоящей актрисой...
— Да, у меня были на этот счет переживания — не пристанет ли ко мне навсегда образ «красивой дурочки». Еще и поэтому я пыталась избирательно относиться к предложениям. И если появлялся шанс сыграть кого-то, чей образ не основывался только на моей внешности, хваталась за роль обеими руками. К счастью, восприятие меня в Голливуде резко изменилось после фильма «Замужем за мафией». Я уже к тому времени снялась в «Бриолине 2», в «Лице со шрамом», и Мартин Скорсезе рассматривал меня для роли в своей картине «Эпоха невинности». Но за мной все еще тянулся шлейф безмозглых блондинок... (Улыбается.) И вот вышел фильм «Замужем за мафией», я пробуюсь у Скорсезе, и он мне с таким удивлением в голосе говорит: «Раньше я был уверен, что вы типичная блондинка из Нью-Джерси!» Это был один из самых лучших комплиментов в моей жизни — сам автор «Таксиста» признал во мне актрису, пригодную для фильма о гангстерах. (Смеется.) А что касается выбора, да я всегда была разборчивой. Даже когда не могла себе еще этого позволить.
— Вы же еще просто прекращали сниматься, мало кто может позволить себе такую вольность в Голливуде...
— До появления детей моя работа и была моей жизнью. Когда дети были маленькие (Мишель с Дэвидом Э. Келли удочерили девочку Клаудиу Роуз, а спустя год актриса родила сына Джона Генри. — Прим. ред.), я их брала на съемки с собой. Но потом стало гораздо сложнее вырывать их из сложившейся жизни. Я стала сниматься только летом, во время каникул. И со мной все труднее было договориться. Проще было кого-то другого пригласить. Я даже получила прозвище у голливудских агентов Доктор Ноу. (Смеется.) Но вот моя дочь стала выбирать колледж. И сын тоже. И я задумалась. Поняла, как больно мне будет, когда они уедут учиться, а я останусь в «опустевшем гнезде», без работы. И вернулась.
— И вам легко это удалось, несмотря на возраст и длительный перерыв...
— Свято место пусто никогда не бывает. Не так уж и легко, на самом деле. В этом заключается некий феномен, когда «вдруг» выясняется, что ты еще не только жива, но и играть не разучилась! И это невероятно, удивительно, потрясающе, не может быть! Все в восторге. (Смеется.) Так с Лорой Дерн, например, в последние годы случилось. Я не чувствую, что слишком много потеряла за свое отсутствие.
— Правда, что с вами режиссерам непросто работать — характер у вас достаточно сложный?
— Я не люблю, когда режиссер думает, что, манипулируя мной, можно из меня вытащить нужную ему игру. У меня сразу же загорается красный сигнал.
— Говорят, вы воевали с режиссером Джорджем Миллером на съемках «Иствикских ведьм»?
— Где вы это слышали? (Смеется.) Трудный фильм. Постоянно меняли сценарий, слишком у него много было авторов... Желающих поварить этот суп... И с нами со всеми было не слишком просто. За исключением Джека Николсона! Он единственный оказывал на нас прямо-таки успокаивающее действие. Но я обожаю Джорджа Миллера, честное слово. Он на самом деле милейший человек.
— А не жалеете о тех фильмах, в которых могли сыграть, но отказались? «Молчание ягнят», например, «Багси»... (Список этот не менее внушителен, чем фильмография Пфайффер, — в нем и «Красотка», и «Тельма и Луиза», и «Неспящие в Сиэтле», и «Казино». — Прим. ред.)
— О, зато если бы я не отдала роль в «Багси» Аннетт Бенинг, она бы не встретила Уоррена Битти и у них не сложилась бы такая чудесная семья! Что касается «Молчания ягнят», мне было тревожно. В этом фильме таился дьявол. И он побеждал в конце... Мне не хотелось в этом участвовать...
— Правда, что вы приняли решение податься в актрисы за кассой супермаркета — в тот момент, когда покупательница пыталась вам доказать, что дыня гнилая?
— Да, так оно и было. Это не миф. Конечно, я давно хотела попытать счастья в Голливуде, благо жила неподалеку, но в тот день это желание во мне как-то четко оформилось. Пока эта дама выносила мне мозг своей дыней, я подумала: «Неужели я всю жизнь вот так и проведу?» (Смеется.) Хотя на самом деле это была очень даже хорошая работа, и деньги платили приличные, но я просто не чувствовала себя счастливой... С детства мне нравилось что-то придумывать, творить. В гараже я брала инструменты отца и из куска дерева вырезала какие-то предметы или с помощью гвоздей и клейкой ленты что-то мастерила. Однажды соорудила пару обуви из картона и скотча. Мой отец работал в компании по установке кондиционеров. Чтобы подзаработать, чинил на дому холодильники. И платил мне несколько центов за то, что я их мыла. Иногда откроешь, а там остатки еды — брр... гадость ужасная... Нужно иметь хороший желудок... Когда холодильников не было, я подрабатывала нянькой. Вот такая жизнь довела меня до актерства. (Смеется.)
— Родители не возражали, когда вы пошли «по скользкой дорожке»?
— Они были напуганы. Уж больно все это казалось им далеким, странным и непонятным... Я тогда приняла участие в местном конкурсе красоты. Подруга посоветовала — сказала, что там бывает много агентов и могут «подписать» на роль. Так оно и случилось... После смерти отца я нашла в одном из ящиков его письменного стола обложенную ватой и аккуратно завернутую в бумагу мою корону победительницы того конкурса красоты...
— Какие ваши фильмы больше всего любят сын с дочерью?
— Я наверное, перестаралась в своем стремлении оградить их жизнь от своей работы. До такой степени, что они только в школе от своих друзей узнали, что их мама знаменитая. В результате дети ничего не знают обо мне как об актрисе, в то время как весь мир в курсе. И я решила начать процесс обучения. Но не так много было у меня картин, которые подходили для просмотра в возрасте 6—7 лет. Ну показала я им «Бриолин 2». Они полчаса смотрели, а потом сбежали из комнаты. (Смеется.)
— К счастью, вы заняты и нет времени слишком сильно скучать по детям, которые уже живут своей жизнью...
— Верно. Если я не снимаюсь, то занимаюсь развитием своей линии парфюма — безопасного, но вместе с тем очень «ноского», качественного, без вредных ингредиентов. Такая вот причуда... Не хватает времени рисовать, почти забросила краски... Но вот мастерить вещи разные люблю по-прежнему. С удовольствием надеваю свой пояс с инструментами, стоит только появиться свободному времени. Сестра надо мной издевается — как-то недавно она приехала, а я увлеченно работаю над лепным украшением для камина, вся в гипсе и штукатурке. Для меня это как медитация, с моим вечно занятым мыслями умом.
— Вы одна из первых актрис, сыгравших культовую героиню из комикса — я имею в виду Женщину-кошку в фильме «Бэтмен возвращается». А недавно вы вступили во вселенную Marvel — скоро выходит уже третий фильм с вашим участием из серии «Человек-муравей». Не скучно перед «зеленым экраном» играть?
— Я тоже думала, что будет скучно. Но после целого такого съемочного дня вдруг обнаружила, что в этом есть много забавного. (Улыбается.) Главное — не приходится каждый день напяливать на себя костюм кошки, как было в «Бэтмене...». Чего тогда только не делали, чтобы облегчить мои муки, — и маслом смазывали, и пудрой обсыпали. Целая процедура — куча народу стояла в ряд и ждала очереди внести свою лепту в этот обряд. Поэтому, когда мне предложили роль в фильме «Человек-муравей и Оса», я сразу же поставила вопрос ребром: как мы сделаем, чтобы я могла легко влезать и так же быстро вылезать из своего костюма, в случае если мне, скажем, нужно в туалет?
— А на что вы любите тратить деньги? Известно, что вкус у вас безупречный...
— Сумку новую купить, пальто. Трудно сказать. Зависит от сезона и нравится ли мне коллекция или нет. У меня слабость к высоким кожаным сапогам. Не тянет на экстравагантность, не так ли? (Смеется.) Я люблю французскую кухню, путешествия в красивые места, ну и хорошую одежду. Даже и не знаю, что еще сказать. У меня нет замашек звезды, я не вижу необходимости демонстрировать богатство, мне может понравиться что угодно — на любой вкус и кошелек. Не так уж давно я мыла холодильники и сидела за кассой супермаркета. (Смеется.)
