Милош Бикович: «В наше время тот, кто верит в любовь, кажется сумасшедшим»

«Аня меня удивила! Как будто ей на момент съемок было не 15 лет, а гораздо больше. Когда я снимался с ее мамой, Юлией Пересильд, Аня была совсем ребенком. А теперь уже взрослая девушка, которая работает, как настоящий профессионал», — рассказывает Милош Бикович, который сыграл Шляпника в фильме «Алиса в Стране Чудес».

— Милош, книга Льюиса Кэрролла выдержала множество экранизаций, и перед вами стояла сложная задача — создать свой образ Безумного Шляпника, не похожий на другие.

— Наш Шляпник действительно сильно отличается от героя Льюиса Кэрролла. У него совсем другой характер, наполнение. Есть такое английское выражение: «безумный, как шляпник». Оно появилось из-за особенностей этой профессии: мастера, которые производили шляпы, использовали в своем деле ртуть и другие вредные вещества. Это очень плохо влияло на их когнитивные способности, нередко они сходили с ума. А мой Шляпник верит в любовь. В наше время тот, кто верит в любовь, кажется сумасшедшим.

— Как вы подходили к тому, чтобы сделать этого эксцентричного персонажа не карикатурным, а живым, понятным зрителю?

— Мне кажется, Безумный Шляпник у нас самый нормальный из всех. В нашей интерпретации он как шут при дворе у короля, которому было нужно притворяться сумасшедшим, чтобы иногда говорить правду. Ведь никто другой не осмеливался сказать королю, что думает, а шут — мог, и это имело определенный профилактический, в каком-то смысле даже очищающий эффект. Вот и наш Шляпник говорит про любовь, притворяясь сумасшедшим.

— С чего началось ваше погружение в эту безумную вселенную?

— Так как я играю не только Шляпника, но и папу главной героини, мой первый съемочный день начался с эпизодов с Ирой Горбачевой, исполняющей роль мамы Алисы, а также с Аней Пересильд — самой Алисой. В этих семейных сценах были закодированы смыслы, которые потом пронизывают все дальнейшее киноповествование. Все, что было обозначено в начале, проявляется и появляется потом в Стране Чудес — подсознании главной героини. Например, если папа Алисы говорит, что не надо время, которое мы проводим вместе, тратить на то, чтобы спорить и ругаться, то позже в сказочном мире Шляпник постоянно повторяет: «Времени нет».

— Над созданием вашего грима и костюма наверняка работала целая команда художников. Что вы чувствовали, глядя на себя в зеркало в готовом образе?

— Я чувствовал, что потолстел. (Смеется.) А если серьезно, это была потрясающая и очень трепетная работа наших художников. Времени на костюм уходило от получаса до часа.

— Как проходило взаимодействие с режиссером? Он давал вам полную свободу в трактовке или это была работа с четкими и конкретными указаниями?

— На площадке время от времени Юра (режиссер фильма — Юрий Хмельницкий. — Прим. ред.) давал нам свободу, но мы все равно должны были оставаться в рамках его видения каждого из героев. Перед началом съемок я предложил режиссеру несколько идей по поводу моего персонажа, он меня выслушал и сказал, что это будет сложно реализовать в рамках придуманной им концепции. Но на съемочной площадке мы все равно пробовали разные варианты, находились в поиске, чтобы точно, с подходящим ритмом и тональностью, укладываться в рамки эксцентрического жанра и не перебарщивать.

— Были ли моменты, когда приходилось импровизировать?

— В процессе съемок мы всегда импровизируем — это основа актерского мастерства. Без импровизации вы ничего не привносите, просто проговариваете реплики. Но если понимаете и чувствуете своего персонажа, необязательно дословно произносить текст. Существуя внутри истории, сохраняя общую смысловую линию, можно даже где-то менять слова на жесты или выразительную мимику в кадре. Если вам понятна мотивация вашего героя — импровизировать легко.

— Алиса в исполнении Ани Пересильд — какая она? Как выстраивались ваши отношения на площадке?

— Что касается Ани, она меня удивила! Как будто ей на момент съемок было не 15 лет, а гораздо больше. Очень необычное ощущение. Ведь когда я снимался с ее мамой, Юлией Пересильд, в «Вызове», Аня была совсем ребенком. А теперь уже взрослая девушка, которая работает, как настоящий профессионал. Аня очень хорошо во всем разбирается, заметно, что росла в актерской среде. У нее богатое внутреннее содержание и тонкое, чувствительное восприятие мира!

— Съемки в таком масштабном проекте — это всегда погружение с головой. Как вам удается переключаться между такой безумной, сказочной реальностью и обычной жизнью? Что помогает вам «возвращаться»?

— Не надо воспринимать актерское мастерство как некое невротическое отклонение. Великие актеры могут одним глазом плакать, а другим — подмигивать коллегам. В кадре мы изображаем яркие эмоции, а после команды «Стоп! Снято» идем пить кофе в перерыве и общаться на разные темы. Не стоит думать, что во время съемок мы погружаемся в образ так глубоко, что потом нам надо «возвращаться» к себе сутками. Есть разные подходы к актерской игре, мне ближе этот.

— Ваша карьера успешно развивается и в России, и на родине, в Сербии. Где вам комфортнее всего работать? Есть ли принципиальная разница в подходе к кинопроизводству?

— Принципиальной разницы не существует. Но в России по количеству и масштабу выпускается гораздо больше интересных проектов с внушительными бюджетами. А в Сербии велика разница между захватывающим сценарием и возможностью его экранизировать.

— После такого персонажа, как в «Алисе...», есть желание взяться за что-то диаметрально противоположное — например, за драму, боевик или комедию?

— Я всегда стараюсь выбирать разные по жанру проекты, так интереснее и мне, и зрителям. В этом году вышел экшен-детектив «Красный шелк» с моим участием, параллельно проходили съемки исторической драмы «Рождение империи». Сейчас снимаюсь в комедии «Холоп 3», фэнтези-сериале «Тайный город» и двух сказках, где играю очень ярких персонажей. Так что палитра максимально широкая.

— И есть ли роль мечты, которую вы бы очень хотели сыграть?

— Роли мечты всегда сами находят меня, а не я их. Мне было бы интересно сыграть в театре в России что-то значимое и серьезное, поставленное талантливым режиссером. Потому что сцена обогащает актера больше, чем что-либо.