Актер и режиссер Леонид Быков был достаточно закрытым человеком и мало с кем сближался. С писателем Глебом Скороходовым судьба их столкнула на творческих киновечерах, когда актер находился в зените славы. Между ними сложилось теплое общение, которое и послужило основой для воспоминаний, написанных Глебом Анатольевичем. С разрешения хранительницы творческого наследия писателя — его сестры Инги Сидоровой — мы публикуем эти воспоминания.
С Леонидом Быковым я познакомился на одном из киновечеров, ему посвященных. В 60-е годы я их часто проводил по поручению Бюро кинопропаганды. Тогда актер был безусловным кумиром публики. Народ валом валил и на «Укротительницу тигров», и на «Максима Перепелицу», и на «Дорогого моего человека». Помню, после «Укротительницы тигров» мы с сестрой сошлись во мнении, что в советском кино появилось редкое дарование. Быков мог сыграть все: комедию, фарс, драму, трагедию, трагифарс, трагикомедию. А как притягивали его глаза — лучистые, мудрые, печальные!
На своем творческом вечере Быков вышел на сцену и обратился к залу с необычным вопросом: «Есть здесь кто-нибудь родом из Западной Сибири?» Поднялось две-три руки. «Земляки… — сказал актер. — Я ведь родился на Украине, а в эвакуации был в Барнауле. И если б не щедрость сибиряков, помер бы с голоду…» Оказалось, что семья Быковых в теплушках докатилась до Сибири к зиме 1941-го, а условия пребывания там сильно отличались от Алма-Аты или Ташкента, куда их первоначально должны были эвакуировать. С собой ни теплой одежды, ни валенок, это в сорокаградусные-то морозы! Семья Алябьевых приютила их, отнеслась к выходцам с Украины как к родным, делилась всем, что у нее было. Разве такое забудешь?
Когда Леонид, будучи уже популярным актером, попал в Барнаул, он разыскал сильно повзрослевшего мальчика, с которым когда-то делил одну кроватку. Хотел помочь ему материально, но гордый сибиряк наотрез отказался взять деньги. Тогда Быков наделил одного из главных героев в фильме «В бой идут одни «старики» фамилией своего спасителя — Алябьев — в знак благодарности.
Простые люди, рабочая среда были очень понятны Быкову, он сам вырос среди шахтеров, металлургов. Городок Краматорск никакими достопримечательностями не обладал, отец работал на заводе, семья жила трудно. Леня с сестрой Луизой во всем помогали родителям. Когда они оказались в эвакуации, мальчик загорелся идеей поступить в летное училище. То, что он был лишь в шестом классе, ничуть его не смущало. К небу Леня с детства был неравнодушен. Разгорелся семейный скандал. Отец был согласен с доводами сына, что нечего ждать, пока кончится война, что приписать себе пару лет ничего не стоит… Мама же была категорически против, караулила сына, не выпускала его из дома. Но в 1943 году Леня разузнал, что недалеко — в Ойрот-Туре (ныне Горно-Алтайск. — Прим. ред.) открыт прием в эвакуированное из Ленинграда летное училище, и, недолго думая, отправился туда. Бравого, способного паренька готовы были записать в курсанты, но обман с возрастом раскрылся, да и ростом Быков был маловат — 136 сантиметров. Никакие уговоры и рыдания не помогли, пришлось возвращаться домой. В 1943 году, после освобождения Донбасса, семья Быковых вернулась в родной Краматорск. Через два года упорный Леня снова отправился «учиться на летчика». На этот раз в Ленинград. Поступил, проучился месяц, но тут война закончилась, и училище расформировали…
Однако неугомонный юноша недолго печалился. Второй его страстью было актерство. Еще в школе он организовал дома театр, с вывеской, костюмами, билетами и даже угощением для зрителей. Ставились домашние спектакли. Одобрение и восторги соседей подкрепили решимость парнишки учиться на артиста. Леня поехал в Киев. В новом костюме с бабочкой, в черных хромовых сапогах зашел он в приемную комиссию Киевского государственного института театрального искусства имени Карпенко-Карого… Но преподавателям Леня не показался. И опять позорное возвращение домой. Без денег, в изрядно потрепанном костюме — местным хулиганам парнишка с бабочкой решительно не понравился, они его и ограбили, и бока ему намяли. Но Леня не отступил. «Я буду артистом!» — сказал он себе твердо. И на следующий год снова отправился поступать в театральный, на этот раз в Харьков.
Педагоги потом еще долго вспоминали невысокого паренька с детским личиком, в простенькой деревенской рубашке, вздумавшего читать монолог Гамлета! К тому же его Гамлет говорил с сильным южнорусским акцентом. Члены комиссии не могли сдержать смех, да что там смех — хохот. И его приняли: комиков всегда не хватает. А Леня вскоре стал лучшим студентом курса. Научился танцевать, петь, прекрасно фехтовал, занимался спортом, ходил с товарищами в горы. Очень скоро тщедушный паренек превратился в крепкого молодого человека. И по праву стал душой курса. Без него не обходился ни один вечер. Он сам писал тексты капустников, придумывал сценки, не боялся острыми шутками задеть педагогов. Они ему все прощали! В институте Быков встретил свою любовь. Тамара училась с ним на одном курсе. Сначала им негде было жить — разные комнатки в студенческом общежитии, а после окончания института — и вовсе гримерка. В те времена актеры нередко жили прямо в театре. Потом, правда, квартиру им все-таки дали… Студенческая стипендия, затем скромная зарплата начинающих артистов не мешали семье быть счастливой и даже планировать детей. Но, к несчастью, в муках родившийся малыш умер.
Быков был на гастролях, когда Тамару отвезли в роддом. Роды были тяжелыми. Леонид звонил врачам, умолял: «Главное, спасите жену!» Тамару спасли, а малыш погиб… Но родителями они все-таки стали, позже один за другим родились сын и дочь. Быков был замечательным, внимательным отцом и всегда думал о благосостоянии семьи. Для него это был еще один стимул пробиваться в профессии, искать работу, много работы, добиваться достойного заработка. Надо сказать, что в те годы в творческой среде Харькова были свои звезды, известные в городе всем и каждому. Таким артистом стал и Быков. Его остроты и шутки подхватывали зрители, побывавшие на спектаклях и концертах, они передавались из уст в уста. Неудивительно, что Леонида сразу же приняли в труппу Харьковского академического театра. Но для старожилов молодой «выскочка» стал раздражителем, его невзлюбили. Еще студентом Леонид так играл свои крошечные роли в массовке, что зал взрывался аплодисментами и долго не мог успокоиться.
Это особенно раздражало корифеев. Тем более что, придя в театр, Быков немедленно заявил, что готов сыграть Гамлета. Конечно, роль героя шекспировской трагедии ему не дали, но Павку Корчагина — главную роль в пьесе «Как закалялась сталь» — доверили. Ведущие актеры в открытую травили «наглеца», так стремительно ворвавшегося в их коллектив. Но зритель свой выбор сделал — Быков стал популярен, «на него» приходили, даже если в спектакле у Леонида была крошечная роль без слов! Он мог так выйти на сцену, что зрители сразу же начинали смеяться. До сих пор в городе рассказывают байку, как в каком-то сельском клубе, куда приехал театр, во время спектакля, в самый романтический момент, когда два главных героя объяснялись в любви, на сцену выскочила лягушка. Актеры растерялись… Все внимание зрителей переключилось на земноводное. И тогда из-за кулис вышел Быков с невесть откуда взявшимся чемоданчиком в руках, невозмутимо подошел к лягушке, взял ее за лапку, бросил в чемодан, звонко щелкнул застежками и под аплодисменты зрителей ушел обратно. Уж и не знаю, как дальше проходила любовная сцена…
Но, конечно, всенародную славу Быкову принес не театр, а кино. После выхода на экран фильмов «Укротительница тигров» и «Максим Перепелица» он стал знаменитым, и это не преувеличение. О съемках фильма «Максим Перепелица» Леонид Федорович не раз рассказывал на наших вечерах. Картину снимали в живописном селе Савинцы, и Быков погрузился в атмосферу деревенской жизни. Жил в доме колхозников, уплетал борщ, жареную свежепойманную рыбу. А после съемок даже ходил в деревенский клуб на танцы. Шутки ради приглашал самую высокую и дородную колхозницу на вальс, а сам едва доходил ей до плеча. Все вокруг смеялись, а он был невозмутим… Но и деревенские перед ним не пасовали. Однажды он предложил квартирной хозяйке помощь: «Хотите, корову подою?» Хозяйка указала ему на буренку, которую только что сама подоила.
С тихой усмешкой наблюдала, как Леонид пытался выдавить хоть каплю молока… Потом призналась, что пошутила. «Ну, тетка!» — только и сказал Быков, взял из ее рук трехлитровую банку парного молока и выдул за один присест. После успеха в кино Быкова и в театре, хочешь не хочешь, стали воспринимать по-другому. Раньше он был один из актеров труппы, а теперь — самый популярный, самый знаменитый. Когда поезд с труппой харьковского театра прибывал на перрон, люди уже бежали за вагоном с цветами, отыскивая кумира… Разумеется, коллег это раздражало. Зависть, как известно, старый и непобедимый грех. Да и руководство театра было недовольно частыми отлучками Быкова на съемки. В конце концов дирекция выдвинула ультиматум: «Или вы играете в театре, или пишете заявление об уходе!» И, как назло, именно в это время Алексей Баталов предложил Леониду сыграть Акакия Акакиевича в «Шинели», которую тогда ставил. От роли пришлось отказаться, и Башмачкина гениально сыграл другой Быков — Ролан...
Из театра, с его завистниками, Быков все равно ушел. Актера звали в Ленинград, на «Ленфильм», навстречу новым ролям. Но вот ведь как бывает: пока Леонид сидел в Харькове и снимался урывками, преодолевая кучу препятствий, роли сыпались одна за другой — после «Укротительницы тигров» и «Максима Перепелицы» Быков снялся еще в нескольких успешных картинах: «Дорогой мой человек», «Добровольцы», «Алешкина любовь». А когда переехал в Ленинград, стоящие предложения закончились, будто кран перекрыли. Те роли, что предлагали Быкову, как правило, были повторением пройденного, и это артиста не устраивало. Зато встретили его на новом месте хорошо. Тут же дали просторную квартиру, появилась возможность купить машину... Но Леониду Федоровичу хотелось большего, и отнюдь не материального. Его мечтой было самому снимать кино. Долгое время Быков обивал пороги начальственных кабинетов, пытаясь получить разрешение снимать фильм по собственному сценарию. Но его воспринимали только как актера, и короткометражка, снятая вместе с режиссером Гербертом Раппапортом, не помогла. Только через четыре года после переезда в Ленинград Леониду Федоровичу удалось добиться разрешения снимать самому. Но его комедию «Зайчик», в которой Быков сыграл главную роль, на худсовете разгромили и не разрешили прокат. К такому Леонид Федорович оказался не готов: на фоне переживаний режиссер заработал свой первый инфаркт… Но не сдался, поехал в Москву, дошел до министра культуры, и фильм разрешили к выпуску в прокат. Но только по клубам, как картину низшей категории… А ведь ради нее Быков отказался от нескольких стоящих ролей.
Пройдет еще почти десять лет, прежде чем Леонид Федорович сможет приступить к съемкам художественного фильма. А пока все его мечты разбиваются о суровую реальность: ставить ему не дают, хороших ролей почти не предлагают. Вскоре Быков понимает, что в Ленинграде его ничто не держит, и собирается на родину. Тем более что руководство Киевской киностудии имени Довженко сулит артисту золотые горы. Но и тут взаимопонимания достичь не удалось. От него хотели второго Максима Перепелицу, а Быков вынашивал идею лирической комедии. Возник конфликт, и Леонид Федорович снова остался не у дел, впал в депрессию.
Накануне переезда в Киев вышел еще один фильм, за который Быкова любят, — «Разведчики». В его создании участвовали настоящие фронтовики: автором сценария был Евгений Оноприенко — связист, участвовавший в битве за Днепр и получивший в 1944 году тяжелое ранение. А партнер Быкова актер Алексей Смирнов так и вовсе служил «по профилю» — был на фронте разведчиком. Позже Оноприенко станет одним из авторов сценария самого знаменитого фильма Быкова «В бой идут одни «старики», а Смирнов сыграет в нем пронзительную роль механика Макарыча.
Как бы то ни было, но окончательно замысел новой картины у Леонида Федоровича сформировался после встречи с летчиком, дважды Героем Советского Союза Виталием Попковым. Артисты приехали, чтобы дать концерт в честь юбилея 5-го Гвардейского авиационного полка, в котором воевал Попков. При встрече с Быковым выяснилось, что летчика он знает — они виделись в первый раз на концерте детского ансамбля, участником которого был Леня. Тогда, в 1944-м, юные артисты выступали перед полком в недавно освобожденном Краматорске. Быков рассказал герою о своих мечтах о небе, о том, что всю жизнь мечтал снять фильм о летчиках, а Попков — о своей «поющей эскадрилье», в которой к концу войны из четырнадцати летчиков одиннадцать стали Героями Советского Союза.
Вскоре родился сценарий о капитане Титаренко и его однополчанах «В бой идут одни «старики», который столкнулся с упорным сопротивлением цензуры. От Быкова ждали героической «агитки», а он хотел снять фильм о живых людях, которые совершали подвиги, но при этом спорили, конфликтовали, дружили, влюблялись, пели и погибали. Наконец в 1972 году начались съемки. Картина снималась на одном дыхании, режиссер жалел только о том, что не все рассказы прославленных летчиков, ставших прототипами героев фильма, удалось «экранизировать». Наконец-то сбылась детская мечта Леонида Федоровича: он ездил на аэродром как на работу, общался с настоящими пилотами, сидел за штурвалом. Истребители, выделенные для съемок, вызывали у актера почти детскую радость. Конечно, небольшой опыт не позволял ему вылетать одному, но немного порулить получалось.
Каково же было удивление всех собравшихся на первом просмотре уже готовой картины, когда министр культуры Украины наложил на фильм «вето». «На войне так быть не могло», — заявил он. «А вы были на войне?» — спросил его Попков. «Нет, не был, но это не имеет значения. Я знаю, что так быть не могло. Они все там поют, танцуют и влюбляются. А кто же тогда Родину защищал?» Переубедить этого деятеля ни Попкову, ни его друзьям — летчикам, присутствовавшим на просмотре, не удалось. Но фронтовики дали бой чиновникам — ходили по инстанциям, доказывали, что это нужная, хорошая картина. На повторный просмотр пригласили замминистра обороны. Когда в зале включился свет, он оглядел собравшихся и спросил: «Ну и какой же дурак не выпускает этот фильм?»
После премьеры Быкова несли на руках. Люди смеялись, восхищались и плакали. Потому что узнавали в этих молодых талантливых актерах своих однополчан, сыновей, дочерей и отцов, не вернувшихся с войны…
Остается только догадываться, какой крови стоили Леониду Федоровичу все эти перипетии с его лучшим детищем. Но после триумфа вновь начались хождения по мукам. Один за другим сценарии, представленные Быковым, жестко отклонялись. Особенно тяжелой была история с повестью Бориса Васильева «Не стреляйте в белых лебедей», которую Леонид Федорович хотел экранизировать. Один из руководителей Госкино СССР буквально кричал Быкову в лицо: «Вы никогда не будете снимать этот фильм!» И Леонид Федорович решил снова обратиться к теме войны, взяв за основу реальные события. Так героическая история взвода лейтенанта Широнина, остановившего в бою под Харьковом танки противника ценой многих жизней, стала основой для его последнего фильма — «Аты-баты, шли солдаты...».
Снимали в чистом поле, в лютую стужу. Быков актеров не жалел, да и они, проникнувшись энтузиазмом режиссера, готовы были работать на износ. Леонид Федорович создал на съемках условия, максимально приближенные к боевым, было задействовано большое количество солдат в массовке. Стремление к достоверности было таким, что Владимир Конкин, игравший в фильме главную роль, чуть не погиб на съемках. В одном эпизоде ему нужно было лечь в специально вырытую ямку под приближающийся танк. Но актера буквально загипнотизировал вид огромной военной машины, еще секунда, и его раздавило бы гусеницами. Спас Конкина ассистент оператора, в отчаянном броске толкнувший актера ногой в спину. Владимир упал в окоп, его противотанковое ружье попало под гусеницы, гимнастерка была изодрана в клочья, а бутафорская кровь смешалась с настоящей. Конкина откопали из окопа, очнулся он в машине «скорой помощи». Слава богу, серьезных травм удалось избежать, но съемки возобновили только через два дня.
За месяц отсняли более полутора километров пленки. Но при проявке на студии забыли поменять рамку с обычного кадра на широкоэкранный, отснятый материал пошел в корзину. Все нужно было начинать заново. Леонид Федорович снова поехал на поклон в Министерство обороны, просил маршала Гречко еще раз прислать на съемочную площадку солдат. Но услышал в ответ ругательства. Потом министр сменил гнев на милость, и военнослужащих для массовки все-таки выделил. Конечно, для тонкой, эмоциональной натуры Быкова все это не могло пройти бесследно. На съемках этой картины у него случился очередной инфаркт…
О знаменитом письме-завещании Леонида Федоровича и об автокатастрофе, унесшей его жизнь через месяц после завершения работы над фильмом, сказано много. Не хочется повторять домыслы и версии о том, почему он написал письмо, которое его близкие должны были прочитать после смерти. Можно лишь с уверенностью сказать, что фильмы, которые мы так любим, стоили режиссеру очень дорого. Не поэтому ли у них такая долгая жизнь?
