Кристина Казинская: «Мне не верили, что я смогу сыграть выдру»

«Одновременно с узнаваемостью я столкнулась и с хейтом. После съемок я немного поправилась и не выглядела как моя героиня, и люди писали: «Почему ты в жизни такая страшная? Почему такая жирная?» Люди обсуждали мою внешность, мою речь в чатах. Помню, писали: «Почему она странно как-то говорит, пришепетывает?» Я дико переживала», — рассказывает актриса Кристина Казинская.

— Недавно на «Домашнем» с большим успехом прошел сериал «Выдра», где вы сыграли главную роль. Зри­тели обратили внимание на эту работу, говорят, что такой вас увидели впервые…

— Я и сама выделяю эту роль. Раньше играла либо таинственных красоток, либо «голубых» героинь, либо несчастных девушек. А в «Выдре» мне впервые досталась роль женщины, у которой за плечами большой жизненный опыт. Я играю сотрудницу органов опеки Леру Движкову. Она выросла в детском доме, поэтому по-настоящему неравнодушна к своему делу. Нашей с режиссером Екатериной Двигубской задачей было показать мою героиню настоящей. В какой-то момент на съемках я стала сильно уставать, появились синяки под глазами, небольшая отечность. Так вот, Екатерина запретила меня гримировать, чтобы героиня была максимально естественна. В кадре я не думала, как выгляжу, правильно ли выставлен свет или насколько хороший ракурс выбрал оператор, мне важно было передать характер человека, который работает на такой сложной работе. 

Я не боялась предстать перед зрителем убогой, некрасивой. Даже предложила для драматичности добавить героине нервный тик. Когда Лера нервничает, у нее немного дергается губа. У моей героини, как и у большинства воспитанников детского дома, проблемы с выражением эмоций, с ощущением себя в пространстве, когда, например, не вписываешься в проем двери или бьешься о предметы. И мы показали, как ей тяжело взаимодействовать с внешним миром и справляться со своими эмоциями. Она помогает людям, а в своей жизни разобраться не может. Очень хорошо ладит с детьми, но со взрос­лыми общаться не умеет. Собственно, поэтому ее на работе никто не любит и за спиной называют Выдрой.

— Глядя на вас, красивую девушку, трудно представить, что вы играете такую женщину…

— Перед началом съемок некоторые люди, кто читал сценарий, говорили мне: «Крис, ты такая красивая, миловидная — даже без косметики… Какая же ты Выдра?» Эти слова, конечно, меня задевали, но и подстегивали: «Не верите, а я сделаю круто». Мне кажется, у меня получилось. Я сыграла обычную — невзрачную, даже бесцветную женщину, у которой нет времени, сил и желания заботиться о том, чтобы выглядеть красивой.

Сериал «Выдра» — затратный проект для меня, я старалась, выкладывалась, мне очень хотелось зацепить зрителя, чтобы он поверил в нашу историю, чтобы ему было интересно. Когда появились положительные отзывы, я поняла, что наш сериал не оставил никого равнодушным.

— Как вы готовились к этой роли?

— Я смотрела документальные фильмы об усыновлении детей, как инспекторы ходят по неблагополучным семьям и забирают голодных ребят. Была в шоке, с чем люди сталкиваются...

— Кристина, а у вас не было сомнений, стоит ли участвовать в этом проекте?

— Когда прочитала сценарий, все сомнения сошли на нет. Моя роль прекрасно прописана. Мне сразу сказали: «Кристина, есть классный сценарий, посмотришь?» Я посмотрела и сказала: «Вау!» А после проб убедилась, что проект шикарный и я могу показать себя с другой, непривычной для меня стороны.

— 12 февраля на «Домашнем» стартует новый сезон так понравившейся зрителям линейки мелодрам «Сквозь слезы к счастью». К премьере канал подготовил несколько промороликов, в съемках одного из них вы приняли активное участие и стали Ассолью из повести Александра Грина «Алые паруса».

— Идея этой новеллы в том, чтобы напомнить зрителю уже знакомую ему трогательную историю любви, но рассказать ее по-новому. У нас с Михаилом Карпенко, исполняющим роль капитана Грея, не было цели повторить сюжет, время или копировать игру актеров из известного фильма, главным было выдержать жанр и передать настроение. Действие мы перенесли в наше время. Надеюсь, что зрители считают отсыл к прекрасному произведению Грина, им будут интересны наши герои и их история.

— Мне кажется, актеры делятся на два типа: одни очень избирательны, идут на пробы, только если понравился сценарий и нет сомнений в режиссере, другие ходят на все подряд кастинги, а уже потом составляют свое мнение о проекте. Вы в каком лагере?

— Я хожу на все пробы, куда меня зовут, даже на очень странные проекты. Иногда бывает ужасный сценарий, а приходишь, знакомишься с режиссером, начинаете разбирать роль — и все складывается. Или наоборот: сценарий прекрасный, а контакта с режиссером не находишь. Всегда есть этап, когда можно сказать нет. Тут бывает другой момент: когда мне нравится проект, но я не подхожу.

— Отказы сильно расстраивают?

— Да, поначалу я сильно переживала, воспринимала это очень остро. Замыкалась, закрывалась, плакала, мне было тяжело общаться, разговаривать. Если я узнавала, что меня не утвердили в один проект, а у меня пробы в другой, то не могла нормально играть, ком в горле стоял. Мне казалось, все знают, что меня не утвердили, и за спиной говорят: «Да, она не очень». Как будто на мне уже крест поставили. В такие моменты абсолютно нет никакого азарта, конкурентоспособности, а есть ощущение, что все будет плохо. Мне требовалось время, чтобы заново себя собрать, вдохнуть в себя веру. Это был очень тяжелый процесс. 

А потом я стала легко относиться к отказам, сейчас уже спокойно слышу слово «нет». Понимаю, что существует много факторов, которые от меня не зависят. Бывает, что у меня шикарные пробы, я подхожу на роль, но чисто визуально плохо сочетаюсь с главным героем. Или в ходе проб было принято решение, что нужна актриса постарше. Ну не сыграю я 40-летнюю женщину. А старить меня — странно. Или могут сказать: «Кристина, ты классная, все хорошо, но вот ты недостаточно высокая». Было, говорили, что я очень миловидная, а нужна дурнушка. А иногда, наоборот, я слышала: «Нужна актриса поярче, прямо красотка, а вы недостаточно красивая».

— Кристина, какой свой проект вы особенно любите?

— Люблю все по-своему. У меня особое отношение к сериалу «Чернобыль. Зона отчуждения». Считаю этот проект классным, но в нем я не раскрываюсь актерски. Вот за свою роль в «Выдре» мне не стыдно, я действительно работала на все сто процентов... Еще с нереальным успехом на канале «Домашний» прошел сериал «Крестецкая вышивка». Это очень красивый и легкий проект.

— Когда вам в очередной раз предлагают играть девушку со сложной судьбой, которая постоянно страдает и плачет, нет желания сыграть что-то другое, уйти в иное амплуа?

— В историях про страдания и нелегкую женскую долю очень важен режиссер. Если он работает с актерами, направляет их, то все сложится, и картина получится хорошей. Я обожаю, когда со мной работают, разбирают роль, показывают, как надо. В этом плане я исполнитель. Вот некоторые мои коллеги хотят стать режиссерами, я — нет.

— Помните свои первые съемки в кино?

— На первом курсе Театрального института имени Бориса Щукина меня утвердили в полнометражный фильм великого режиссера Владимира Наумова «В России идет снег». Мы всем курсом туда пробовались, и меня взяли на главную роль. Я снималась с такими выдающимися артистами, как Валерий Золотухин, Наталия Белохвостикова, Александр Адабашьян. На этих съемках меня удивила неспешность процесса. Одну сцену могли снимать весь день, никто никуда не торопился. И я подумала, что съемки в кино так всегда и проходят. Для меня это было легко и неинтересно. Помню, осенью пришла в институт и сказала: «Все, ребят, я больше не снимаюсь, это полная лабуда. Буду играть в театре». Ведь в театре перед тобой зритель, и начать сначала не получится. 

А на съемках, как мне казалось, актерам, в принципе, и делать-то особо ничего не приходится: все можно по 100 раз переснять, все ошибки исправить. Например, было сделано 50 дублей моего монолога. И режиссер говорил: «Так, эту часть возьмем из начала»… Я ощутила какое-то разочарование. Хотя меня очень красиво сняли. Мне тогда было 17 лет, лицо усыпано прыщами. А в кадре я выглядела идеальной. Вот что значит правильно выставлен свет. Я еще подумала: «И даже следить за собой не надо, вообще ничего делать не надо». Словом, эти съемки я не воспринимала как работу. Как будто приехала в летний лагерь. Больше уставала от ожидания.

— Получилось тогда пообщаться с актерами старой школы?

— Валерий Золотухин подарил мне книгу — автобиографию. Рассказывал в перерывах множество историй, например, как работал с Владимиром Высоцким. А Владимир Наумов вспоминал, как снимал сцены с кораблями в фильме «Бег». Все актеры друг к другу уважительно относились, никто не включал «звезду». Делали одно дело и хотели получить хороший результат. Это был мой первый опыт в кино, я подумала, что все так работают. Но потом попала в другой сериал и поняла, что так не везде. (Улыбается.)

Я и дальше в кино сталкивалась с выдающимися актерами. В фильме «В России идет снег» запомнила потрясающий монолог Валерия Золотухина. Мы снимали его от начала до конца несколько дублей, и он каждый раз играл на разрыв аорты. Я спросила: «Как вы это делаете?» Он ответил: «Что значит — как? Это моя работа». И потом то же самое у меня было с Владимиром Ильиным, я снималась с ним в третьем сезоне «Чернобыля». Там была сцена, где его герой рассказывает моей героине про свою жену, которая умерла. И говорит: «Ее надо было любить, а я ее всю жизнь лечил». И вот после этого монолога я начинала плакать, хотя плакать было нельзя. Но я не могла сдержать слезы. Режиссер просил: «Еще дубль! Кристина, не надо плакать». И Ильин с самого начала начинал свою проникновенную речь. Меня это потрясло. Я его тоже спросила: «Как вы это делаете?» И он также удивился: «А как по-другому?» Удивительные люди!

— Кто-нибудь в жизни дал вам профессиональный совет, которым вы воспользовались?

— Нет. Но я много смотрю и читаю интервью и воспоминания известных актеров. Например, дневники Иннокентия Смоктуновского. Было интересно узнать, как он разбирал роли, переживал за результат. Для себя я отметила, что в кадре и на сцене теат­ра важно думать. И понимать, что ты делаешь. И еще я запомнила напутствия Владимира Ильина и Алексея Серебрякова: есть партнер, смотри на него, иди от него.

Ну и большое впечатления на меня произвела книга Иваны Чаббак про технику и структуризацию. Я раньше думала, что техничность для актера — это что-то оскорбительное, а сейчас понимаю: круто быть и наполненной, и техничной, сильной, выдержанной… Невозможно от кого-то одного получить совет, который сделает тебя профессионалом. Чем больше узнаешь, тем лучше. И важно ничего не отсекать.

— Как вы готовитесь к ролям? Есть у вас какой-то лайфхак?

— Первое, что я делаю, — разбираю сверхзадачу и задачу каждой сцены по Чаббак. Второе — выписываю от руки каждую сцену в тетрадь. И на площадку прихожу со своими записями. Третье — изучаю тему. Если мы снимаем про детский дом, то ищу материалы на эту тему. И четвертое — обязательно выбираю фильм для вдохновения. Я не могу сказать, что копирую героинь, но мне важно иметь какой-то ориентир. Например, у «Выдры» фильмом-вдохновением был «Мейр из Исттауна» с Кейт Уинслет. Недавно снималась в триллере и вдохновлялась фильмом «Иллюзия полета» с Джоди Фостер. И каждый раз, когда не понимала, как действовать, или когда чувствовала, что устаю, теряю градус, вспоминала этот фильм.

— После какого проекта вас стали узнавать на улице?

— После «Чернобыля». Но одновременно с узнаваемостью я столкнулась и с буллингом, хейтом. После съемок я немного поправилась и не выглядела как моя героиня, и люди писали неприятные вещи: «Почему ты в жизни такая страшная? Почему такая жирная?» Люди обсуждали мою внешностью, мою речь в своих чатах. Помню, писали: «Почему она странно как-то говорит, пришепетывает?» Было больно это читать. Я дико переживала и от этого зажималась. Приходила на пробы и думала только об одном: только бы не пришепетывать. Решила, что все вокруг считают меня некрасивой, простушкой. Да я и сама так про себя думала. Смирилась с тем, что могу играть только убогую, обиженную судьбой женщину. И когда мне предлагали прийти на кастинг и пробоваться на роковых красоток, я искренне удивлялась: «Они что, не знают, как я выгляжу? Какая я роковая красотка?» Даже хотела уходить из профессии. Мол, недаром же меня критикуют, значит, это не мое.

— Но из профессии не ушли…

— Произошел какой-то внутренний рост. Во-первых, я поняла, что хочу этим заниматься, мне очень интересно. Во-вторых, появились люди, которые в меня верят. Всегда найдутся недоброжелатели, которые придумают, за что покритиковать. И как только я это осознала, стала получать больше удовольствия от своего дела. Раньше я боялась первого съемочного дня в любом проекте. Мне казалось, что я приеду и все скажут: «Ой, зря ее утвердили». И вместо того, чтобы думать о своем персонаже и работать, я забивала голову этими мыслями и смотрела на окружающих, чтобы понять, что они обо мне думают. Сейчас я стала больше верить в себя, кайфовать от процесса.

— Вы окончили Театральный институт имени Бориса Щукина. Почему выбор пал именно на «Щуку»?

— Я очень хотела учиться либо в «Щуке», либо в Школе-студии МХАТ. Поступала, как многие абитуриенты, во все театральные вузы Москвы. Везде слышала: «Слишком молоденькая», «Такой типаж есть», «Не поете». В «Щепке» так вообще дошло до смешного: меня попросили показать зубы! Как будто лошадь выбирали. Я подошла к приемной комиссии, открыла рот, они посмотрели и сказали: «Зубы у вас хорошие, но ноги кривые». А мне всего 16 лет! И я подумала: «Блин, у меня кривые ноги, значит, нужно их прикрывать, а зубы показывать — улыбаться».

В итоге в «Щуке» меня обнадежили: «Мы вас берем». Я была счастлива. Но потом выяснилось, что берут, но на платное отделение. Я была потрясена, плакала, не понимала, почему они сразу не сказали. Считала себя обманутой.

В Школу-студию МХАТ меня тоже готовы были взять только на платное. К сожалению, в семье не было возможности платить за учебу. И я пошла в ГИТИС, куда поступила на бюджетное отделение. Но там мне не понравилось. И я решила, что в следующем году буду снова поступать. В итоге поступила в «Щуку».

— Помните момент, когда увидели свою фамилию в списке поступивших?

— У меня есть такая особенность: когда я волнуюсь, меня тошнит. И чем сильнее волнуюсь, тем и тошнит сильнее. Помню, я увидела свою фамилию, отошла к лавочке, и меня вырвало. Такой сильной радости я просто физически не могла выдержать.

— Сложно было учиться?

— Да, очень сложно. В «Щуке» сильная школа истории русского театра и вообще истории искусств. Наши педагоги — сокровища, национальное достояние. Мы ходили в Пушкинский музей, в Третьяковскую галерею. На первом курсе я была отличницей.

Но потом влюбилась и стала забивать на учебу. Мне даже Евгений Владимирович Князев сказал, что, если я не возьмусь за голову, он отчислит моего молодого человека. Все винили его, что он дурно на меня влияет. Мне было очень сложно совмещать учебу и романтические отношения. Но институт я кое-как окончила.

— После института стремились попасть в труппу какого-то те­атра?

— Нет. Мне хотелось побыть немного в свободном плавании. Я тогда не понимала, что мне надо, чего хочу. Происходила такая переоценка ценностей. И все же вместе с одногруппниками я ходила показываться в театры: помогала в сценках. В итоге Сергей Анатольевич Голомазов пригласил меня в новый спектакль на главную роль в Театр на Малой Бронной. Я подумала: «Ладно, это знак, пойду». Мне дали текст, чтобы я за лето его выучила. Но осенью выяснилось, что спектакль ставить передумали, а мне почему-то сказать об этом забыли. Параллельно с этими событиями я играла главную роль в выпускном спектакле, итальянской комедии масок. Наш спектакль имел большой успех, и Театр имени Вахтангова взял его в свой репертуар.

— Кристина, кто первым увидел ваш актерский талант? Почему вы решили связать свою жизнь с актерством?

— Я была профессиональной танцовщицей, занималась спортивными бальными танцами. Неплохо получалась, я занимала первые места, получала кубки. Но потом мой партнер сломал ногу, и надо было искать нового. Пока мои родители искали, я сидела дома и не знала, чем себя занять. Я ведь с шести до одиннадцати лет каждый день тренировалась. У меня началась депрессия. И мама говорит: «Давай не будем заниматься танцами». Я согласилась. Но тело просило нагрузок. И меня записали в театральную студию. Было очень интересно, я сразу стала играть главные роли. Меня хвалили, и я думала: «Раз хвалят, значит, могу». Конечно, я решила поступать в театральный.

— Родители вас поддерживали?

— Родители до последнего надеялись, что я пойду в «нормальный» вуз. Я очень хорошо училась, занимала первые места на олимпиадах по физике и химии. Мама с папой думали, что я провалю экзамены в театральный и поступлю в престижный математический институт. Но я хоть не с первого, но со второго раза поступила. Конечно, они порадовались за меня.

— Они, наверное, вами очень гордятся…

— Я надеюсь. Конечно, родители меня поддерживают. Но мне хотелось бы, чтобы они еще больше восхищались мной. (Улыбается.)

— Кристина, вы сказали, что не готовы говорить о личной жизни. Почему?

— Потому что, когда что-то романтическое случается, это кажется таким сокровенным и хрупким. И хочется это оберегать.

Режиссер сериала «Выдра» Екатерина Двигубская, дочь актрисы Натальи Аринбасаровой и художника Николая Двигубского, окончила актерский факультет ВГИКа. Еще во время учебы начала сниматься в кино, но вскоре поняла, что ее больше привлекает режиссура. Наталья дебютировала в 2003 году с сериалом «Бедная Настя». Сейчас в ее фильмографии 28 проектов.