«Жена волновалась гораздо больше, чем я. Она меньше знает о космических полетах. Меньше знаешь — больше страха. Я говорил ей: «Слушай, даже если во время старта происходит нештатная ситуация, в наших ракетах срабатывает специальная система аварийного спасения экипажа», — рассказывает Клим Шипенко, режиссер первого художественного фильма, снятого в космосе.
— Клим, вы часто носите толстовку с надписью Impossible is nothing, что можно перевести как «Невозможное возможно». Что оказалось невозможным для вас на съемках фильма «Вызов», который скоро выходит на экраны?
— Изначально, когда мы приступали к работе, все казалось невозможным, включая наш с Юлей полет в космос. В режиме Impossible is nothing мы все время работали на МКС, поэтому я иногда носил эту футболку. Но слишком манящим был азарт создать такое художественное произведение! И вот невозможное стало возможным, у нас получилось снять сцену. Потом другую… Прекрасно чувствую груз ответственности, которая на мне лежит. «Вызов» — это большие ставки, большая в каком-то смысле игра, и мне она очень нравится.
— Как родился сценарий?
— Надо отметить, что фильм «Вызов» — совместный проект Первого канала, Госкорпорации «Роскосмос», «Главкосмоса», студии Yellow, Black and White и онлайн-кинотеатра START. Сценарист Бакур Бакурадзе работал со мной не в первый раз: раньше мы делали фильм «Салют-7», так что опыт съемок космических фильмов у нас уже был. Это очень важно, что он знал тематику. Потому что прежде, чем ты начнешь писать, надо хорошо разобраться в вопросе. Мы оба уже понимали, как устроена космическая индустрия. Поэтому, когда появился этот проект, я сказал Бакуру: «Давай снимем что-то еще про космос, только уже на самом деле в космосе». И он согласился.
— Ничего себе — «что-то еще»! Фильм «Вызов» — это действительно вызов мировой киноиндустрии.
— Ну посмотрим, надеюсь, так и будет. Но изначально не было такого, что мне принесли готовый сценарий и сказали: «На, снимай». Была идея. В команду я взял многих с «Салюта-7», все-таки тогда мы уже сделали большое дело, и почему бы этим опытом не воспользоваться? Творческая команда, которая участвовала в «Салюте», во многом сократила нам сложный путь. Потому что тогда нам приходилось тыкаться, мыкаться, а сейчас мы уже точно знали, куда надо идти, как это делается, и не тратили время. Конечно, были в команде и новые люди, в том числе оператор-постановщик Боря Литовченко, который помогал мне разрабатывать световое решение. Я же сам должен был снимать на МКС. Он мне подсказывал. Ну и конечно, нам очень помогли эксперты и консультанты — специалисты ракетно-космической отрасли.
— А зачем вообще понадобилось лететь в космос? Современная графика, казалось бы, дает столько возможностей… Вот, например, голливудскую «Гравитацию» почти всю снимали в студии, не так ли?
— Почему «почти»? Всю! Но зачем мы должны на кого-то равняться? Как это делается в студии, мы и так знаем. А как по-другому? Надо было попробовать... Я, кстати, большой поклонник фильма «Гравитация». Когда снимал «Салют-7», в каком-то смысле с ним соревновался. Понимал, что нахожусь в большом проигрыше, хотя бы по той причине, что у нас бюджет в десять раз меньше. А в «Вызове» у меня появилась возможность снять все по-настоящему, в космосе, и это было большим преимуществом. Зритель точно увидит эту разницу, ее сложно не заметить.
— «Интерстеллар» Кристофера Нолана тоже в студии снимали?
— Да. В космосе не снимали до нас ничего, если мы говорим про художественные фильмы.
— Клим, скажите, а вам важно, чтобы создатели «Гравитации» и «Интерстеллара» узнали о том, что вы сняли?
— Я уверен, что они уже знают. Человек, который снял фильм про космос, всегда следит за этой темой. И он точно посмотрит наш фильм. Том Круз, который хотел быть первым актером в космосе, наверняка уже видел трейлер нашего фильма… Конечно, мне было бы интересно узнать мнение режиссеров и «Гравитации», и «Интерстеллара». Ну и мнение Рона Ховарда, который снял очень хорошее кино «Аполлон 13», было бы любопытно услышать, конечно. Еще — отзывы космонавтов. Хотя вообще-то это все делалось ради того, чтобы понравилось простым зрителям. Я очень надеюсь, что благодаря этому фильму дети снова будут мечтать стать космонавтами.
— Порадовать зрителей — прекрасное желание! Но, Клим, скажите, разве хоть на секунду не промелькнула мысль: а если что-то пойдет не так?
— Понимаете, я достаточно много знал про то, как все устроено на космическом корабле, и я точно знал, что мы вернемся. Когда у нас были трудности со стыковкой, я подумал, что в крайнем случае мы вернемся, вообще ничего не сняв. Еще был страх, что не получится снять хороший материал. Нельзя было кому-то позвонить и спросить: «Слушай, а что с фокусом в космосе, как вообще кинокамера тут себя ведет?» До нас не существовало людей, знающих ответы на вопросы о съемках художественного фильма в космосе.
— Кстати, а действительно, как камера на станции себя ведет? Летает?
— Человек летает и при этом держит камеру и крутит фокус, потому что кино снимают на камеру без автоматического фокуса. Ну представляете, здесь вы ходите, а там висите, и не на одном месте, потому что есть еще и инерция движения. Я прекрасно понимал, как много людей наблюдают за процессом, какую мы взяли на себя ответственность. Мысли были скорее об этом, а не о том, вернемся мы или нет. Статистически опаснее ездить за рулем по Москве, и во много раз!
— Ну да, в космосе неаккуратный водитель тебя не «подрежет».
— Конечно!
— А ваша жена Софья проявляла такую же стойкость характера?
— Нет, она волновалась гораздо больше. Опять же, Софья меньше знает о космических полетах. Меньше знаешь — больше страха. Я говорил ей: «Слушай, даже если во время старта происходит нештатная ситуация, срабатывает специальная система аварийного спасения экипажа. У наших ракет есть время, чтобы это сделать». Я пытался это объяснить и ей, и маме. Это было непросто. Конечно, они очень (мягко говоря) переживали, когда у нас возникли сложности со стыковкой, напряглись, как и все, кто за нами наблюдал. Скорее всего, больше всех. К счастью, наш наставник космонавт Антон Шкаплеров взял ситуацию буквально в свои руки и пристыковался.
— Как на орбите обходиться с какими-то вещами, привычными на Земле? Например, как Юлия Пересильд, исполнительница главной женской роли, красилась?
— Самостоятельно, конечно. Можно было бы обойтись и без мейка, но Юля — девушка, она хотела оставаться красивой и привлекательной в любых обстоятельствах, и я обеими руками был за. Она взяла с собой свою косметику и каким-то образом ее накладывала, уж каким — известно только ей самой.
— А космическая еда — какая она? Это вкусно или просто съедобно?
— Еда там специфическая: банки, тюбики, сублимированная пища. Вкусно ли это? Ну, не все. Хотя такого, чтобы уж совсем не вкусно, мы не ели. А то, что связано с рыбой, было вполне себе ничего. Опять же, с чем мы сравниваем, с мишленовским рестораном на берегу моря? Понятно, что свежевыловленная рыба лучше… Достаточно неплохо шло и то, что связано с мясом, там даже использовались какие-то специи. Обычно я очень много употребляю соусов, ничего почти не ем без них, а в космосе как? Не нальешь же себе в тюбик соевый соус! Он разлетится. Поэтому ешь как дают. Но ингредиенты в космических блюдах, надо сказать, подобраны очень сбалансированно. И в том же соевом соусе особой потребности не возникало. Были даже десерты, хотя на Земле мне особенно не хочется сладостей, а вот в космосе почему-то хотелось.
— Клим, ваше имя в переводе с латинского означает «гуманный»…
— Интересно, я не знал!
— А на площадке при этом говорят, вы чуть ли не диктатор!
— Я так не думаю. Может, я просто лучшего о себе мнения? Но на площадке я уж точно один из самых тихих людей. Не ору, никого не унижаю. Другое дело — в работе действительно требовательный. Но способы достижения этих требований у меня свои, и они довольно человечны. Я стараюсь. Изначально собираю такую команду, которая работает, как мне нужно. И имею на это право. Я достаточно быстро меняю людей, если они меня не очень устраивают. Второй шанс всегда можно дать, но третий — нет.
— Как именно человек должен оплошать, чтобы вы не дали ему второй шанс?
— Потерять очень много съемочного времени. Что-то перепутал, не выучил роль, мы все ждем его… Вот это самые страшные косяки. Халатность непозволительна. Если час за часом тратится впустую, значит, я чего-то не сниму, не успею, не сделаю. Для меня время равняется тем кадрам, которые вы потом увидите на экране. Чем меньше у меня времени, тем менее разнообразен и менее совершенен будет фильм. Если ты снял плохой дубль и не успеваешь переснять, ты вынужден дальше с ним жить. Так что, когда люди тратят мое время не на улучшение, а на свои косяки, мне с ними не по пути.
— Как долго вы подбирали команду для «Вызова»?
— Команду кого? Это важный вопрос.
— Творческую.
— Творческая команда достаточно быстро подобралась, если иметь в виду костяк съемочной группы. Но если говорить про главную актрису, то кастинг был долгий, это не секрет. Артистки пробовались на роль как знаменитые, так и совсем никому не известные. Это был такой масштабный всероссийский кастинг под патронажем Первого канала. Большую продюсерскую поддержку нам оказал Константин Львович Эрнст.
— На космической съемочной площадке «Вызова» главным, по большому счету, были не вы, как обычно, а космонавт Антон Шкаплеров. Легко ли вам было в роли подчиненного?
— Антон был главный, естественно, потому что он управлял кораблем. Я очень спокойно подчиняюсь, когда понимаю зачем. У меня нет такой амбиции — везде быть главным. Мы прилетели и зашли на их территорию. Когда Антон приходил ко мне на съемочную площадку на Земле, он находился на моей территории, и тогда я говорил ему, что делать, как двигаться. А в космосе я не вправе решать, что здесь можно, а что ни в коем случае нельзя, на какую кнопку нажимать, а на какую нет. На самом деле мы слушались не только Антона Шкаплерова, но и Олега Новицкого. Олег — наш командир на спуске, и он командовал российской частью станции, когда мы там были.
— Как вас готовили к полету?
— Была физическая подготовка. Но мы с Юлей в этом плане были оба достаточно тренированные, спортивные люди. Мы плавали несколько километров в бассейне, бегали и так далее. Но не в том смысле, что вот ты прошел медкомиссию, а теперь тебе нужно три километра пробежать не за пять минут, а за три минуты, тренируйся! Нет… Мы просто бегали и плавали, нормально. Еще нам проверяли вестибулярный аппарат, нужно было соответствовать нормативам медкомиссии. Центрифугу прошли? Хорошо. Еще раз прошли перед вылетом? Прекрасно. И, кроме этого, была серьезная подготовка теоретическая — кто за что отвечает, как устроен корабль, где располагаются тумблеры. Антон, наверное, мог бы всю необходимую работу сделать и один, без нас. Но, тем не менее, я научился вовремя нажимать на все кнопки и нужные рычаги — это пригодилось в полете.
— Мало ли что может пригодиться во время полета… Я читала, что на Луне астронавты оставили пару мячей для гольфа. Как вы думаете, зачем?
— Знаете, в космос не всегда летают предметы, которые предназначены для космоса. На МКС есть разные вещи, о которых думаешь: а это что здесь делает?
— Режиссерскому ремеслу вы обучались в Америке. Чем обучение там отличается от российского варианта?
— Для того чтобы честно ответить на этот вопрос, надо поучиться и там, и там. А я же не учился, например, во ВГИКе, поэтому странно было бы, если бы я начал сравнивать. Может, меня во ВГИКе еще лучше научили бы, кто знает! А так я только могу сказать, что у меня была замечательная школа.
— Как на Западе проходят студенческие годы?
— По-разному, в каждом университете по-своему. Я грыз гранит кинематографа и все, что к нему прилагалось. Это не то что дым коромыслом, веселье и вечеринки. Я достаточно скромно там жил: занятия, уроки актерского мастерства, да еще и подрабатывать надо было. Здесь, в России, думаю, я бы веселился сильно больше. И когда я приезжал сюда на каникулы, естественно, так и поступал.
— Вы азартный человек?
— Да, если говорить не о казино, а о профессии. Я сравниваю, смотрю, что было сделано до меня, пытаюсь делать по-другому, и, если понимаю, что по-другому возможно, значит, нужно сделать лучше, чем было сделано. Ну да, это соревнование. Но того же самого ждет от меня и зритель. Он никогда не приходит в кинотеатр с ощущением, что вот сейчас ему обязательно все понравится. Его настрой другой: «Ладно, я дошел до кинотеатра, потратил час на дорогу, теперь удивляйте меня». Это же больше, чем просто включить фильм дома!
— У вас уже немало всяческих наград. Важны ли все эти статуэтки, которые вы получаете на фестивалях?
— Когда я получал награды, это было важно, приятно. Они же как подарки, а мы все их любим. Но дальше перед тобой встает вопрос следующих достижений. Задумываешься, а каким будет новый фильм? У меня никогда не возникало желания расставить на полочке все мои награды и наслаждаться, глядя на них. Не знаю, может, это позже случится, в какой-то момент… Пока нет. И потом, я хочу как-то совершенствоваться. Мне кажется, это не пик моих возможностей, и то, что я делаю, — еще не предел.
— Да куда же дальше космоса?
— Ну, космосом же дело не ограничивается, можно и на Земле достигать каких-то высот. Это же не значит, что теперь нам надо еще дальше лететь: на Луну, а потом на Марс... Есть жизненные вещи, которые я хочу на Земле сделать.
— Скажите, стало ли для вас неожиданностью, что «Чебурашка» режиссера Дмитрия Дьяченко в два раза больше собрал в прокате, чем снятый вами «Холоп», до этого считавшийся лидером проката?
— Не стало. Мне, наоборот, было важно, чтобы «Чебурашка» собрал в прокате побольше! Потому что в какой-то момент казалось, что наша киноиндустрия скорее мертва, чем жива. Я волновался за прокат: у меня в ближайшей перспективе выходят фильмы «Вызов», «Декабрь» и «Холоп-2», который мы сейчас доснимаем. И тут вдруг — бац, такие новости по прокату «Чебурашки». Конечно, я безумно рад за коллег! Зритель наконец понял, что можно вернуться в кино и получать удовольствие. Значит, есть надежда, что он придет и на мои фильмы. Это очень хорошая новость — что индустрия, оказывается, жива. «Чебурашка» — детский фильм, его героя знают все. Кого дети знают больше? Ну, может, Тома и Джерри. Классно же, что сейчас в моде снова Чебурашка. И потом, я не считаю «Холопа» главным достижением своей жизни. В какой-то момент я даже заговорил, как герой комедии Гайдая: «Что это вы всё «Холоп» да «Холоп»?» (Смеется.) Никогда не считал, что эта картина должна войти в историю как лучшая всех времен и народов, как самый кассовый проект. Кто бы мог подумать, что все так изменится, и сразу в лучшую сторону? Тем более проект сняли мои друзья, партнеры, и, конечно, я с удовольствием передаю лавры «Чебурашке». Пусть лучше на пьедестале будет ушастый, чем «Холоп»!
— Признайтесь, а об «Оскаре» вы мечтаете?
— Тот, кто говорит, что о нем не мечтает, врет.
