Нежелание играть по правилам и антагонизм со студией, полностью им владевшей, не позволили актеру получить достаточно по-настоящему звездных ролей. Однако участие в фильмах «Касабланка», «Мальтийский сокол», «Высокая Сьерра», «Сабрина» плюс необычайная экранная харизма превратили Богарта в культурную икону 1940—1950-х годов.
Хамфри Дефорест Богарт родился 25 декабря 1899 года, в канун нового, XX века. Существует миф, что студия Warner Bros., где почти всю свою голливудскую карьеру снимался актер, пыталась изменить его дату рождения — из тех соображений, что Хамфри, родившийся в священный праздник, не должен ассоциироваться у публики с гангстерами и прочими злодеями, которых долгое время студийные боссы предлагали играть Богарту. Сам он отмечал день рождения всегда 25 декабря и шутил, что ему достается всего один подарок в год.
Отец Хамфри был уважаемым хирургом, мать, Мод Богарт, — суфражистка, известный иллюстратор, получившая образование во Франции и Нью-Йорке у самых знаменитых художников. Позже она стала арт-директором популярного модного журнала. Доходы Мод Богарт от рекламных контрактов значительно превышали заработки мужа. Мать Хамфри была дамой с характером, почти не уделяла внимания своим детям и уж тем более домашним заботам. Впрочем, для этого в их роскошном доме на Манхэттене было множество слуг под началом вышколенного английского дворецкого, а у Хамфри и его сестер — отличная ирландская няня. Помимо манхэттенской квартиры, у Богартов был дом, расположенный на 20 гектарах земли у озера на севере штата Нью-Йорк.
Родители, занятые своими карьерами и отчасти соревнуясь друг с другом, часто ссорились, и их крики не могли заглушить толстые стены и пушистые ковры (чтобы не слышать, Хамфри приходилось закрывать голову подушкой). И ни комфорт, ни серебро на столе, ни горы игрушек не могли в полной мере компенсировать отпрыскам Богартов отсутствие эмоционального контакта с родителями. Мод (она велела детям так себя называть) в качестве поощрения похлопывала сына по плечу как взрослого, а поцелуй с ее стороны был настоящим событием. Редкий случай, когда мать лично отправлялась в парк гулять с маленьким Хамфри, и тот она использовала с пользой — заставляла сына позировать ей для набросков. В результате Богарт попал в известную рекламу детского питания и успел прославиться, еще сам того не зная. Дети дразнили маленького Хамфри за его кудри и костюмчики а-ля лорд Фаунтлерой, в которые наряжала его мать. В то время как мальчишка мечтал быть похожим на отца с его любовью к рыбалке, яхтенному спорту и прочим чисто мужским занятиям. Позже Хамфри унаследует эти увлечения от отца, как и талант сражать собеседников в любом споре, великолепно подвешенный язык, виртуозное остроумие на грани сарказма и пристрастие к волевым женщинам.
Помощник боцмана
Богарт учился в самых престижных частных школах, а потом благодаря родительским связям попал в закрытую школу-пансион — Академию Филлипса, куда принимали лишь избранных учеников из старинных семейств, ведущих начало от первых поселенцев Новой Англии. Но пробыл там недолго. Надежды родителей на сына и его поступление в Йельский университет, где учился отец, не оправдались. Богарт был начитан, обладал отличными манерами, великолепно играл в шахматы, но ни малейшего интереса к учебе и достижению каких-либо успехов не выказывал. И в 1918 году, к глубочайшему разочарованию отца и особенно матери, записался в военно-морской флот. Большую часть времени на флоте он служил на кораблях, перевозивших войска из Европы обратно в Америку после завершения Первой мировой войны. (Во время Второй мировой войны Богарт пытался вновь попасть на флот, но его не взяли из-за возраста. Тогда он вызвался патрулировать Калифорнийское побережье на своей яхте и участвовал в работе морской береговой охраны).
Вернувшись со службы в чине помощника боцмана, Богарт продолжил свой бунт против того общества, где ему согласно происхождению отводилась роль привилегированного члена. Перебивался на разных работах, а когда деньги заканчивались, играл в шахматы — в Центральном парке и везде, где опытные шахматисты зарабатывали по паре долларов за выигранную партию.
Богарт не выносил лицемеров и снобов, отвергая условности высших сословий, титулы и авторитеты. Хотя и был обладателем хороших манер, воспитанным, пунктуальным и несколько высокомерным на вид, вел непритязательный образ жизни. Свободное время проводил в барах и театрах, где впервые вышел на сцену с парой реплик в спектакле, поставленном одним из его приятелей. Там же, в театре, где Хамфри стал регулярно получать небольшие роли, он познакомился с актрисой Хелен Менкен. Они поженились в 1926 году с тем, чтобы через год с небольшим развестись. Но несмотря на причину развода, указанную Хелен — «ценит карьеру превыше брака и проявляет пренебрежение к обязанностям супруга», — остались друзьями. В 1928 году Богарт вновь сочетался браком — с актрисой Мэри Филипс, давней приятельницей и партнершей по одному из спектаклей.
«Настаиваю на Богарте»
Хотя в его семье относились к актерской профессии с пренебрежением, рассматривая ее как одну из низших ступеней в карьере, Хамфри любил все, что было связано с актерской жизнью. «Я был рожден беспечным и ленивым, и актерство стало для меня самым приемлемым из всех сомнительных источников дохода».
Театр после биржевого краха 1929 года и начала Великой депрессии терпел большие убытки, и шансов сделать там карьеру было мало. Поэтому многие актеры отправились пытать счастье в Голливуд. В их числе был и Богарт. Его второй брак не стал идеальным, а депрессия лишь усугубляла привычку заливать неудовлетворенность жизнью и работой нескончаемым потоком виски и бурбона. В 1934 году, когда Богарт уже вовсю снимался в Голливуде, заключив кабальный контракт с братьями Уорнер, умер его отец. Незадолго до его ухода сын успел все-таки признаться ему в своей любви. Хамфри выплатил долги Богарта-старшего и с тех пор всегда носил на пальце его золотое кольцо.
Удача, как часто бывает, пришла неожиданно. «Он вечно играл допотопных персонажей в белых брюках с коктейлем или теннисной ракеткой в руке, — говорил режиссер спектакля «Окаменевший лес». — Куда уж дальше от образа хладнокровного убийцы-беглеца. Но его голос, сухой и усталый, настойчиво-упорный — это был голос Дюка Манти». Постановка в 1935 году стала хитом, ее 197 раз сыграли в знаменитом бродвейском Broadhurst Theatre. Богарта впервые всерьез славили и критики, и зрители. «Эта пьеса ознаменовала мое выбытие из рядов ничтожных, сибаритствующих, «накрахмаленных» ловкачей во фраках, которых я, казалось, был обречен изображать до конца своих дней». Для студии Warner Bros., известной своей специализацией на социально-реалистических картинах, в том числе основанных на жизни и судьбе преступников вроде Джона Диллинджера, эта пьеса была просто идеальной. Но Богарта в кино приглашать и не подумали. Он все еще числился в ряду запасных или игроков второго плана, не способных привлечь публику. И неизвестно, сколько бы это продлилось, если бы не актер Лесли Говард (у нас он стал известен ролью Эшли в «Унесенных ветром»), игравший в спектакле «Окаменевший лес» и купивший права на экранизацию пьесы. Когда на студии утвердили его на роль, Говард отбил продюсеру Джеку Уорнеру короткую телеграмму: «Настаиваю на Богарте. Нет Богарта — нет сделки». Фильм «Окаменевший лес» вышел в 1936 году и превратил Хамфри в звезду. Ведущие критики писали: «Актер смог стать психопатом-гангстером даже больше, чем сам Джон Диллинджер. Опасность и скрытая угроза, исходящие от Богарта, не оставляют простора для воображения». Сам актер гордился этой работой, но переживал, что успех пришел к нему из «преступной» роли.
Несмотря на огромный успех, на Warner Bros. не торопились менять отношение к Богарту, по-прежнему используя его в гангстерских картинах и не позволяя играть главных героев в романтических. «В первых 34 картинах меня убивали из огнестрельного оружия 12 раз, восемь раз вешали или сажали на электрический стул, и я становился заключенным еще в девяти». Ведущим актерам — Джорджу Рафту, Эдварду Робинсону и Джеймсу Кэгни — доставались не только главные роли, но и лучшие сценарии, Богарту — «объедки с барского стола». Актерская жизнь на Warner Bros., не отличавшейся заботой о приличных рабочих условиях (в отличие от MGM, например, где все площадки были оборудованы кондиционерами), не имела ничего общего с прежними представлениями Богарта о Голливуде. Снимаясь иногда в двух картинах одновременно, он часто приходил в собственной одежде, чтобы не одеваться в дешевые студийные костюмы. Но будучи профессионалом до кончиков ногтей, за эти непростые годы Хамфри выработал тот образ, который останется на экране и в истории кино навечно (в отличие от большинства героев-любовников из уорнеровской «конюшни»), — циничного, обаятельного, не слишком счастливого самоироничного стоика-одиночки с собственным кодексом чести.
«Мне нравится ревнивая жена»
В 1937 году Хамфри расстался со второй женой. Актриса не захотела распрощаться со своей успешной бродвейской карьерой ради мужа и Голливуда. В 1938 году Богарт вступил в свой третий брак, женившись на актрисе Майо Мето, женщине живой, дружелюбной и преданной — до тех пор, пока она в состоянии алкогольного опьянения не становилась агрессивной и патологически ревнивой. По словам их друга, этот брак был «сиквелом Гражданской войны». Супругов в Голливуде прозвали «сражающимися Богартами» и не всюду пускали вместе, справедливо опасаясь скандала с битьем посуды и прочими подобными выходками. Майо в припадке агрессии могла запустить в мужа пепельницей, цветочным горшком, наброситься на него с кулаками, вынуждая защищаться, однажды устроила в доме пожар, ранила его кухонным ножом, резала себе запястья... До поры казалось, что обоих привлекает столь нетрадиционное супружеское поведение, недаром Богарт часто сознательно дразнил и провоцировал жену. «Мне нравится ревнивая жена... Мы так хорошо ладим именно потому, что не питаем иллюзий в отношении друг друга. И я не дам и двух центов за даму с отсутствием темперамента». Талант подкалывать и выводить из себя людей он в полной мере унаследовал от своего отца, которого считали лучшим спорщиком в высшем обществе Нью-Йорка. Как саркастически заметила известная колумнистка Луиза Брукс: «За исключением Лесли Говарда, никто так не вложился в успех Хамфри, как его третья супруга». Имея в виду тот факт, что ее пристрастие к выпивке (Майо умерла от алкоголизма) усугубляло эту же давнюю привычку актера.
Базовый ингредиент
Реальный переход Богарта из второстепенной актерской лиги в высшую случился благодаря его сотрудничеству с выдающимся сценаристом и режиссером Джоном Хьюстоном. Хамфри восхищался его умом, образованностью, и хотя сам был никудышным студентом, мог блеснуть начитанностью и цитировать наизусть Платона, Шекспира и многих американских и английских поэтов. Его лучшими друзьями были писатели и сценаристы, а Хьюстон писал отличные сценарии к фильмам. И получал не меньшее, чем Богарт, удовольствие от споров и провокационных бесед под крепкую выпивку, розыгрышей и бунта против студийной системы и студийных начальников. Их первый фильм «Мальтийский сокол» по повести известного автора детективов Дэшила Хэммета 1941 года стал классикой нуар-фильмов. Но изначально продюсеры планировали на главную роль любимца студии Джорджа Рафта, и только когда тот отказался, Хьюстону удалось утвердить Богарта.
Настоящий триумф случился, когда после множества препятствий Богарта впервые утвердили на роль романтического героя в драме «Касабланка» — одном из самых легендарных фильмов в истории кинематографа. Захватывающая история и сюжетные повороты, уникальные диалоги, создающие характеры героев, и, конечно, особое очарование, не поддающееся анализу, — все эти базовые ингредиенты качественного кино присутствуют в «Касабланке». В 1942 году, когда фильм вышел на экраны, он стал завуалированным вызовом фашизму и конформизму. По сюжету владелец популярного ночного клуба Рик («Все приходят к Рику» — так называлась пьеса, легшая в основу фильма) в Касабланке пытается спрятаться от самого себя, своего прошлого и от обоих режимов — гитлеровского и коллаборационистского французского правительства Виши. Стремится забыть свою бывшую возлюбленную Ильзу и оставаться нейтральным к любой власти. Но однажды Ильза вместе с новым мужем приходят в его заведение. Они выбрались из оккупированной немцами Франции. Рик и Ильза, похоже, по-прежнему любят друг друга, но она должна спасти мужа, борца Сопротивления, за которым охотятся фашисты, и Рик помогает ей, едва не потеряв собственную жизнь...
«Касабланка» получила «Оскар» как лучший фильм года, а Богарт — номинацию на престижную статуэтку и первое место в студийном актерском реестре. Более чем в два раза повысилось и его жалованье — к 1946 году он получал около полумиллиона долларов в год, став самым на тот период высокооплачиваемым актером в мире.
Настоящая любовь
Если третья жена зря беспокоилась на предмет интрижки мужа с партнершей по «Касабланке» Ингрид Бергман — их отношения отличались полным равнодушием друг к другу, то она не напрасно безумно ревновала Богарта к юной старлетке Лорен Бэколл, бывшей модели, чей дебют состоялся в фильме «Иметь и не иметь». 44-летний Богарт был очарован 19-летней партнершей, ее красотой и зрелым взрослым умом, самообладанием и редкостной для Голливуда честностью и откровенностью. Их эмоциональная связь и «химия» стали очевидны с самого начала. «Я только что посмотрел вашу пробу. Мы неплохо повеселимся», — сказал он Лорен на кастинге. Вопреки типичной голливудской «норме», Богарт не практиковал романы с партнершами по съемкам. И любовь с Бэколл, которую приходилось тщательно скрывать, была исключением.
Режиссер фильма по мотивам романа Хемингуэя Говард Хоукс и сам был увлечен юной старлеткой, и ему не нравилось, что роль ментора и наставника перешла к Богарту. История едва не закончилась закрытием проекта — там были и угрозы актрисе, и выяснение отношений между Хамфри и Говардом. Фильм спасло личное вмешательство Джека Уорнера. По словам Хоукса «Боги влюбился в героиню, которую она играла, и Лорен продолжала играть ее до конца жизни». Публика была счастлива увидеть Бэколл и Богарта вместе еще в трех фильмах — «Глубокий сон», «Черная полоса» и «Риф Ларго». В четвертом браке Богарту благодаря мудрости жены удалось не только сохранить любовь, чувства, но и не поступиться своими принципами. По признанию актрисы, он ей сказал: «Если ты больше всего мечтаешь о карьере, я сделаю все, чтобы тебе помочь. Но я не женюсь на тебе. Я уже не раз это проходил. Не работает». И он был прав. Он любил меня и хотел, чтобы я была с ним. Я согласилась и не отступала от нашего договора. И рада, что так сделала».
Через несколько месяцев после расставания Богарта с третьей женой, в мае 1945 года они с Лорен поженились, скромная церемония прошла в доме Луиса Бромфилда, близкого друга актера, писателя, лауреата Пулитцеровской премии. Бэколл вспоминала, что по щекам Хамфри текли слезы в тот момент, когда их провозгласили мужем и женой... Этот брак был, безусловно, счастливым, если не считать пагубного пристрастия Богарта к выпивке, нелюбви Лорен к яхтам (ее мучила морская болезнь) и ее увлечению ночной жизнью. Богарт по-прежнему часто уходил на своей яхте «Сантана» в море, но в целом старался соответствовать жене в ее жажде развлечений. Именно они стояли у истоков знаменитой «крысиной стаи», как позже стали называть голливудскую компанию актеров во главе с Синатрой. По легенде, такое название компании дала острая на язычок Бэколл, как-то на рассвете прощаясь со страдающими от похмелья друзьями. Любовь к увеселениям и вечеринкам оставалась одной из немногих сфер их союза, где сказывалась разница в возрасте и состоянии здоровья.
Без своей «худышки» и «детки» Богарт чувствовал себя не в своей тарелке, словно бы незавершенным. «Если бы Худышка меня сейчас видела... Если бы Худышка услышала это...» «Когда ты приедешь, а ты очень скоро, детка, будешь со мной, привезешь с собой все самое важное, что есть для меня в мире... Я хочу, чтобы все друзья, которых я потерял, встретились с тобой и полюбили тебя, как люблю я... Так боюсь, что ты перестанешь меня понимать, проявишь нетерпение и я тебя потеряю — но даже если это случится, я никогда не перестану тебя любить. Ты моя последняя любовь, и я буду любить тебя до конца своих дней...» — писал Богарт жене.
Еще одну из его последних картин — «Босоногую графиню» Джозефа Манкевича снимали в Италии, и после съемок они с Лорен путешествовали по этой стране. Завершил — и очень достойно — карьеру Богарта фильм «Тем тяжелее падение», история немолодого журналиста от безысходности и бедности взявшегося раскручивать бездарного боксера. Снимался Богарт уже тяжело больным, у него развивался рак пищевода. Мучительные операции и химиотерапия лишь ухудшили его состояние. В доме пришлось все переделать для инвалидного кресла, в котором с трудом перемещался актер, весивший к концу жизни 36 килограммов...
Богард умер через 20 дней после своего 57-го дня рождения. Один из мифов гласит, будто его последними словами были: «Не следовало мне переходить с виски на мартини». Но это легенда. На самом деле его последние слова были обращены к жене: «До встречи, детка. Возвращайся быстрее». Лорен нужно было выйти ненадолго из дома и оставить мужа.
Они прожили вместе почти 12 лет, и Лорен осталась вдовой в 32 года. «Я понятия не имела, что делать и как жить дальше. Если бы не маленькие дети, не знаю, что бы я сотворила с собой». Скромная церемония прощания прошла в епископальной церкви Всех Святых под музыку Баха и Дебюсси — любимых композиторов Богарта. Народу было так много, что легче, наверное, сказать, кто из голливудских звезд не пришел с ним проститься... Близкий друг Хамфри Спенсер Трэйси был не в состоянии сказать прощальную речь из-за того, что не мог удержать рыданий. Тогда слово взял Джон Хьюстон: «Он никогда не принимал себя и свою работу слишком всерьез. Воспринимал свой статус кинозвезды с удивлением и веселым цинизмом. А вот к профессии относился с глубоким уважением... Его стрелы попадали лишь во внешние слои самодовольства и самоуверенности и не проникали туда, где могли бы реально ранить... Он незаменим. Второго такого не будет больше никогда».
Богарта похоронили с маленьким золотым свистком, который он подарил Бэколл. На нем была выгравирована надпись: «Если тебе что-то нужно, только свистни»...
