«Один человек повел себя ужасно. А он был мне не посторонний, оставил большой след в моей судьбе. Прошло много лет, он уже давно умер. А у меня после «Битвы экстрасенсов» в друзьях появились медиумы, периодически мы общаемся. И недавно этот человек приснился Данису, моему медиуму, и через него просил у меня прощения. При этом сам сказал во сне: «Если бы со мной так поступили, я бы ни за что не простил», — рассказывает Елена Валюшкина, снявшаяся в новом сезоне сериала ТНТ «Ольга».
— Елена, как вам работалось в новом сезоне сериала «Ольга»?
— Волнующе-прекрасно. Яна Троянова, исполнительница главной роли, приняла меня как родную, как будто мы с ней дружили всю жизнь и давно снимались вместе. Она сказала: «Я так рада, что именно ты к нам попала». И я счастлива, что буквально в последний вагон впрыгнула к ним. Не могу раскрывать интригу, но расскажу, что играю в «Ольге» директора детского дома.
Мы знаем, что сериал идет с 2016 года, и за это время на съемочной площадке сплотилась творческая, дружная команда. Лентяи и непрофессионалы здесь просто не приживались. Так было и на съемках «Горько!». И это просто невозможное актерское счастье! Вообще, мне сейчас везет на молодых и талантливых режиссеров, они все мощные, с такой фантазией, ничего не боятся. С ними легко и круто. Взять хотя бы Илью Ермолова, с которым мы снимали «Разрешите обратиться», где я играю мать оборотня (да, доросла!). Проект скоро выйдет. Молодые режиссеры — такие молодцы, что я каждый раз в них влюбляюсь.
— Не могу не спросить насчет влюбленностей. Общаетесь ли вы сейчас с двумя бывшими мужьями?
— Нет.
— Почему?
— Потому что первый лишил меня съемок в кино, уничтожил все наши фотографии за 11 лет, отобрал жилплощадь и в завершение всего проклял. Как можно с ним общаться? Это вопрос в космос…
А что касается второго… Совсем недавно, буквально накануне нашего интервью, я нашла страницу замечательного психолога, который отвечал на вопросы женщин. Он сказал удивительную вещь, о которой я раньше не задумывалась. Мысль была в том, что женщины неправильно понимают, кто такие бабники. Бабники — это мужчины свободные, у которых нет семьи, детей, обязательств. Вот это — бабник, веселый мужчина, который меняет женщин. Но женатый мужчина на вашем пути, с детьми и обязательствами — это уже не бабник. Его нужно называть «крыса». Смотрю я и на первого, и на второго бывшего — и жалко их.
— И что, больше ни разу не захотелось надеть подвенечное платье? Я знаю, что у вас его ни разу на свадьбе не было.
— Да, не было. Сначала я считала, что это глупость, а сейчас жалею об этом, потому что у каждой женщины в жизни должна случиться свадьба в белом платье. В кино я его надевала, в жизни — нет. Но, слушайте, давайте не будем зарекаться. Вдруг я сейчас выйду на улицу, стрела Амура попадет в сердце и я надену подвенечное платье?
— Вы так же избирательны в выборе ролей?
— Мне нравятся неизбитые сюжеты и простые истории. Когда нет пошлости, когда все честно.
— А вы смотрите работы своих коллег? Что вам понравилось?
— Из последнего мне понравились сериалы «Почка», «Вампиры средней полосы», мой сериал «Корни» и мой сериал «Семья», который я очень люблю, и не потому, что я там снималась. Еще понравились сериалы Виктора Шамирова «Большая секунда» и «Исправление и наказание» Анны Пармас.
— А как вам кажется, почему в наших сериалах часто снимают как будто бы одних и тех же актеров?
— Это вопрос к режиссерам и продюсерам.
— Ну берутся же откуда-то новые герои вроде Юры Борисова?
— Конечно, в этом и состоит продюсерская чуйка. Нужно быть уверенным в себе, чтобы сказать: я сниму кино с никому не известным Юрой Борисовым, и он порвет всех. Опять же, надо еще найти Юру Борисова. Кстати, у меня есть история с ним. Мы снимались вместе в сериале «Выстрел», это было лет восемь назад, если не больше. Юра играл биатлониста. И я подумала тогда: «Боже мой, какой мальчик потрясающий, у него будущее огромное». В итоге сериал с эфира тогда сняли, но сейчас его часто показывают. Это прекрасная работа Юры, возможно, даже одна из первых.
— Сейчас у вас больше работы в кино, чем в театре. Почему?
— Тут не зависит ни от чего, ни от таланта, ни от твоих внешних данных. Вот просто так случилось. Процентное содержание кино и театра в моей жизни менялось с годами. Когда я только пришла в театр, как подорванная играла, не могла наиграться. Сначала Плучек позвал меня в Театр сатиры, познакомил с Андреем Мироновым, который в то время должен был ставить как режиссер спектакль «Прощай, конферансье!» и сразу дал мне главную роль. Потом Плучек мне сказал: «О, будешь играть у меня Сюзанну в «Фигаро».
— Да вам книгу писать надо!
— Я и пишу. Меня Фаина Раневская благословила. Книга будет называться «Моя Фуфа». Она разрешила название такое дать, позже объясню, как именно. Я в театре с такими людьми работала! И они мне очень помогали, можно сказать, за руку меня вели! Ростислав Янович Плятт, Георгий Степанович Жженов, еще Юра Тараторкин, Гена Бортников, Маргарита Борисовна Терехова, Сергей Юрьевич Юрский, Леонид Васильевич Марков, Нина Ивановна Дробышева, Валентина Илларионовна Талызина, Ирина Вадимовна Муравьева, Евгений Юрьевич Стеблов, Юрий Александрович Кузьменков, Александр Сергеевич Леньков… Понимаете, когда вот такие люди рядом, то тебя словно током бьет постоянно. И я десять лет играла. С утра репетиция, вечером — спектакль. Я даже домой не ездила в обед, спала в гримерной…
— Чтобы не опоздать?
— Да. Я жила на Каширке, и получалось так, что я приезжала после репетиции домой, целовала дверь и уезжала на спектакль. Поэтому проще было остаться. Потом появились дети. Васю я родила в 34, Машу — в 40…
— А в Советском Союзе же был такой стереотип, что если тебе больше 25 лет — все, ты старородящая.
— Конечно, а мне в мои 34 уже стреляться надо было, а в 40 — так вообще! У меня долго длилась история с бесплодием. Я четыре раза через пробирки пробовала, лежала по больницам, полностью ушла в этот процесс. В общем, это был ужас. Даже в кино особо не снималась в то время. А сейчас, конечно, в моей жизни больше кино, и мне хватает того театра, который у меня есть.
— А как сейчас поживают ваши дети?
— Прекрасно! Маша учится на дизайнера, а Вася уже дипломированный архитектор. Он окончил МАРХИ и работает в архитектурном бюро.
— У вас такая гордость в глазах, когда вы говорите о них! Ваши достижения вообще можно перечислять бесконечно. Вам, кстати, знакомо такое явление, как звездная болезнь?
— Скажу честно, на моей памяти два моих друга, очень близких, схватили эту болезнь. Снесло крышу у них, и это было страшно. Я вам передать не могу, что творится с человеком, когда он вдруг решает, что может открывать ногой дверь, хамить, издеваться над партнерами.
— Это лично вас коснулось?
— Коснулось. Один человек повел себя вот так ужасно. А он был мне не посторонний, он оставил большой след в моей судьбе. С тех пор прошло много лет, он уже давно умер. А у меня после «Битвы экстрасенсов» в друзьях медиумы, и периодически мы общаемся. И недавно этот человек приснился Данису, моему медиуму, и через него просил у меня прощения, хотя прошло уже много лет. И сам сказал во сне: «Если бы со мной так поступили, я бы ни за что не простил».
— Надо же, как раскрываются тайны!
— Если говорить о тайнах, чуть больше года назад мне открылась совсем уж невероятная. Выяснилось, что Алексей Денисович Дикий, народный артист Советского Союза, приходится мне дедушкой. В какой-то момент я начала искать свои корни, чтобы детям оставить родовое древо. Заказала поиск специалистам. Оказалось, что у меня очень мало данных. Потому что я жила с бабушкой и дедушкой, бабушка мне никогда ничего не рассказывала, у меня только остались фотографии прабабушки, прадедушки. И я эти фотографии выложила в Сети, написала: «Товарищи, может быть, у кого-то есть такая фотография, расскажите…» И мне в личные сообщения пишут: «Лена, а помнишь тетю Тосю? Я — ее внучка». Отвечаю: «Конечно, помню, это бабушкина старшая сестра». В общем, так я нашла троюродную сестру. Мы созвонились, и я услышала: «А бабушка тебе рассказала перед смертью, кто дедушка?» На самом деле мне мама рассказала перед смертью, что дедушка, с которым я жила, мне не родной. А поскольку бабушка носила фамилию Ильинская, я предположила: «Ну наверное, Ильинский какой-то, и, судя по маминому отчеству — Жорик. Но где же я его найду — Жорика Ильинского?» И тут я слышу: «Если ты стоишь, садись. Твой дедушка — народный артист Советского Союза Алексей Денисович Дикий». Я говорю: «Так, товарищи, спокойно, давайте я сейчас как-то с этой информацией посижу тихонько». Положила трубку, полезла в интернет и поняла, что он не может быть моим дедушкой, потому что моя мама в 39-м году родилась в Смоленской области, в деревне Дурнево, а он в это время сидел в Усольлаге Пермского края, его посадили в 38-м году по 58-й статье. Перезваниваю родственнице: «Сие невозможно, не сходится». А мне говорят: «Ну понятно, тебе бабушка ничего не рассказала. Она же в лагере сидела». Оказалось, что от меня все это скрывали. А мама родилась в лагере в 1939 году.
— Ничего себе история!
— Я пишу сценарий и хочу снять фильм в память о маме и бабушке. Бабушка потом оставалась на поселении. После войны тетя Тося через Кагановича ее забрала из лагеря, они поменяли бабушке фамилию на Ильинскую, расписав ее с каким-то Жориком. Бабушку отправили в Томилино, где мы и жили. Она всю жизнь заведовала художественной самодеятельностью, играла, подбирала на баяне музыку, танцевала, пела. В общем, все пазлы в моей голове сошлись. Она ходила к Шурочке, второй жене Дикого, та ее, естественно, выпроводила, но с подарками с какими-то, с постельным бельем, которое у нас помнят все… И с подписями бумаг о том, что ничего не было.
Я собрала очень много информации, книг об Усольлаге, узнала, как женщины там жили. У меня уже некоторые эпизоды фильма сложились в голове, я их просто вижу! Кстати, теперь некоторые мои коллеги по театру говорят мне: «О, Елена Дикая пришла!»
Конечно, я еще не все про свою семью выяснила. К сожалению, не могу найти концов, где погиб прадед, машинист паровоза. Во время войны он водил большие грузовые поезда: они подвозили снаряды, пушки, танки… Данис, медиум, мне сказал, что я несколько раз проезжала мимо того места, где прадед погиб. И что он похоронен в братской могиле, на которой стоит памятник, и его фамилия там есть. Но как найти это место? Мало ли где я несколько раз бывала — я по стране много езжу с гастролями…
— А что еще интересного вам открыл медиум Данис?
— Я познакомилась с Данисом на «Битве экстрасенсов», это мое ценное жизненное приобретение. Потому что я всегда думала: чего я туда пошла? Оказывается, за ним. А он театрал. И очень хотел сфотографироваться рядом с бронзовыми табличками, которые висят на нашем этаже в Театре Моссовета, где великие гримировались: здесь Раневская, здесь Марецкая, там Плятт, Орлова, Жженов, Марков. Я говорю: «Ну пошли, я тебя сфотографирую». И вот мы идем из служебной части на спектакль, проходим по сцене, времени где-то без пяти семь, сцена темная, занавес закрыт, в зале зрители собираются. И тут Данис говорит: «Знаешь, кто сейчас по сцене ходит?» У меня было три варианта — Орлова, Марецкая, Раневская. Потому что это для меня вполне реальная история, я даже ощущаю их присутствие иногда. Не зря же умные люди написали «Призрак оперы»! И я всегда знала, что кто-то из них присматривает, чтобы эта махина (театр) не развалилась, чтобы как-то все держалось. И вот медиум говорит: «Раневская ходит в рубашке и поет».
Кстати, когда мы начали репетировать «БЕСприданницу», в какой-то момент мне казалось, что мы куда-то не туда идем. Я даже нашим ребятам говорила: «Парни, я ухожу из спектакля, мне не нравится, что происходит». Они уговаривали: «Лена, ну подожди, пожалуйста, не уходи». И я не знала, что мне делать. А однажды мы сидели на авансцене с актером, и я чувствую: кто-то в зале смотрит репетицию потихонечку. Я пытаюсь понять, кто там. Всматриваюсь. А у нас же огромный зал в Театре Моссовета, и с балкона амфитеатра есть вход в музей, где костюмы Раневской, Плятта, Мордвинова, Маркова, а еще их портреты. И что я вижу? Дверь в музей открыта, и в проеме — портрет Раневской, просто конкретно на меня смотрит. И я поняла: надо играть спектакль…
— А вам же повезло увидеть Раневскую на сцене?
— Когда я пришла в театр в марте 1984 года, Фаина Раневская была еще жива. Мне сказали: «Посмотри пока все спектакли, которые сейчас идут». И я видела последний спектакль Раневской — «Правда — хорошо, а счастье лучше», Фаина Георгиевна играла эпизодическую роль. Она уже была старенькая, ее со сцены выводили. А когда в сентябре я стала вводиться в спектакли, она уже умерла, это случилось летом. Наши знаменитые, великие мне потом говорили: «Лена, тебя бы Раневская очень любила».
А однажды моя мама вдруг приснилась Данису. Мама умерла давно, в 54 года, она облучилась в Чернобыле — была поваром в команде ликвидаторов аварии. И через шесть лет ее не стало. И никогда она мне не снилась, для меня это было мучение. Данис мне звонит и говорит: «Слушай, мне какая-то женщина твоя приснилась, я не понимаю, кто это, она мне картошку предлагала. Стояла в спортивных штанах, в кофте такой мужской и в платочке. И говорила: «Возьмите ведро картошки, вы нигде такой картошки не найдете». Я говорю: «Это мама». — «А почему она мне картошку-то предлагала?» — «Потому что, когда я к ней приезжала, всегда заканчивалось этим: «Возьми ведро картошки». Я отказывалась: «Мам, вот скажи, пожалуйста, как я потащу фиг знает откуда ведро картошки? Я лучше на рынке куплю». А она: «Ты такой картошки нигде не купишь». С ней бесполезно было спорить. Если я приезжала весной, я эту картошку сажала. Если осенью — копала. Если летом — колорадских жуков с нее снимала». И с тех пор мама стала сниться Данису вместе с Раневской… Он стал моим проводником.
— В общем, ваша жизнь полна событиями. Вы ведь и путешествуете очень много. По дороге на интервью я смотрела ваш блог с фотоотчетами из поездок. Не скрою, завидовала. Как вы попали, например, в Аргентину?
— Когда был карантин, я подписалась на всех гидов мира. Вот вроде ковид, ты лежишь в кровати, а кажется, как будто ты в Венеции. Там я тоже, кстати, недавно была. У подруги день рождения пришелся на очень красивую дату: 23.03.23. Мы решили, что по такому случаю надо забабахать что-то особенное, и отправились в Италию. Праздновали на Гранд-канале в мишленовском ресторане, а после побывали на потрясающей экскурсии по городу. У меня есть мечта объездить весь мир, но тут есть препятствия. Надо и на сцену выходить, зарабатывать, у меня двое детей и много родственников… Так что весь мир я объезжу, видимо, в какой-то другой жизни. Но в Аргентине, к счастью, побывать успела. Мечтала оказаться на леднике Перито-Морено. Некоторые считают, что ему полтора миллиона лет. Это потрясающее, невероятное зрелище. Я летала туда именно за этим, а оказалось, там еще столько всего! Взять хотя бы водопады Игуасу, которые находятся на территории трех государств — Аргентины, Бразилии и Уругвая. Впечатления непередаваемые! Путешествия вообще наполняют меня энергетически. Каждый раз это слезы, эмоции. Вы только представьте: я гуляла вместе с пингвинами, которые прибывают на ледник каждый год, чтобы высиживать яйца! По правилам заповедника к ним нельзя приближаться более чем на два метра, нельзя громко говорить и бегать. Но ты с ними рядом. Они спят, отдыхают, у них на берегу океана «пионерский лагерь»: они прыгают в волнах, купаются, потом дерутся за гнезда, за ямки. Прекрасные создания!
— Кстати, насчет прекрасных созданий… Вы непростительно свежо выглядите. Как вы это делаете?
— Вот сейчас я задумалась: а что же я делаю? Видимо, путешествиями заряжаюсь. Спать я перестала уже давно — благодаря сумасшедшему графику. Мне иногда говорят на съемочной площадке: «Лен, у тебя есть два часа». Я сразу иду ложусь, быстренько высыпаюсь и работаю дальше. Но вообще-то я себя очень люблю и поэтому с удовольствием отдаю тело на растерзание хорошим специалистам. Я не очень-то стремлюсь в спортивные залы, зато обожаю плавать, из большой воды меня вытащить невозможно. Недавно была на Мальдивах и плавала там постоянно, даже похудела на 3 килограмма. А потом — массажи, маски, уколы витаминные. Обожаю это все: лежишь, а вокруг тебя происходит какая-то магия.
— В каком возрасте вы поняли, что за собой надо ухаживать?
— Вы знаете, я всегда неплохо выглядела, у меня хорошая кожа, доставшаяся по наследству. Главное было ее не угробить, а сохранить. И я вовремя это осознала.
— Уколы, о которых вы говорите, — это больно?
— Довольно больно, да. Но я пользуюсь обезболивающим кремом. Кто-то выдерживает процедуру «на живую», я — нет.
— Как вы «терпите» театральный грим?
— Ой, ну сейчас используется качественная косметика, не тот масляный советский грим, что был в 1984 году, когда я пришла в театр. Тогда и на тушь для ресниц плевали перед использованием. Когда мы еще учились в Щепкинском училище, в ЦУМе «выкидывали» эту тушь, и мы всем курсом за ней бежали, благо училище недалеко. Занимали очередь — за тушью или за колготками, а теперь все по-другому.
— Раз мы заговорили про студенческие годы: как они проходили, весело?
— Но ведь у всех студенческие годы проходят весело. У кого они проходят по-другому? У нас очень хороший курс был, замечательный: Александр Домогаров, Андрей Руденский, Кирилл Козаков — потрясающие красавчики, необыкновенные. И девчонки подобрались хорошие. Жили и правда весело. Летом мы ездили в стройотряды, только наш стройотряд — это показ отрывков и спектаклей. К сожалению, как это ни прискорбно, очень многие уже ушли из жизни, и это в основном мужчины. Особенно во время ковида. Я тоже болела.
— Без серьезных последствий?
— С необычными последствиями. У меня, например, во время съемок или спектаклей стали выпадать из памяти слова и фамилии. Вот смотрю на человека, понимаю, что я его очень хорошо знаю, но как его зовут? Никогда в жизни такого не было.
— Елена, а на площадке вы требовательная?
— Я просто не люблю самодеятельность. Не в смысле народные песни, а именно «самодеятельность». Мне нравится, когда все занимаются своим делом, когда каждый человек на своем месте. Лично у меня все четко, все по плану. Того же я жду от других; в этом смысле — да, я требовательная.
— Если ваш партнер, например, забудет текст, вас может это выбить из колеи или просто расстроить?
— Да нет, я же и сама могу текст забыть, это рабочий момент. Человек может споткнуться, поскользнуться, забыть слова — это нормально.
— Что в вас такое есть, что режиссеры раз за разом предлагают вам роли мам? Которые вы, впрочем, играете блестяще…
— Чего уж, без ложной скромности — я талантливая. У меня поразительные способности, я хамелеон, подстраиваюсь под всех детей. Каким-то волшебным образом мы становимся похожи. У меня даже некоторые дети по несколько раз мои дети. Рома Курцын, например, уже раза четыре был моим ребенком. И они как-то прямо сразу ко мне тянутся, и хоп — мы уже мама с сыном. Последний на сегодняшний момент ребенок у меня — Прилучный. Мы снимались в фильме «Вася не в себе». Так что — да, я королева-мать и в жизни, и в кино. Народная мать, заслуженная мать России. Если бы собрать всех моих кинодетей в одной студии, это была бы та еще семейка. (Смеется.) Ну а кого мне еще играть? Мать, бабушку.
— В новом сезоне сериала «Семья» вы снова нянчите внуков. Какая она, ваша героиня?
— Алла Николаевна — педагог на пенсии. Она, как многие учителя, живет тем, что когда-то давно было главным в ее жизни. Но настал момент, когда на работу идти уже не нужно, дети разъехались по своим домам, и внуков привозят не так часто... Пропадает ощущение собственной важности, кажется, что про тебя все забыли. Алла Николаевна осталась одна с мужем и пытается научиться жить для себя, ощутить прелести долгожданного отпуска на пенсии. Но человеку, который всегда жил ради других, сложно перестроиться на новый этап.
— В жизни вы ведь еще не бабушка?
— Пока внуков не имею. Но у меня нет такого: дети, родите мне внуков срочно. Слушайте, время идет. Как спираль, закручивается мощно. Все меняется, ничто не вечно, и все случается в свое время.
