Екатерина Гусева: «Когда появляется интрига — это все меняет»

«Новый год — это шум, смех, поздравления, пробки шампанского, бьющие в потолок, бенгальские огни, фейерверки за окнами… А в Рождественскую ночь воцаряется тишина. Сердце замирает в ожидании Чуда», — рассказывает актриса Екатерина Гусева.

— Екатерина, мы с вами традиционно встречаемся после Нового года. Расскажите, как вы провели 31 декабря?

— Так получается, что уже много лет в предновогоднюю ночь я на сцене. Играю или у себя в родном Театре Моссовета, или в Театре оперетты. В позапрошлом году это был спектакль «Анна Каренина», а в прошлом — «Граф Орлов».

— А как ваша семья относится к тому, что вы соглашаетесь работать в этот день?

— С пониманием. И потом, я ведь отлучаюсь всего часа на четыре. 31 декабря спектакль начинается в шесть вечера, в девять я заканчиваю и в половине десятого уже дома. В последний день уходящего года мы обычно утром встаем не спеша, идем с мужем за продуктами, я заранее все приготовлю, с дочкой сервируем стол… И где-то в пять вечера убегаю в театр, а там ведь тоже праздник! И для зрителей, и для нас, актеров, музыкантов, гримеров, костюмеров, для всех служб! В антракте поздравляем друг друга, обмениваемся подарочками. После спектакля бегу домой, там остается просто накрыть стол. Так что я все успеваю, и моя семья ничуть не страдает.

— Подарки дарите 31 декабря или уже 1 января?

— По традиции делаем это всегда после поздравительной речи нашего президента, после боя курантов. Вручаем друг другу подарки, и начинаются поздравительные звонки! Всем родным, близким, друзьям, врачам, учителям… Потом щелкаем пультом, прыгаем с канала на канал по «огонькам», ищем, где «нашу маму» показывают. (Смеется.) Вот так примерно у нас все проходит… А в первый день нового года мы всегда срываемся, уезжаем отдыхать. В этом году тоже отправимся в двухнедельное путе­шествие.

— Наш журнал выходит накануне Рождества... А вы любите этот праздник?

— Всем сердцем! Ведь он особенный. Новый год — это шум, смех, поздравления, пробки шампанского, бьющие в потолок, бенгальские огни, петарды, фейерверки за окнами… А в Рождественскую ночь воцаряется тишина. Благодатная тишина. Сердце замирает в ожидании Чуда… В эту светлую ночь люди верят, что родится Спаситель и зло отступит перед этой чистотой. Уже два тысячелетия на земле эта ночь дарит надежду на лучшее всем. Веру, что все плохое обязательно исчезнет и добро победит зло.

А если посчастливится встретить Рождение младенца Христа в храме, такая благодать разливается! Хочется весь мир обнять! Обнять и плакать. Эти чувства пришли ко мне не сразу. Бабушка в детстве зернышко посеяла, и оно проросло, взошло... Так что Рождество для меня — это не просто возможность продлить себе новогодние праздники.

— Бабушка Зинаида? Помню, вы многое о ней рассказывали...

— Да, Зинаида Константиновна. Она родилась в 1913 году, и я точно не знаю, кто был мой прадед, бабушкин папа, но он имел отношение к храму. Бабушка никогда подробно не рассказывала об этом, как будто опасалась, с детства была напугана гонениями на церковь… А когда бабушки не стало, у меня возникло острое чувство беззащитности и тревоги: как же мы теперь без ее молитвы? В этот период я стала актрисой Театра имени Моссовета, и мне предложили роль Марии Магдалины в рок-опере «Иисус Христос — суперзвезда». Кстати, наша постановка — театральный долгожитель. В прошлом году ей исполнилось 33 года. Возраст Христа. Помню, однажды после спектакля мы с Мишей Панферовым, исполнителем главной роли, выходили из театра, и к нам подошел батюшка. Сам из Белгорода, он был проездом в Москве. Дождался нас у служебного входа и спросил: «А вас благословляли на эти роли?» Мы говорим: «Нет». — «Я вас благо­словляю!»

— У вас невероятно насыщенный рабочий график. А вы при этом выглядите такой спокойной, умиро­творенной, словно в вас есть некая внутренняя тишина. Как вы этого достигаете? Расскажите, как складывается ваш обычный день.

— Я встаю в семь утра, ну в 7:15 — это край. Готовлю завтрак. В 7:30 просыпается дочка, и у нас есть полчаса, чтобы позавтракать, одеться, собраться, проверить, все ли уложено в портфель. Муж ведет Аню в школу, в восемь они выходят из дома, а я ложусь досыпать.

— То есть цель подъема — пообщаться с дочкой? Она бы и без вас собралась, наверное.

— Мне доставляют удовольствие такие хлопоты, мамины заботы. Днем стараюсь забирать дочку из школы, если есть такая возможность, мы обедаем, потом я отвожу ее на тренировку или в музыкальную школу. Но это при условии, что нет съемок — ведь они забирают меня у семьи на 14 часов в день. В тот период, когда не снимаюсь, практически каждый вечер я на сцене. Мне это нравится, потому что до вечера я могу делать, что хочу. Вся активность начинается после 18 — спектак­ли, концерты, ведение мероприятий... Хотя случаются и так называемые «двойники», когда даем по два спектакля в день — в 14:00 и в 19:00. Если это происходит в одном театре — перенести легче. Например, «Анна Каренина» заканчивается в 16:45. В 17:00 я на час могу сходить к массажисту или к косметологу или просто прогуляться, подышать. А вечером с новыми силами еще раз «под поезд». (Смеется.) Труднее, когда в один день спектакли в разных театрах. 

Вот 30 декабря, например, в 13:00 «Бременские музыканты» идут в Театре Моссовета, а в 19:00 «ЛюБоль» — в «Ленкоме Марка Захарова». Предновогодняя Москва стоит без движения, а у меня пробежка по Тверской на Малую Дмитровку. Или наоборот, «Граф Орлов», где я играю Екатерину Великую, идет в 14:00 в Театре оперетты. Корону Российской империи отложу в сторону и бегом на «Идиота», «под нож Рогожина», в Театр Моссовета. Никогда не забуду, как ко мне в Театр Моссовета пришли с новогодними поздравлениями 15 офицеров-подводников 31-й Краснознаменной ордена Нахимова дивизии подводных лодок Северного флота России во главе с капитаном! С членами экипажа атомного ракетного подводного крейсера «Брянск», который был в Москве на учениях, мы сделали общее памятное фото, тепло пообщались. Они уже приезжали ко мне несколько лет назад на спектакль «Царство отца и сына» и вот снова осчастливили своим визитом.

— С насыщенным графиком в театре понятно. А как вы находите время для отдыха во время съемок в кино, когда ранний подъем и смена может длиться по 12 часов?

— В любой смене всегда есть плавающий обеденный перерыв в середине дня. В это время я и успеваю отдохнуть. Закрываюсь в гримвагоне и сплю! Умею мгновенно отключаться, не знаю, что такое бессонница. А потом меня вызывают на поправки грима, я раскладываю салфеточку и обедаю, пока укладку поправляют.

— Вас можно поздравить с премьерой — в Театре Моссовета вышел спектакль «Бременские музыканты»…

— Да, спектакль-праздник про любовь и дружбу! Такой подарок и зрителям, и нам, артистам, и музыкантам! Всем! Веселый, яркий, взрывной, он подарил просто фейерверк эмоций! Он объединяет все поколения. Радуются и дети, и родители, которые их привели, — ведь папы и мамы по­падают в свое детство или юность, вспоминают, когда впервые увидели советский мультфильм. А ведь он как будто опередил время! Нет, не так… Он на все времена! Кстати, к нам на премьеру в Театр Моссовета пришел автор, Юрий Сергеевич Энтин, это стало для всех настоящим событием.

— И как он отреагировал?

— Пришел настороженный, естественно. Перед началом волновался, но как же ему в итоге все понравилось! Так приятно было видеть его счастливым! А еще мы устроили Юрию Сергеевичу сюрприз. Помните, в мультике Атаманша поет: «Ходим мы по краю, ходим мы по краю, ходим мы по краю...» И вот во время спектак­ля мы сделали такой эффект, как будто пластинка заела: «По краЮра Юра Юра Юра Юрадному!..» Это композитор Геннадий Гладков похулиганил на запи­си, таким образом передал привет автору слов Юре Энтину! У меня родилась эта идея прямо после третьего звонка. Я к Евгению Жозе­фовичу (Евгений Марчелли, режиссер спектак­ля, художественный руководитель Театра имени Мос­со­вета. — Прим. ред.) кинулась с предложением, а он поддержал и разрешил! Я к осветителям: «Ребята, 10-й ряд, 15-е место, там сидит Энтин, направьте луч на него!» К дирижеру: «Делаем вот здесь репризу!» И вот я в роли Атаманши на сцене пою: «Ходим мы по краю, ходим мы по краю, ходим мы по краЮра, Юра, Юра! Юрий Энтин, автор «Бременских музыкантов» в зале!» На него направляется луч света, и тут, конечно, шквал аплодисментов, перерастающий в овации. Зрители искупали живого классика в любви, признательности, благодарности! Он был счастлив.

— Как вам роль Атаманши в «Бременских музыкантах»? Мы привыкли, что вы всегда играете красавиц. А эта героиня для вас, казалось бы, странная…

— Поначалу я не понимала, с какой стороны подойти к этому персонажу. Ни баба, ни мужик… Для мультфильма нарисована вроде какая-то тучная женщина в красном, полуцыганка, с черной копной-халой на голове, перекатывается, как борец сумо… А поет мужским голосом, почти басом… В общем, какое-то чудо-юдо. А когда у нас была первая читка пьесы, возник вопрос: «Что с мамой принцессы?» В сцене, где король отчитывает свою непокорную дочь, у него была реплика: «Вот если бы мама была жива!» Получается какая-то драма с мамой, идущая вразрез с приключенческой комедией. Реплику заменила на: «Вот если бы мама была здесь….» и так далее. Я стала развивать, копать глубже, фантазировать… Если мамы здесь нет, то где же она? Куда исчезла? И предположение — сбежала! В леса! Так беглая королева стала Атаманшей. И сразу появилась судьба, интрига, стало невероятно интересно играть! Я получаю огромное удовольствие от этой работы.

— Екатерина, я впервые вас увидела в спектакле по Шекспиру «Ри­чард III», где главную роль играет Александр Домогаров. Вы давние партнеры и в театре, и в кино, а на недавнем юбилее артиста были ведущей вечера. Дружба двух актеров — сложная история. Как удалось сохранить ее на протяжении многих лет?

— Знаете, мы не ходим друг к другу в гости на чай, не ведем СМС-переписки…Но я точно знаю: если что-нибудь случится, один звонок — и я буду спасена. Мы с Сашей связаны крепкими партнерскими отношениями в театре, в кино играли брата и сестру у Говорухина, мужа и жену у Мережко. Буквально «шкурой чувствуем» друг друга. Но могу признаться, что право быть партнером Саши мне надо было заслужить. Когда я делала свои первые шаги в театре, он меня вообще не воспринимал, в упор не видел. Я пришла в Театр Моссовета после мюзик­ла «Норд-Ост», когда в эфир вышел сериал «Бригада». Но Домогаров меня как будто не замечал. Даже на сцене он направлял свой взгляд в точку где-то между моих бровей — примерно в то место, где индийские женщины рисуют себе так называемый «третий глаз». Его внимание, взгляд надо было заслужить. Я не стала заискивать. Просто старалась быть хорошим партнером, работать так же честно, как он. А Домогаров «нутряной» артист, он себя не жалеет, работает каждый раз как в последний. Эмоциональный, темпераментный, взрывной… И еще он совершенно не умеет фальшивить. Речь не только об актерском проживании, но и о музыкальной интонации. Даже если не в голосе, хрипит, но как угодно — гландами, кадыком дотянет, нужные ноты интонационно возьмет. Он не врет. Я ему верю безоговорочно. Глядя на него на сцене, есть к чему стремиться.

— В «Ричарде...» вам досталась тяжелая роль королевы в изгнании, потерявшей своих детей…

— Это Саша рекомендовал меня режиссеру Нине Чусовой. И я ему очень благодарна за доверие. Конечно, роль супертяжелая. У моей героини страшная судьба — похоронить братьев, мужа, детей… Оказаться узницей Тауэра. Пройти путь от величия и славы до низвержения, падения, восстать из пепла, возродиться, как птица Феникс, выжить, победить! Трагедия Шекспира, одним словом. Актерская вершина. Мы покорили этот Эверест благодаря Домогарову, который захотел это сделать, благодаря режиссеру Нине Чусовой, всем артистам, всей театральной команде.

— В кино вас тоже можно поздравить с интересными работами. Так, перед Новым годом вышел фильм «На Рубле без рубля», где вы предстали в необычном образе…

— Это позитивная, мотивирующая комедия про женщину с Рублевского шоссе, у которой в жизни было «все включено», а потом она всего лишилась, вплоть до того, что не было денег, чтобы положить их на телефон. Всегда находилась под крылом сильного мужчины, была обеспечена, защищена и вдруг осталась совсем одна, никому не нужная… Но она смогла изменить свою жизнь, обрести себя. В фильме много замечательных актерских работ. Открытием для меня стала встреча с Айсурат Шамановой, режиссером картины. Она и снималась сама, и ярко проявила себя в качестве режиссера и продюсера. Такие фильмы женщин мотивируют, помогают не потеряться, не сломаться, обрести уверенность в себе. Своего рода антистрессовая терапия и палочка-выручалочка многим, оказавшимся в трудной жизненной ситуации.

— В этом фильме, а также в картине «Я хочу! Я буду!» — героини взрослые, 40 плюс. Многие в этом возрасте заново ищут себя. Наверное, и вам это знакомо?

— Нет. Я выбрала свой путь в 20 лет и следую ему. В планах нет сворачивать. (Смеется.)

— Екатерина, вы давно дружите с нашим изданием. По фотосессиям разных лет видно, как вы меняетесь, как растут дети…

— Знаете, у нас даже семейный альбом по большей части из ваших фотографий состоит. Свою семью я доверяю исключительно вашему изданию.

— Расскажите, чем сейчас увлекается ваша дочка Аня — вы говорили, что она растет очень волевой и самостоятельной.

— Такой характер у нее с младенчества. Дочке было скучно просто лежать. И Володя проносил Аню до первого шага в кенгурушнике, причем лицом наружу. Ей обязательно нужно было видеть мир. Аня постоянно чем-то увлекается и берется за все серьезно. Пошла на день рождения прошлым летом в спортивный батутный центр и увидела детей, которые в группе занимаются акробатикой. И аж до трясучки — хочу, и все! Сразу попала к правильному тренеру, Виктории Викторовне, за месяц на три шпагата села. Пошли грамоты, медали, получила третий взрослый разряд, подтвержденный на соревнованиях. В июле — августе ее отпустили на два месяца на каникулы. Но надо знать мою Аню, бить баклуши она не может, захотела заниматься художественной гимнастикой.

— Сколько сейчас ей лет?

— Тринадцать. Я и говорю: «До­ченька, ты понимаешь, что поздно, ну какая художественная гимнастика, там 12 лет — это уже пенсия». Нет, она нашла клуб «Олимпия-ИСКА», где есть категория «С» — так называемые «опоз­давшие в спорте». Приняли. Я отпросила ее в сентябре со всех дополнительных занятий, а также из музыкальной школы на месяц! Говорю, дайте попробовать девочке… Аня тренировалась два месяца — с трех до семи каждый день, кроме выходных. Мы возили ее после школы на «Юго-Западную», не ближний свет для нас, уроки делала на коленях в машине… 

Представляете, ей поставили номер Б. П. (без предмета), и на соревнованиях в конце сентября в своей категории «С» она получила серебро! Заняла второе место! Было очень трудно. Дней за десять до соревнований наступил кризис, но тренер Ирина Валентиновна Аню не отпустила! Сказала так: «А если в жизни случатся трудности, тоже от них бегать будет? И какой опыт она своим уходом вынесет? Была мечта — и не сложилось? Нет. Не отпускаю. Готовьтесь к соревнованиям». Я хочу сказать огромное спасибо всем педагогам и наставникам, тренерам моей дочери. Ирине Железновой, заслуженному тренеру России Николаевой Любови, балетмейстеру Наталии Воронцовой, Федотовой Алене. Низкий поклон за труд, веру в детей, поддержку. Сейчас Аня вернулась в акробатику, ее зачислили в школу олимпийского резерва. Что ж, будем продолжать трудиться. Теперь дочь нам подает пример в плане активности.

— А ваш сын сейчас чем занимается?

— Алексей работает, окончил МГИМО, факультет управления и политики, направление — международный лоббизм и конфликтология. Он отучился в магистратуре, осталось сдать диплом. Вот уговариваю в аспирантуре остаться. Хороший вуз, жаль расставаться. У сына уже отдельная, самостоятельная взрослая жизнь. Очень тоскую без него, но что делать.

— Екатерина, вы с мужем вместе уже больше 25 лет. Раскройте секрет — как сохранить отношения и всегда оставаться интересными друг другу?

— Знаете, у нас в театре довольно много актерских пар, которые вместе приходят на работу, вместе уходят, вот им, наверное, нужно как-то поддерживать интерес друг к другу, вносить какое-то разнообразие… Перед нами с мужем такой задачи не стоит. Важно просто чаще оставаться вместе, обняться и побыть вдвоем в тишине — ничего сложного и выдумывать не надо.