Дэниел Крэйг: «Я не удовлетворен своей карьерой!»

Общаться с Дэниелом Крэйгом очень непросто. В его широко расставленные голубые глаза смотреть лучше пореже. Такой пронзительно-непроницаемый взгляд бывает лишь у игроков в покер или… змей.

— Дэниел, вы как-то сравнили общение с журналистами с визитом к стоматологу. Неужели по-прежнему так к нам относитесь — даже после того, как сыграли журналиста в фильме «Девушка с татуировкой дракона»?

— Ну, теперь я конечно же гораздо лучше к вам отношусь! (Смеется.) На самом деле я очень уважаю журналистов, у меня много друзей в этой профессии, сумасшедших или, не знаю, великих людей, способных бороться за правду. С коррупцией — и в бизнесе, и во властных структурах, несправедливостью... Словом, с присущим мне идеализмом я восхищаюсь журналистами. Однажды оказался в Камбодже и там познакомился с военными корреспондентами, теми, кто делает репортажи из горячих точек. Помню, выпили мы крепко и парни меня почти уговорили — я тоже захотел стать одним из них. Но, увы, мне, наверное, мужества недостает. Я человек недостаточно храбрый. (Улыбается.) Может быть, поэтому я так полюбил своего героя Микаэля Блумквиста в фильме «Девушка с татуировкой дракона» по роману Стига Ларссона.

Мой персонаж — сложный человек со своими слабостями и недостатками, тем не менее оказывается готовым к крестовому походу за справедливость и за эту девушку, чье достоинство и жизнь были исковерканы негодяями. Лисбет Саландер — вот кто настоящий герой, она в этой истории главная, а вовсе не я.

— У вас с актрисой Руни Мара, играющей Лисбет Саландер, удивительная «химия» образовалась…

— Очень хорошо, что Дэвид Финчер не отказался побороться за эту девочку. Несмотря на все препоны, которые ему пытались на студии поставить. Предлагали снимать в этой роли и Скарлетт Йоханссон, и Натали Портман, и Кэри Маллиган, но он стоял на своем. После того как поработал с Руни на фильме «Социальная сеть». И я Дэвида отлично понимаю.

Руни психологически в состоянии вынести на своих плечах груз такой тяжелой роли. Ее героиню и насилуют, и бьют, и чего только с ней не происходит. Руни рассказала мне о своем первом диалоге с Финчером. Он ее спросил, не испугается ли она, потянет ли. А она ответила, что из всего «списка» больше всего ее страшит необходимость научиться гонять на мотоцикле. Руни гениально умеет перевоплощаться. Вот она — подросток, то ли парень, то ли девчонка, а вот — сексуальная молодая женщина. Я был счастлив поработать с Дэвидом Финчером еще и потому, что он не боится снимать настоящие, как я их называю, взрослые фильмы. Без слюней и соплей, сглаживающих эффект от насилия, которое он показывает. Вот, например, «Крестный отец» или «Таксист» — такие именно фильмы. На них мы росли. Насилие в них показано не ради самого насилия, а потому, что так все и происходит в реальности.

И Финчеру плевать, что его фильмам присваивают рейтинг, сильно сужающий объем аудитории. Взрослые истории для взрослых людей, не страдающих инфантильностью! В наше время мало у кого достает мужества снимать такие картины. Очень надеюсь, что фильм наш не провалится, тогда обязательно будем снимать продолжение.

— Странно, все актеры говорят в фильме Финчера по-английски с шведским акцентом, а вы — на безупречном английском. У вас особое положение?

— Да, Дэвид решил, что все должны говорить с акцентом. У меня были споры с ним по этому поводу. И я убедил Финчера, что в Швеции многие говорят по-английски совсем без акцента, мой герой будет одним из таких людей, вот и все.

Есть шведский фильм, целых три фильма, снятых по трилогии Стига Ларссона «Миллениум», где все говорят по-шведски, а наш-то не шведский. Кстати, предвосхищая ваш вопрос — я не смотрел и не собираюсь пока смотреть эти картины. А вот книжки прочитал давно, еще до того, как предложили эту работу. Я вообще любитель чтения. Первую книгу из трилогии, как раз «Девушку с татуировкой дракона», стащил у кого-то из дома на каникулах — такую, в мягкой обложке. А сначала все удивлялся — в аэропортах, где я частенько бывал, постоянно видел и взрослых и подростков с этими книгами, просто такое впечатление было, что все люди одновременно подсели на Стига Ларссона. Феноменально!

— Правда, что вы в 16 лет из дома сбежали?

— Нет, меня мама сама отпустила. Вернее, дала такого, знаете ли, мягкого пинка для ускорения. В нашем маленьком городке Честер близ Ливерпуля в то время было жутко депрессивно во всех отношениях. Учиться я не желал. Хотел стать артистом. В пабе отцовском часто развлекал посетителей. Вот она меня и отправила в Лондон. Денег не было, но мама как-то умудрялась наскрести пару сотен фунтов в месяц, и незнакомые люди пускали меня пожить к себе. Пока осенью не поступил в школу музыки и драматического искусства «Гилдхолл». Помню, как еще во время учебы позвали впервые сниматься — играть «плохого парня» в американском фильме. Съемки проходили в Африке. Я ужасно радовался, но впал в ступор — не мог играть вообще! Все говорили: «Парень, просто расслабься». А я, как кролик, который дорогу перебегал и оказался в свете фар, весь сжался и забыл, как играют.

— Все вас знают, вы интересуетесь политикой и социальными вопросами, а политиком, случайно, стать не думали?

— Нет.

Политики — это ведь неудавшиеся актеры. (Смеется.)

— Вернемся, однако, к вашему упорному нежеланию делиться с прессой никакими сведениями о своей жизни. Вот поженились вы в июне с актрисой Рэйчел Уайс втихую, в Нью-Йорке. (Роман Крэйга с 41-летней английской актрисой, обладательницей «Оскара» за роль в фильме «Преданный садовник», начался во время совместных съемок в картине «Дом грез». Рэйчел разорвала помолвку с режиссером Дарреном Аронофски, от которого у нее пятилетний сын Генри, а Дэниел — со своей невестой Сацуки Митчелл.

На свадьбе Крэйга и Уайс были только два свидетеля и дети — 19-летняя дочь актера Элла и сын Рэйчел. — Прим. ред.) Говорят, даже ваши друзья на вас обиделись. Ну почему, скажите на милость, эта свадьба должна была стать частной секретной церемонией?

— Сами же на свой вопрос и ответили. Потому что это была частная церемония. Я хотел, чтобы это был наш секрет, а к секретам я очень трепетно отношусь. Я люблю, любим и счастлив. Жизнь сложная. И часто идет в неправильном направлении. И я не хочу сейчас ляпнуть что-нибудь такое, что потом мне припомнят. Ведь стоит двум актерам пожениться, все говорят: «Мы им даем не больше шести месяцев». И как, вы полагаете, я должен на это реагировать? Да никак. Жизнь долгая, и я надеюсь прожить ее с этим человеком до конца.

Вот и все.

— Вы даже о дочери своей ничего не хотите сказать. Помнится, во время нашей первой встречи в связи с выходом «Кванта милосердия» и грандиозного успеха «Казино Рояль», когда вас уже признали лучшим Бондом в мире, даже не хотели говорить, гордится она вами или нет.

— Элла не может сама себя защитить, поэтому я вынужден так себя вести. Она хорошая девочка. Сейчас заканчивает учебу в Америке. Я сам ее сюда отправил. Раз есть возможность поучиться в хорошем университете, почему нет? Я лично более чем счастлив, что могу дать своей дочери такую возможность.

— Ходили слухи, что третий фильм о Бонде с вами в главной роли не могли начать снимать из-за того, что вы очень заняты.

Потом отложилась работа из-за каких-то несогласований между продюсерами, которым принадлежат права на бондиану, и студией, в результате съемки начались совсем недавно — этой осенью…

— Все всегда упирается в сценарий. И в данном случае главные проблемы были связаны с его недоработкой. Мы не хотели наступать на одни и те же грабли. И ждали, когда получим оригинальный и качественный сценарий нового фильма о Бонде. Знаете, почему лично я все-таки решился примерить на себя этот образ в свое время? Потому что сценарий «Казино Рояль» оказался просто супер. А вот с «Квантом» была другая история. Какой-то мешок с костями, а не сценарий. В то время как раз проходила забастовка сценаристов, и никого нельзя было нанять. В общем, мне и режиссеру Марку Форстеру пришлось самим все переписывать буквально на коленке, потому что только нам разрешили это делать — главному актеру и режиссеру.

Ну а какой из меня писатель? Наверное, стоило Марку побольше сцен с погонями прописать, но он сказал, что не очень в них силен. К счастью, все в конце концов получилось, и даже коммерческий успех был налицо. Но чувство неудовлетворенности лично у меня осталось. И поэтому очень надеюсь, что третий фильм с моим участием будет гораздо лучше. Это же Бонд, черт возьми!

— Получается, у вас полномочий и прав куда как больше, чем просто у актера, исполняющего главную роль. И в третьем фильме «И небеса падут» вы тоже к сценарию руку приложили?

— Я себе поклялся больше никогда не вляпываться в подобное дерьмо.

Но… никогда не говори «никогда». В этот раз все было иначе — ведь я во многом поспособствовал приглашению и утверждению Сэма Мендеса в качестве режиссера. Кроме того что он классный режиссер, Сэм — мой друг, он англичанин, окончил Кембридж, умный как черт. Я его уговорил. Сказал: «Надо, мы ведь с тобой всегда одним воздухом дышали, одно и то же нам нравится». Вот теперь и работаем вместе. И напрасно некоторые беспокоились, что Сэм не справится с таким бюджетом — 200 миллионов долларов, потому что снимает обычно кино независимое, артхаусное. Мендес — эффективный менеджер, как и Дэвид Финчер. У него все под контролем: словно вырастает на площадке сразу несколько голов — и режиссера, и продюсера, и оператора, и даже пиарщика.

— В общем, вы привыкли к тому, что стали «новым Бондом», и больше не боитесь, что вас только с этим культовым персонажем будут ассоциировать, как в начале опасались…

— Да, больше всего я боялся именно этого, когда взвешивал все «за» и «против». Но нельзя принимать решения, основываясь на страхе. Нет, ну когда боишься прыгнуть со скалы или крыши, то это нормально. Но не сыграть Бонда из страха — все-таки попахивает ерундой. Думал еще: если все пойдет не так, может, денег-то заработанных хватит, чтобы купить себе маленький остров и на нем провести остаток жизни. Любоваться закатом и пить коктейли на берегу. Неплохо звучит, если честно.

— При вашей закрытости, наверное, не очень нравится вам и свой торс обнажать слишком часто?

— Я хожу в зал заниматься каждый день.

Надо смотреть правде в глаза — без этих тренировок я не могу сниматься в тех фильмах, в которых снимаюсь. И костюмы плохо сидят на фигуре, если пот не прольешь. Кстати, я люблю хорошие костюмы. Они мое тщеславие удовлетворяют, когда смотрю на себя в зеркало. Есть, есть у меня тщеславие, а как же иначе я бы смог «демонстрировать свой торс». Вот три или четыре месяца работал с Томом Фордом, одним из моих любимых дизайнеров, над гардеробом агента 007. Это важно. Реакция на костюм Бонда тоже должна быть всегда «Вау!».

— И все-таки, Дэниел, почему вы так редко улыбаетесь? Где знаменитое чувство юмора, присущее всем англичанам?

— Не умею вытаскивать, как фокусник из рукава, всякие шуточки и приколы. У всех есть свой собственный трюк, свой фокус. Но это не по моей части. К тому же из меня врун никакой. «Расскажите нам что-нибудь смешное!» Да не знаю я никаких смешных историй, что ж теперь поделать! Вот смотрю на ведущих всяких ток-шоу и восхищаюсь. На самом деле я эти шоу терпеть не могу, но думаю, что ведущие точно не за просто так свои деньги получают. Особенно когда такие гости к ним приходят, как я, чей девиз «Меньше говори, сойдешь за умного!» (Смеется.). Ну вот, допустим, смешная история. Спилберг пригласил меня сыграть пирата в его анимационном проекте «Приключения Тинтина: Тайна единорога». И вот я сижу в специальном шлеме c пришпиленными к нему проводами и проводочками, в дурацком трико, а поскольку это сам Спилберг снимает, к нему все время приходят друзья — интересно же всем, что он там еще придумал.

Ну и заходит Клинт Иствуд или тот же Финчер, а я в этом прикиде пирата изображаю. Забавно, не правда ли?

— А ковбоя в фильме «Ковбои против пришельцев» не забавно было играть? Кстати, тот же Спилберг продюсировал этот вестерн.

— Между прочим, я с детства мечтал побывать в ковбойской шкуре, а вовсе не супершпиона сыграть. Да еще Харрисон Форд, мой кумир, в главной роли. И возможность пострелять. И на лошади поскакать. Форд-то, можно сказать, в седле родился, и Оливия Уайльд с детства верховой ездой занималась, а я и близко не подходил к этим животным. Но ничего, выучился. Хотел даже купить лошадку свою любимую, но потом подумал, что конюшни-то у меня нет, и в результате Харрисон ее к себе на ранчо забрал.

— Все у вас просто расчудесно складывается: и Бонда снова играете, и другие роли — не шпионов — вам не перестали предлагать.