Анна Пескова: «Кино должно вызывать у зрителя яркие эмоции!»

«Иногда смотришь исторический сериал и замечаешь: актер существует вне эпохи — по манерам, жестам, даже по тому, как он держит осанку и двигается. Женщины того времени, например, никогда не закидывали ногу на ногу. Для зрителя, возможно, это мелочь, а для меня — разрушение образа», — говорит Анна Пескова, сыгравшая Дори в сериале «Берлинская жара».

— Сериал «Берлинская жара» вышел на онлайн-платформе Premier. Как вы определяете жанр: это шпионский триллер, историческая драма или сага о человеческих судьбах?

— Думаю, в первую очередь это остросюжетная шпионская драма о создании ядерного оружия. История советской атомной бомбы до сих пор окружена секретностью, и наш проект открывает ее неизвестные страницы: рассказывает о работе выдающихся ученых, о доблести советской разведки, о мужестве и патриотизме. Но в центре сюжета прежде всего личности главных героев — с их чувствами и переживаниями, жизненными ценностями и судьбоносными решениями. В каком-то смысле можно сказать, что это своеобразный спин-офф всем известного сериала Лиозновой «Семнадцать мгновений весны»: создается ощущение, что зритель вот-вот вновь увидит на экране Штирлица. Так, например, наши герои обедают в том самом кафе «Элефант» в Берлине. Уверена, у нас получилось историческое, но абсолютно современное по духу, зрелищное и захватывающее кино.

— Как эта работа появилась в вашей жизни?

— Кастинг был долгим — почти полгода. Пробы в костюме, гриме, а потом и совместные сцены с партнерами. Для меня это был не просто длительный этап отбора, а возможность глубже проанализировать сценарий, драматургию картины, выстроить линию моей героини. Тем более что сценарий менялся: изначально в нем было больше шпионского детектива, а позже появилась линия советских ученых, которая дала картине новый объем.

— В этой истории вам досталась роль сотрудницы немецкого МИДа Дори. Какой вы ее увидели?

— Судьба моей Дори полна противоречий: у нее тяжелая доля, и именно это делает героиню интересной. Есть что играть, есть о чем рассказать. Ей приходится идти на сделку с совестью, чтобы спасти семью, и в этом ее драма. Но мне было важно не превратить героиню в жертву обстоятельств: в Дори есть любовь, верность, сила. Именно эти качества делают ее глубокой, интересной и многогранной личностью. Я чувствовала себя органично и естественно, словно Дори во многом похожа на меня. Надеюсь, зритель почувствует ту эмоциональность, которую я старалась вложить.

— Роль историческая. Наверное, пришлось глубоко погружаться в эпоху?

— Несколько месяцев я читала документы, смотрела хронику. Для меня это принципиально важно. Иногда смотришь исторический сериал и замечаешь: актер существует вне эпохи — по манерам, жестам, даже по тому, как держит осанку или двигается в кадре. Женщины того времени, например, никогда не закидывали ногу на ногу. Для зрителя это, возможно, мелочь, а для меня — разрушение образа. Я стараюсь перепроверять каждую деталь, чтобы не допускать таких ошибок.

— Некоторые актеры особо не готовятся к роли, надеясь на режиссера, который «все объяснит»…

— Это непрофессионально. Режиссер отвечает за весь процесс, он держит под контролем каждую деталь, отвечает за все то, что зритель потом увидит в кадре, а работа с актером — это лишь одна из составляющих всей режиссерской работы. Фундамент образа обязан создавать сам актер. Только тогда все остальное будет прочным. Конечно, мы обсуждаем с режиссером, ищем решения вместе, но ответственность за роль все равно лежит на актере.

— Ваша Дори выглядит очень достоверно и цельно. Знаю, что вы добавили в роль какие-то свои детали.

— Мы с художником по костюмам Андреем Шаровым обсуждали гардероб Дори. Я предложила идею платья в горошек — в 40-е это был очень популярный принт. Сначала Андрей отнесся к предложению сдержанно, но позже принес эскизы, и платье вошло в картину. Более того, мне сшили еще одно в том же стиле. В фильме есть и палантин из тонкого шелка, которому больше ста лет: его нашла моя мама на антикварном аукционе во Франции. Дополняют образ серьги моей прабабушки. Так что у Дори вещи с настоящей историей.

— Пришлось ли вам учить немецкий язык?

— К счастью, нет. Это было продюсерское решение — чтобы все герои в сериале говорили на русском. Изначально по сценарию примерно 80 процентов текста должно было быть на немецком, но мы посчитали, что это не нужно. Ведь сериал выходит у нас в стране.

— На проекте собрался сильный актерский ансамбль: Гела Месхи, Алексей Филимонов, Андрей Мерзликин, Мария Миронова, Петар Зекавица. Какие впечатления остались от партнеров?

— Мои основные сцены были с Гелой Месхи. В «Берлинской жаре» ему досталась роль разведчика Франса Хартмана, и он, на мой взгляд, исполнил эту роль филигранно. Мы давно знакомы, и он для меня не только коллега, но и друг. Гела очень внимательный и тонкий артист. На съемках «Донбасс. Окраина», когда я работала на восьмом месяце беременности, он помогал и всячески заботился, осознавая мое деликатное положение. Более того, именно Гела нашел для дочки няню, которая потом три года помогала мне с малышкой.

— Я читала, что он принципиально не смотрит отснятый материал. Это правда?

— Да. Но тут все очень индивидуально. Каждый актер по-своему относится к профессии. Вот мне важно видеть себя в кадре, чтобы уловить нюансы. Я смотрю сцены на мониторе и понимаю: вот здесь стоило дать эмоцию чуть ярче или, наоборот, тише. Иногда прошу «актерский дубль», и режиссер соглашается: «Да, этой доли секунды не хватало, а теперь все стало идеально». Для меня это рабочий процесс. А у кого-то, как у Гелы, другой подход — и это тоже абсолютно естественно.

— Знаю, что Берлин снимали в Петербурге…

— Этот город — отдельный герой нашей картины. Мы снимали в уникальных местах, куда в обычной жизни вряд ли попали бы. Так что я заново открыла для себя Петербург. После тяжелых съемок гуляла по городу, и он возвращал мне силы.

— В проекте впервые снялась и ваша дочь. Как это произошло?

— Настя очень творческий ребенок, и когда она услышала, что на одну из эпизодических ролей ищут девочку ее возраста, захотела попробовать свои силы. Мы записали пробы и стали ждать ответа от режиссера. В скором времени нам сообщили, что Настя утверждена.

— Как она сама отреагировала? Ей это было интересно?

— Очень. Она у меня обожает участвовать в любых процессах, связанных с искусством. Поэтому была счастлива и готовилась с полной серьезностью.

— А вы, как мама, переживали, что может не получиться?

— Несмотря на юный возраст, а съемки проходили пару лет назад, она продемонстрировала зрелый и ответственный подход к работе, чем я конечно же была приятно удивлена. Позже Настюша снялась еще и в «Денискиных рассказах». Так что у нее уже два проекта.

— Хороший старт в кино…

— Да, но сейчас для нас главное — фундаментальное школьное образование. Поэтому и съемки в кино, если дочка захочет продолжать, — только в свободное от учебы время.

— Ого, вы строгая мама.

— Есть такой нюанс. Но ведь баланс действительно необходим. Настя в этом году отправилась в первый класс в гимназию имени Примакова. Мы к этому шли долго: пять лет она училась в дошкольном отделении, потом сдавала экзамены по русской и английской программе, кембриджские тесты, собеседования. Это было непросто, и мы радовались, когда все получилось.

— А что вас радовало в последнее время из ваших собственных достижений? Какие съемки, кроме «Берлинской жары», произвели впечатление?

— Думаю, «Тур с Иванушками». Очень легкая, летняя работа. Для меня съемки в Краснодарском крае стали своеобразным открытием этого региона. Я знала только Сочи и Красную Поляну, а во время съемок впервые побывала в Кабардинке, Геленджике — и просто влюбилась в эти места. Удивительный курорт: красивая набережная, современные отели. Я даже не представляла, что в России есть такое.

— Сегодня вы снимаетесь реже. Это осознанный выбор?

— Да. Раньше я много работала и часто уезжала. И снова скажу: важно держать баланс. Семья — огромная ценность и в то же время ответственность. Поэтому я более тщательно выбираю проекты. Их немного, но каждый очень ценный для меня.

— То есть вы не из тех, кто кочует с площадки на площадку без пауз?

— Нет. Например, завтра улетаю на месяц сниматься на Камчатку, но, вернувшись, обязательно проведу время с семьей. Это принципиально важно для меня.

— На кого оставляете дочку в ваше отсутствие?

— Есть и муж, и няня. А вот бабушки-дедушки далеко: родители мужа в Петербурге, а моя мама — во Франции. Все было бы проще, если бы они были рядом…

— Аня, вы ведь еще и режиссер, окончили режиссерский курс. Не пробовали себя в этой профессии?

— У меня есть дополнительное образование, но пока я не готова заняться режиссурой всерьез.

— Почему? Требует слишком много сил и времени?

— Даже не в этом дело. Просто в последнее время больше занята продюсерской деятельностью. Понимаю, что режиссура — это прекрасно, но при этом она требует колоссальной самоотдачи и ответственности, как и продюсирование. Пока я нахожусь как раз в этой творческой деятельности, стараюсь соединять все: руководство, организацию, режиссуру, да еще и использовать свой двадцатилетний актерский опыт. Но когда-нибудь обязательно приду и к режиссуре.

— Что нужно, чтобы вы решились встать по другую сторону камеры?

— Сильный сценарий. Снимать ради процесса мне неинтересно. Хочется дебютировать с историей, которая действительно волнует. Уверена: кино должно вызывать яркие эмоции и чувства. Чтобы зритель после сеанса захотел позвонить родителям, обнять детей или переосмыслить что-то в своей жизни.

— В целом вам нравится, как складывается ваша карьера? Или бывают мысли, что где-то вы могли поступить иначе и оказаться в другом месте?

— Нет, я уверена, что все развивается именно так, как должно.

— Вы фаталист?

— В каком-то смысле — да. Главное, чтобы каждый из нас мог честно сказать: «Я сделал все, что мог, приложил максимум усилий». А дальше уже пусть судьба решает, как и когда это усилие принесет плоды — завтра или через годы.