Андрей Рожков: «Во мне бушуют страсти»

«При первом выступлении наша команда понравилась, но на следующий день надо было на репетиции показываться самому Маслякову. Мы подумали, что успех и слава уже у нас в кармане, и всю ночь отмечали это событие. А в 9 утра предстали перед Александром Васильевичем в непотребном виде. В итоге мы услышали, как Масляков из своей маленькой ложи практически матом распекал редакторов за идею показать нас на фестивале», — говорит актер, сценарист и телеведущий Андрей Рожков.

— Если вы не против, я буду с вами разговаривать на беговой дорожке…

— Конечно, на здоровье! Андрей, скоро на экраны страны выходит фильм «Елки 11». Чем эти «Елки» отличаются от предыдущих десяти?

— Честно говоря, я не все смотрел, только первые три и потом еще какую-то одну. Невозможно все смотреть. Надо уже сериал делать из 18 серий… Мне кажется, «Елки 11» более ностальгические, чем предыдущие. Это возврат к истокам, к теплым и уютным «Елкам», как в старые времена. Наш фильм состоит из новелл. Новелла, в которой я принимаю участие в качестве актера, очень добрая. Это меня и подкупило, и я сразу согласился сниматься. Называется она «Отцы и дети».

Команда подобралась веселая. Режиссер — молодой, талантливый Егор Чичканов. В фильме потрясающий актерский состав. Впервые приехала в нашу страну на съемки иностранная звезда Бурак Озчивит — турецкий актер из сериала «Великолепный век». Он занят в новелле «Золушка» с Рузилем Минекаевым, Марией Раскиной и Кристиной Бабушкиной. Бурак играет в фильме самого себя. Мой основной партнер — Витя Хориняк, очень хороший актер. Я играю его отца. До чего дожил — уже отцов играю! Пришлось дополнительно состариться — для съемок я отрастил бороду. Тема там очень актуальная для людей моего возраста. Моему старшему сыну 20 лет, поэтому классические проблемы отцов и детей мне понятны.

— Как вы думаете, в чем причина этих конфликтов?

— С нашими детьми все в порядке, просто нам не все нравится — в силу возраста, наверное. Даже я уже начинаю ворчать: «Вот мы в твои годы работали, деньги зарабатывали, надо быть самостоятельным…» Хотя, может, они сейчас и самостоятельнее нас... Или идеологии им не хватает, и в этом проб­лема.

— Не хочу спойлерить, но одна из тем новеллы — что взрослые дети стесняются своих родителей…

— Я в молодости тоже стеснялся родителей. Это, видимо, заложено в нас генетически. Так что папа с мамой должны набраться терпения и просто пережить это время, пока дети их не примут.

— Сюжеты «Елок» всегда связаны с Новым годом. Андрей, а вы как обычно встречаете Новый год?

— Всегда с семьей, это же семейный праздник. Уже очень много лет я не работаю в новогоднюю ночь, и надеюсь, никогда не придется. И всем советую встречать Новый год с детьми, ведь они скоро вырастут и не захотят его встречать с вами. А у кого нет детей — с родителями и любимыми!

— Вам понравилось сниматься в кино?

— Очень. Если не считать того, что мы летом снимали зиму. В Москве было плюс тридцать градусов, а я в теплой одежде, в дубленке. Конечно, сильно потел. Но, вопреки ожиданиям, не похудел. Это потому, что кормили хорошо. Скомпенсировалось.

— Андрей, как вы думаете, можно ли воспитать чувство юмора?

— Думаю, можно, если этим заниматься. Главное — иметь желание и расширять свой кругозор, много читать, смотреть. Если находиться среди людей, занимающихся творчеством, то можно впитать что-то.

— Ваши дети шутят?

— Да, у меня их трое, и все шутят.

— А родители много шутили?

— У меня была рабочая семья, мама работала крановщицей завода «Уралхиммаш», а папа — в горячем цеху того же завода. Мама меня очень сильно любила и баловала. Она была модницей, всегда покупала себе какие-то наряды, и это стало проблемой в семье. Потому что папа, например, хотел новую теплицу, а мама — новую кофту. Папа был настоящим балагуром, все время зажигал: танцевал на всех днях рождения и свадьбах, шутил без остановки, со всеми дружил.

— Мама с папой успели порадоваться вашей популярности?

— Да, это был как раз взлет КВН, и они видели меня по телевизору.

— Андрей, а кем вы хотели стать до КВН?

— Таксистом. У меня был сосед таксист, я видел, как он шикарно живет, всегда при деньгах, всегда навеселе, на своей машине катается… Потом я решил стать металлургом. В итоге пошел в технический вуз учиться на инженера-сварщика, что как раз где-то между таксистом и металлургом. Думал, буду работать на заводе, продолжу династию.

— А как вы попали в КВН?

— Все началось со стройотрядов, кроме всего прочего, мы там учились и шутки придумывать. В 1995 году наша команда отправилась на фестиваль КВН в столицу, придумав сборную солянку из шуток. Кроме нас там было еще полсотни команд из России и стран СНГ. При первом выступлении мы понравились, но на следующий день надо было на репетиции показываться самому Маслякову. Мы подумали, что успех и слава уже у нас в кармане, и всю ночь отмечали это событие. А в 9 утра предстали перед Александром Васильевичем в непотребном виде. В итоге мы услышали, как Масляков из своей маленькой ложи практически матом распекал редакторов за идею показать нас на фестивале. И только заступничество этих редакторов позволило нам продолжить соревнование. В результате мы оказались в Высшей лиге, где в течение пяти лет крепко удерживали свое место. КВН стал для нас серьезной школой. Спасибо Александру Васильевичу, он многому нас научил.

— К сожалению, недавно его не стало… Что-то поменяется в КВН после его ухода?

— Конечно, поменяется. Он был главным цензором, все руководствовались его вкусом и перенимали его. А дефицит хорошего вкуса мы сейчас наблюдаем повсеместно, к сожалению. Многим не хватает внутренней интеллигентности, вот этому научиться невозможно. Юмор не должен быть ниже пояса.

— А какое юмористическое телешоу, кроме КВН, вы считаете лучшим?

— В 1980-е годы на ТВ шло шоу «Во­круг смеха» с Александром Ивановым, я им до сих пор восхищаюсь. Там был и интеллект, и юмор, и музыка, и танцы. Вершины юмора — Жванецкий, Горин. Еще я всегда очень ценил юмор Андрея Миронова, Александра Ширвиндта, Александра Калягина, Михаила Держа­вина. Признаюсь, у меня не всегда так получалось.

Как-то мы с Сашей Реввой сделали программу на НТВ «Ты смешной!». Там был дуэт этакого брутала Реввы и сорокалетнего девственника Андрея Борисовича, носившего штаны с ремнем выше пояса. Зрители смеялись, им нравилось. Потом мы продолжили эту историю в Comedy Club. Сейчас мне кажется, это было на грани, и мне немножко стыдно. Мата я себе там не позволял, но сексуальные подтексты звучали.

Я заметил одну закономерность: когда у человека появляются дети, его внутренний цензор становится строже. Ты стараешься делать то, за что не будет стыдно перед собственными детьми, когда они вырастут и посмотрят. Нельзя опускаться ниже тобой же установленной планки. Рискованно шутить можно на кухне, но выносить это на сцену я сейчас не стал бы. Я бы даже поставил запрет на такие пошлые темы. Саша Ревва тоже не скатился туда, вовремя ушел в сольную карьеру певца... Александр Васильевич хорошо чувствовал эту грань.

Современное телевидение процентов на восемьдесят состоит из воспитанников Александра Васильевича, они создают телевизионные программы, сериалы, спектакли, работают редакторами. И все они — по крайней мере в душе — благодарны Маслякову.

— Ваша команда с самого начала называлась «Уральские пельмени». Кто придумал это название?

— Были разные предложения, например, веселое название «Корабль уродов», еще мне очень нравилось «Воображалы на велосипедах». И тут Максим Долгополов, наш земляк, который стоял у истоков нашей команды, вдруг сказал: «Может, «Уральские пельмени»?» Мы все посмеялись, а потом подумали: раз нам так весело, может, оставим это название? Сомнения все же были — какой-то странный вариант, связанный с едой… Но ассоциации все равно приятные: пельмени лепишь в кругу друзей, семьи, при этом можно и выпить, и вкусно поесть, и посмеяться.

— Где пельмени, там и алкоголь, тоже очень способствует веселью. Признайтесь, используете ли вы это средство, когда нужно придумывать шутки?

— Ни в коем случае! Во-первых, это пройденный этап, а во-вторых, не помогает. И в молодости не помогало. Лучше стакан горячего черного чая с лимоном. Согревает. А мозги стимулирует хорошая компания. Красивые девушки до сих пор стимулируют мозги. Слава богу, у нас в России их много!

Настроение должно быть, кураж. Если у тебя нет настроения, лучше вообще не садиться писать. Нужны интересные люди, приятная компания. Культурные коды очень важны. Это может быть что угодно: кино, спектакль, книга, музыка. Плохое кино совсем не стимулирует на творчество. А после хорошего выходишь и пишешь.

— А как придумалась любимая всей страной «бабушка»? Откуда взялся этот образ?

— У него был прототип — моя двоюродная бабушка Дуся, жившая в подмосковной деревушке. Я ездил к ней летом на каникулы на месяц-полтора. Она вставала в 4 утра, ведь ей надо было подоить корову Зорьку и отправить ее на пастбище. И сразу нас будила. Она считала: если встало солнце, то и всем пора вставать. Раз в неделю и я пас коров. Бабушка пекла вкусные блинчики, вечно гремела сковородками. У нее болела спина, отсюда и характерная поза моего персонажа. Я позаимствовал и некоторые ее словечки и присказки, например «промяться». Это значит, что после еды надо выйти на улицу и походить. Кое-что я взял и от родной бабушки Маши, которая была учительницей. Они с бабой Дусей приходились друг другу родными сестрами. При создании образа две бабушки наслоились, и получился такой интересный, живой персонаж.

— А где вы берете одежду для образа? Что самое дефицитное из одежды бабушки?

— В секонд-хендах, но все тяжелее найти что-то подходящее. И все быстро снашивается, надо обновлять. Самое дефицитное — это колготки.

— Фильдеперсовые?

— Таких уже давно не выпускают, поклонники иногда приносят нам, вытащив их из бабушкиного сундука. Старые штиблеты 43-го размера — тоже проблема. Недавно туфли прямо на мне рассыпались за кулисами, причем окончательно, восстановлению не подлежат — «сгорели» на работе.

— Вам нравится играть женщин, да еще и в возрасте?

— Нет, конечно. Но зритель так полюбил этот образ, что я уже не имею права от него отказаться. В СССР был очень известен удачный дуэт — Маври­киевна с Никитичной. Казалось бы, как можно сделать лучше? Потом были прекрасные «Новые русские бабки». Замечательные актеры воплощали женские образы в кино, например, Калягин в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя!», Олег Табаков в «Мэри Поппинс, до свидания». Для актера это интересное перевоплощение — есть что играть.

И теперь вот мы с Мясниковым. У нас много сюжетов про бабушек, благо в нашей стране бабушки пользуются большим успехом... Но у меня есть женские образы и других возрастов. Однажды был концерт, где из восьми номеров пять раз я выходил в женском обличье: бабушка, женщина, беременная, тетка, теща — без конца переодевался. Видимо, становлюсь заложником женского образа…

— У вас сейчас общий проект с Вячеславом Мясниковым?

— Да, с 2018 года мы ездим на гастроли вдвоем. Дуэт называется «Ваши пельмени». Сначала мы писали номера каждый для себя, потом наоборот — каждый для партнера. Теперь пишут несколько человек. Мы со Славой друзья, и нам комфортно друг с другом. Стараемся часто обновлять программу, а если в какой-то город приезжаем во второй раз, то меняем 90 процентов номеров. Чтобы зрители не заскучали. В наших шутках нет мата. Поэтому ауди­тория состоит из трех поколений, включая детей. Все наши шутки предназначены и для детской аудитории.

— Бывает, что пользуетесь чужими наработками, что-то заимствуете у других комиков?

— Нет, такого не бывает. Зрители часто присылают нам миниатюры, предлагают, в какую ситуацию еще можно поместить бабушек, чтобы было смешно, но 90 процентов предложений для нас не годятся, ну или надо сильно переделывать. У нас работает авторская группа из пяти человек, в том числе и я, пишем номера. Мы уже притерлись, все, что вы видите на экране, написано нами. В шутках бывают пересечения, и это неизбежно, но нужно писать свое, иначе какой смысл?

— А на ком вы проверяете шутки?

— Бесполезно проверять на ком-то шутки — это я уже понял. Сработает ли шутка, зависит от многих факторов, в том числе от того, в каком регионе мы выступаем. Где-то заходит, а где-то нет. Еще имеет значение, съемка это или мы играем вживую. Рассмешить зал гораздо легче, чем рассмешить аудиторию ТВ. Вершина в этом жанре — анекдот. Я всегда удивлялся, как это можно сочинить? Мне кажется, есть высший искусственный интеллект, который, наблюдая за людьми, придумывает анекдоты…

— В последнее время вы стали реже показывать «бабушку». Почему?

— Ну она ведь старенькая, ей тяжело. (Смеется.) А если серьезно, то образ не должен приедаться зрителю. Я иногда даже бороду специально отращиваю, чтобы был повод не играть бабушку.

— Новая ипостась — это что? Вы имеете в виду драматические роли?

— Да, хотелось бы сыграть злодея, чтобы переломить тренд. Все думают, что я такой веселый, смешной, а во мне бушуют страсти. Не уверен, правда, что справлюсь, придется постараться, но ведь настоящий актер и должен быть не уверен в себе, хорошие актеры всегда сомневаются. Драматическую роль мне, наверное, непросто будет играть, но хочется. Вообще, я считаю, что идеальная реакция на мой юмор должна быть смех сквозь слезы.

— Как вы считаете, есть ли какая-то социальная цель у юмора?

— Конечно. Людям нужно выпускать пар, поэтому я за острый, смелый юмор. Плохо, когда все шушукаются на кухне, лучше уж смеяться над всякими недостатками.

— А вам доводилось шутить невпопад?

— Давно такого не было, не помню даже когда. В компании часто встречаются люди, которые шутят заезженными фразами, сразу видно, что проб­лема у человека. А вот если кто-то хорошо, оригинально шутит, значит, у него есть интеллект, он начитан, насмотрен. Если я сомневаюсь в шутке, я лучше промолчу. Внутри меня сидит старый очкастый цензор, который тормозит что-то невнятное.

— Говорят, все комики дома мрачные люди. Какой вы дома, вас легко рассмешить?

— Мы столько энергии тратим на сцене и съемке, что вне этого нам надо экономить силы. Поэтому считается, что юмористы в жизни нелюдимые. Я, конечно, тоже экономлю силы, но не дома. Видите, с вами почти не шучу — экономлю. Я обожаю свой дом и свою семью. Куда бы ни уехал, всегда с удовольствием возвращаюсь домой, в тыл.

— А чем занимается ваша супруга?

— Супруга занимается тремя детьми. Самая важная работа — это работа мамой. Деньги зарабатывать легче всего. А вот с детьми… Там с утра до вечера что-то происходит: кто-то заболел, с кем-то надо позаниматься — и так бесконечно. Поэтому я ей очень благодарен за это. Тут ответственность ни на кого нельзя переложить. Даже на нянечек, потому что опыт с нянечками у нас был не очень хороший. Одна нянечка ушла с маленьким ребенком гулять и забыла дома телефон. С нами случилась истерика. Мы уже себя накрутили, что ребенка похитили. После чего решили, что лучше мы сами с детьми справимся.

— При вашей профессии непросто сохранить брак. Вы ведь постоянно в разъездах?

— Так и есть. Семья живет в Екатеринбурге, а я постоянно уезжаю из дома. Возможно, нам помогает то, что я могу все превратить в шутку. Но я не расслабляюсь, какие мои годы…

— Андрей, у вас была когда-нибудь депрессия?

— Однажды была, но не расскажу. Это было связано с потерей родителей. Такое же невозможно перенести с улыбкой на лице. Процесс восстановления был длительный. Тут важно найти в себе стержень и за него ухватиться. Хорошо, когда он есть. А если нет, тогда хватаешься за чужой стержень, и это гораздо хуже — так появляется зависимость. Я думаю, что человек — это саморегулирующаяся система. И если ты найдешь время побыть с собой наедине длительное время, то организм сам восстановится.

— Ну ваш — наверняка. Здоровье у вас, видимо, отменное. За 50 минут нашего разговора у вас даже не сбилось дыхание на тренажере…

— Потому что я иду очень медленно. Сейчас с вами закончу разговор и побегу.

— Вы каждый день так тренируетесь?

— Не каждый, но стараюсь в неделю хотя бы два раза. Спорт — это вообще мой пунктик. В том числе экстремальный. Испытал на себе многие его виды. Сначала сноуборд, потом виндсерфинг, кайтсерфинг. Я и с парашютом прыгал. Правда, однажды в Крыму нырнул со скалы и довольно сильно поцарапался, да и вообще чуть не убился. Решил пока притормозить с экстремальными видами спорта.

— Неужели вам мало адреналина в жизни?

— Наверное. Работа же у нас сидячая, не считая выступлений. Большую часть времени мы что-то придумываем, сидя на пятой точке за компьютерами, иногда до 4—5 часов утра. Не хватает движения.

— У вас очень русская внешность. В вашем лице читается и доброта, и простодушие, и лукавство. Кажется, кинорежиссеры недостаточно эксплуатируют вас в этом качестве…

— Как раз сейчас я снимаюсь в такой роли. Но пока не могу говорить подробно. Это семейное, доброе и веселое кино. Мне легко играть подобные типажи, потому что я хорошо понимаю мотивы их поступков, я такой же. Хотя все равно приходится многому учиться у партнеров прямо на ходу. Со мной сейчас прекрасные артисты работают, я ими любуюсь и стараюсь набраться мастерства. Я же не актер, подсматриваю у них, советуюсь, прислушиваюсь к ним.

— Но вашей узнаваемости могут позавидовать многие профессиональные актеры. Андрей, а как вы по улице ходите, вас, наверное, каждый узнает?

— У меня есть специальная кепка, закрывающая поллица, по типу грузинской. Но народ у нас глазастый, все равно подходят, просят сфотографироваться — для мамы, для папы, для дочери, для бабушки и так далее. Я никогда не отказываю. Даже если не в настроении, человека надо уважить.

— А знакома ли вам звездная болезнь?

— Легкая звездная болезнь была у меня по молодости, сейчас переболел. Когда ты постоянно тусуешься с небожителями, на тебе волей-неволей появляется звездная пыль. Но если я вдруг начинаю думать о людях, что они где-то там внизу, ниже меня, — это сигнал: «Андрей, стоп! Спускайся с неба». Как мой друг Сергей Светлаков в таких случаях говорит: «Надо заземляться». Это значит поехать куда-нибудь подальше от центра, пообщаться с одноклассниками, армейскими друзьями, родственниками, соседями. Он сам так периодически делает.

— Вы когда-нибудь задумывались о том, что однажды могут закончиться все проекты? Что вы тогда будете делать?

— Именно о такой ситуации рассказывается в моем интернет-сериале «Завод». Об успешном человеке, который из-за жизненных обстоятельств вынужден идти работать на завод по своей первой специальности. Я не исключаю такой возможности и для себя. Пойду на завод, с которого начинал, я же должен зарабатывать деньги. У меня семья, я не могу расслабляться. Еще лет пятьдесят как минимум.

Как правильно сажать озимый лук — крупный урожай и никаких стрелок

Читать материал