«В нашем последнем разговоре с Аней было больше пауз, чем слов. Я боялся, что она скажет мне о своей любви, и просто не знал, как ей отвечу. Смотрел на Аню, такую красивую и еще такую родную, и вдруг картинки каждого прожитого с ней дня, как в кино, пробежали передо мной и пазлом рассыпались. Расставались мы с Аней вскоре после того, как в проекте «Лед и пламень» на Первом канале я начал выступать с Таней Навкой», — рассказывает актер и певец Алексей Воробьев.
— Я лежал в больничной палате и ждал, когда за мной придут.
Знал уже, что предстоит операция под общим наркозом, что руку я сломал нешуточно и что в кость вживят металлический штифт. Как в таком состоянии продолжать выступления в шоу «Лед и пламень» в паре с Татьяной Навкой — непонятно. Рука болела, жрать хотелось безумно, и на душе кошки скребли. Когда голодный, я вообще очень раздражительный… Ждал, что вот-вот приедет Аня — моя девушка. Ее забота и поддержка были мне очень нужны в тот момент. Я знал, что у Ани съемки, что она занята. «Но неужели, — думал, — за эти два дня, что я в больнице, она так и не найдет на это время?» Зазвонил мобильный — Навка: «Привет, ну как ты там?» — «Нормально, только здесь есть нечего», — говорю.
И тут Танюха без малейшей паузы выдает: «Сейчас приеду. Чего-нибудь привезу». И привезла огромную дыню, виноград, еще какие-то фрукты — перед операцией мне особо-то ничего нельзя было. Больше всего тронуло Танино искреннее участие — в конце-то концов, кто я ей?! Мы просто вместе катаемся в одном телевизионном проекте. Таня была единственным человеком, который навестил меня в больнице. В этот момент я взглянул на нее какими-то другими глазами и вдруг понял, что хочу, чтобы именно такая женщина была со мной рядом.
Так получилось, что, дожив до 22 лет, я не видел ни одного Таниного выступления на льду. Знал, конечно, что она — олимпийская чемпионка, светский персонаж, видел ее в журналах, но как катается, понятия не имел.
А когда впервые посмотрел запись их с Маратом Башаровым выступления под танго «Утомленное солнце», был ошарашен, оглушен. Сколько же в этом танце Таниного таланта, обаяния, какой-то искрометной бесшабашности! Не влюбиться в эту женщину было просто невозможно.
А при нашем первом знакомстве облажался. Опоздал на полтора часа. Весь день я снимался в кино, потом, страшно голодный, заехал в кафе, чтобы перекусить по дороге. Подъезжаю и вижу Илью Авербуха, Елену Масленникову — нашего тренера — и Таню. Еще тепло было, и они поджидали меня на улице. Вылез из машины, раздолбай раздолбаем, сумка спортивная через плечо, в руках сандвич. «Здрасте», — говорю. Блин, если б знал, что меня столько народу ждет, мчался бы, как Шумахер! Илья сказал, что они хотят поставить меня в пару с Навкой, если, конечно, у нас будет что-то получаться.
Это при том, что, наблюдая за моими первыми тренировками, он всегда смеялся. А не смеяться было невозможно — я же человек-падение, и мой гипс абсолютно оправданный. Мы вышли на лед, минут десять покатались, я по Таниной просьбе выполнял несложные элементы. Потом она говорит: «Теперь быстро разгоняемся». Я попытался набрать скорость, на какую только был способен, — чуть в борт не въехал. И Таня сказала: «Все. Будем тренироваться». Вечером позвонил приятель. «С кем, — спрашивает, — поставили?» — «С Таней Навкой». — «О-о-о, — говорит. — Ты там аккуратненько». Дело в том, что многие, участвовавшие раньше в ледовых проектах, говорили: «Навка — страшный человек, быть ее партнером тяжело, задавит». Но это не так. Нас с Таней объединяет одна вещь : мы оба не любим отступать ни при каких обстоятельствах.
Есть цель — будем ее добиваться. Мне не надо упрашивать Таню позаниматься со мной. Если свободное время выпадает на два часа ночи, я ей звоню, и она говорит: «Едем!» Записываем ли мы песню, или монтируем музыку — все с полной отдачей. При этом у нас на тренировках такие баталии происходят! Когда с первого раза что-то не получается, Таня кричит на меня, я в ответ ору на нее. У окружающих складывается впечатление, что еще немного — и мы в драку полезем, коньки в ход пойдут. Но проходит всего несколько минут, и опять у нас все спокойно, мы хохочем, подкалываем друг друга.
— В прессе пишут, что ваше общение с Татьяной не ограничивается только тренировками… — Пишут много чего.
Например, что у меня якобы уже есть доверенность на Танину машину. Это бред. Каждый из нас ездит на своей. Как-то в перерыве между репетициями мы вдвоем поехали обедать в ресторан поблизости. У Тани тогда болела нога, и она попросила меня: «Сядь за руль». Ехать-то было метров пятьсот, не больше. Но нас успели сфотографировать. Потом сняли на фоне окна там, где мы тренируемся, и написали: «Воробьев переехал к Навке». Или еще какую-нибудь шнягу наплетут. Я не обращаю внимания, а Таня расстраивается. И мне очень обидно за нее. Она правда замечательная. Я таких раньше не встречал — Таней можно только восторгаться. Красивая, умная, а заботливая какая! И еще умеет подставить плечо, и делает это вовремя и не напоказ. Оказаться рядом с такой женщиной — да это мечта любого мужчины! Я сейчас понимаю, какой Жулин был счастливый, когда был ее мужем, — ему можно только позавидовать!
— Ну что уж так завидовать Жулину.
Татьяна сейчас с Маратом Башаровым. Хотя про их отношения тоже пишут всякое…
— Тему отношений Тани с Маратом обсуждать не хочу. А со своей девушкой я расстался.
Аня… Там, в больнице, как будто прокрутил назад пленку наших непростых взаимоотношений. До того как мы познакомились, я не мог по-настоящему влюбиться ни в одну девчонку. И меня самого это очень угнетало. Видел, что вокруг люди встречаются, проводят вместе время не три дня, не от силы месяц, как получалось у меня, а у них целая совместная жизнь. Смотрел на такие пары с завистью, как на инопланетян…
А два с лишним года назад Катерина (Катерина фон Гечмен-Вальдек — продюсер Алексея Воробьева. — Прим. ред.) рассказала, какая потрясающая девушка участвовала в ее мюзикле «Ромео и Джульетта»: умница и красавица. Мол, надо ее в каком-нибудь клипе снять. А я ответил: «Красивых море. Да я сотню таких Ань приведу». Катерина отмахнулась: «Ты ничего не понимаешь». Вскоре мы действительно встретились с Аней на съемках клипа на мою песню «Новая русская калинка», и вот тут меня накрыло серьезно. Опасно, когда ты даешь понять человеку, насколько сильно он тебя зацепил. Но тогда об этом не думалось, я был по-настоящему счастлив. Мы с Аней целую неделю существовали вместе, встречались каждый вечер, гуляли, ходили в кафе, болтали… И вдруг она пропала из моей жизни. Не объяснив ничего, не сказав мне ни слова.
Вот что было самое страшное. Звонил ей — она не брала трубку, пытался увидеться — ничего не получалось. Я занялся самокопанием — по всему получалось, что именно такого отношения я заслуживаю. Потому что раньше и сам так же поступал с другими девушками — просто исчезал без объяснений. Теперь ко мне все это вернулось бумерангом и так стукнуло по затылку, что окружающий мир изменился до безобразия. Потом я узнал, что Аня тогда встречалась с другим, но они все время ссорились: то разойдутся, то сойдутся. Как раз во время очередной размолвки подвернулся я — такой веселый, позитивный…
Думал: «Ладно, пройдет». Но время шло, месяц за месяцем, а ничего не менялось. Я не мог жить без Ани, за эти два года не было ни одного дня, чтобы не думал о ней. В отношениях с девушками все стало еще хуже.
С кем бы ни встречался, а в тот период вокруг меня кружило ну очень много подружек, все время представлял себе, как было бы здорово, если бы со мной сейчас находилась она. Знакомясь с кем-то, пытался найти похожие черты. Помню, в кафе на первом свидании с одной барышней смотрел, как она волосы поправила, и с раздражением подумал: «Не так поправила». Потом у меня появилась возможность видеться с Аней часто. Дело в том, что я поступил в Школу-студию МХАТ, где она училась на 4-м курсе. Чего я только не вытворял, чтобы привлечь к себе внимание! Порой делал просто глупые вещи. Например, приду в бар, где она с однокурсниками. Говорю с милой улыбкой: «О, Анечка, привет!» Затем выбираю девушку с ее курса и, ни слова не говоря, начинаю с ней целоваться, не встречая при этом никакого отпора. Краем глаза наблюдаю за Аней и вижу, что ее задел мой поступок.
Мне это доставляло удовольствие. Но проходила неделя, и я ночью с цветами стоял у ее дома и почему-то на что-то надеялся. Или звонил по домофону в другую квартиру, врал, что я Антон со второго этажа, ключи забыл. Меня впускали, я поднимался на нужный этаж, вешал на ручку двери подарок — диск с написанной за ночь песней, звонил и быстро валил оттуда. Так хотелось, чтобы она была счастливой! За эти два года я пережил столько эмоций — от непонимания и злости до какой-то космической нежности.
За несколько дней до моего 22-го дня рождения я сидел в одной компании. Была Катерина, ее муж, друзья. И все они сидели парочками. А я — один. Тогда полушутя-полусерьезно тихо сказал: «Кать, ситуация катастрофическая, не могу больше, одному очень тяжело.
Надо кого-то завести, либо девушку, либо собаку». И вот 19 января, в мой день рождения, в моем доме появился щенок породы вельш-корги — Элвис. И это было здорово, потому что раньше я со своим автомобилем разговаривал, а теперь с Элвисом беседую, он все понимает, очень умный. Глубокой ночью, возвращаясь домой со съемок, я представлял себе такие нерадостные картины: вот пройдет несколько лет, и встречу я Аню с мужем и детьми. А сам все еще буду с Элвисом Мелвисом тусоваться. (Смеется.) Но мой рыжий пес принес мне удачу — через восемь дней после его появления мы встретились с Аней и с того момента больше не расставались. Хотя я долго не мог поверить в свое счастье. У нас все шло здорово, просто супер, но я боялся снова потерять ее, она была как песок в моих руках. Мне Аня казалась абсолютно идеальным человеком, даже ее минусы шли ей в плюсы: значит, она все-таки земная.
У нас случались и ссоры, и бурные выяснения отношений. Аня начинала собирать свои вещи, а я их вытряхивал обратно из ее сумки. Тогда она что-то на себя накидывала и хлопала дверью, а я бежал за ней на улицу, крича ей и всем прохожим, как сильно люблю ее, хотя злее меня в тот момент человека не было. Мы целовались и, счастливые, возвращались домой… Не могу точно сказать, когда между нами кошка пробежала. Я точно ощущал, что ради Ани готов на все. Но, отдавая всего себя, в какой-то момент перестал получать то, что хотел. А хотел я приходить домой, уставший, голодный, и чтобы она рядом была, чтобы прижаться к ней и чувствовать ее запах, видеть глаза, гладить волосы. И дело вовсе не в том, что мне нужна домохозяйка. Хотя пару раз, когда Аня готовила что-то дома, это был такой праздник, просто красный день календаря!
Дело в другом. В тот момент, когда мне особенно потребовались, как ни от кого другого, поддержка и понимание близкого человека, Аня мне стала устраивать скандалы, закатывала истерики: все время что-то не так делаю, постоянно виноват в чем-то… Но ведь я не просто в кино с друзьями сижу, я вкалываю с утра до вечера: на коньках на этих никогда в жизни не стоял, мне проект ледовый нелегко дается, но если взялся — надо побеждать. В конце концов, у меня сломана рука, я пью обезболивающие и ни помыться, ни одеться толком сам не могу, а тут… В общем, что-то сломалось в наших отношениях. Когда это понял, то сам испугался. После очередного скандала Аня сказала, что мне нужно обо всем подумать самому, что раз я такой-сякой, она на время вернется к маме. Через три дня мы снова встретились, и я впервые со дня нашего знакомства не знал, как себя вести.
Больше всего на свете боялся, что Аня заговорит о любви, потому что не мог ей ответить тем же. В этот момент я понял всю правоту старой истины: любовь — это когда двое смотрят не друг на друга, а когда они смотрят в одну сторону. И в моей жизни такой человек уже был. Мы сидели на моей кухне, в нашем разговоре было больше пауз, чем слов. Я смотрел на Аню, такую красивую и еще такую родную, и вдруг, как в кино, картинки каждого дня, прожитого с ней, пробежали передо мной и потом рассыпались, как пазл. Это было страшно, правда. Я, наверное, навсегда запомню эту встречу. Больше мы с Аней не виделись.
— Алексей, у вас была настолько счастливая и безоблачная жизнь, если расставание с девушкой — самое страшное, что с вами происходило?
— Проблем хватало, но жизнь была действительно счастливая.
Хотя рос я в очень бедной семье, где детей было много, а денег мало. Я родом из Тулы, у меня есть еще старший брат Сергей и младшая сестра Галя. Отец работал один, и жили мы трудно. Мама отказывала себе во всем, сама обшивала нас с ног до головы. Помню свои переживания, связанные с тем, что мне не покупали игрушек, как у моих сверстников. Да что игрушки, у нас с братом были футбольные бутсы одни на двоих. Мне они были здорово велики, поэтому я надевал в них два шерстяных носка. Попробуйте поиграть в футбол в кедах — трава чуть мокрая, и ты уже скользишь, как на коньках. А я всю жизнь играл только в футбол: зимой, летом, на льду, на снегу, в грязи, где угодно. Сейчас у меня четыре пары бутс самых крутых марок, и только недавно я перестал покупать понравившиеся мне игрушки.
Видимо, наконец наигрался. (Смеется.) А все равно детство для меня — полное ощущение счастья и родительской любви. Хотя папа у нас очень жесткий человек. Ремешка от него я получал неоднократно. И, кстати сказать, благодарен ему за это, потому что в детстве был редкостным раздолбаем, постоянно косячил — учился безобразно, хулиганил, бил стекла, дрался. После очередного подвига прихожу домой, а в дневнике все уже записано. Отец спрашивает: «Виноват?» — «Виноват, конечно». — «Знаешь сам, почему?» Я говорю: «Не совсем». — «Хорошо, сейчас объясню. Ложись». Я ложусь, папа вынимает ремень из брюк, несколько раз фигачит мне по заднице, после чего, зареванного, сажает к себе на колени и объясняет, что не так я сделал, как надо поступить в следующий раз. Когда я подрос, он особенно жестко объяснил мне и брату, что с нами будет, если мы только попробуем выпить: «Если я почувствую от вас хоть запах спиртного, то...»
Дальше шли перечисления, что он нам оторвет и как переломает. И мы ему верили. Отец понимал, о чем говорит: иногда он сам уходил в запой и тогда на неделю-полторы исчезал из дома. Видимо, не хотел, чтобы мы его видели в таком состоянии. Знал, что мама его, пьяного, все равно выгонит, хотя потом сама же будет плакать. Я этого насмотрелся в детстве. Мы с братом, еще совсем мелкие, пытались найти отца, ходили по соседним дворам, по близлежащим забегаловкам, но, естественно, не находили. Он возвращался сам, месяцами не пил вообще, и в нашей семье вновь воцарялись мир и покой. Мама все прощала отцу, они до сих пор очень любят друг друга.
С годами папа все реже и реже страдает этим недугом, но, мне кажется, из-за своей пагубной привычки он многого не достиг. Его брали на работу, папа начинал потихоньку подниматься по карьерной лестнице, потом случался очередной запой, и его выгоняли. Тогда отец снова садился за руль своей раздолбанной «девятки», «таксовал». Домой приезжал поздно. Но обязательно заходил к нам с братом в комнату, не только для того, чтобы обнять нас, пожелать спокойной ночи, но и поговорить, рассказать, как у него день прошел. Я очень любил эти наши мужские разговоры. Да что там, отец жил и живет ради нас, ради семьи. Многому он меня научил. Например, драться. Говорил: «Никогда не бойся встретиться один на один с противником. Ничего страшного не будет». И я, между прочим, в своей жизни проиграл всего одну драку — но тогда мне было 13 лет, а моему сопернику 21.
Мы с ребятами сидели на улице, а компания взрослых парней проходила мимо. Кто-то сказал про нас матерно, я не смолчал, так же ответил. Дальше помню, как в мою сторону направился здоровый парень, я, естественно, встал — и тут же кулаком с печаткой на пальце получил удар в челюсть… Очнулся и вижу свои еле передвигающиеся ноги в сандаликах, это мои товарищи под руки волокут меня домой. Пришлось ехать в больницу, чтобы зашивать губу. Ну, мама-то уже привыкла к моим синякам и ранам.
— И как же вас, такого драчливого, занесло в шоу-бизнес?
— Я пел всегда. Сейчас со смехом вспоминаю, как закрывался дома в ванной — там же отличная акустика — и, стоя под душем, солировал в полный голос.
Проходит отец, стучит в дверь: «Лех, ты достал. Можно кино посмотреть или нет?» Потом старший брат придет: «Заткнись уже! Хорош орать!» До 15 лет мои певческие способности этим и ограничивались. Я играл на аккордеоне. И в футбол за местную юношескую команду, был бомбардиром, мы даже стали чемпионами области. А потом накануне международного конкурса аккордеонистов мне на поле выбили палец. Стало ясно, что нужно выбирать: музыка или спорт. И я выбрал музыку. Аккордеоном я занимался давно и серьезно, учился в музыкальном лицее при училище Даргомыжского. Тогда, чтобы купить мне профессиональный инструмент, отец продал свою «девятку», которая помогала ему кормить семью. Зато сейчас я подарил ему новый автомобиль — иномарку, как он хотел… На аккордеоне я играл хорошо, был лауреатом разных российских и международных конкурсов, педагоги мне пророчили большое консерваторское будущее.
Но в 15 лет я неожиданно для всех вдруг поступил в музыкальное училище на специальность… руководителя народного хора. (На академический вокал брали только взрослых, после ломки голоса.) Родители выдержали это стоически. А маме я сказал: «Если я сейчас не сделаю так, как решил, то, возможно, буду жалеть об этом всю жизнь и винить вас. А так сам несу ответственность за свой поступок». И вот тогда весь вектор моего существования поменялся на 180 градусов. Меня, 15-летнего, сразу взяли солистом в Тульскую областную филармонию, в фольклорный ансамбль. Я начал зарабатывать. Платили мне немного, но все равно это уже были живые деньги, я мог помогать семье! Помню, что с первой зарплаты накупил дикое количество еды — торты, шоколадные конфеты с мармеладом, еще какие-то вкусности.
И все это гордо принес домой. Потом я начал петь в ресторанах, ну тут у меня поперло. Я ночами перестал спать вообще. Самое смешное — это как я выглядел: 15-летний шкет в широких штанах, в белой рубашке, с галстуком на тощей шее. Ко мне подходили и заказывали «Владимирский централ». Еще я пел репертуар обожаемого мною Элвиса Пресли — песни запоминал на слух, записывая английские слова русскими буквами. В 16 лет я получил свою первую золотую медаль, победив на Дельфийских играх. Тогда родители поверили, что пение — это не блажь! А уже через год я попал на Центральное телевидение, тогда в моей жизни случилась программа «Секрет успеха».
Самое интересное, что я не видел рекламы этого конкурса, мне о нем рассказала Светлана Полянская, хореограф нашего фольклорного ансамбля: «Леш, на канале «Россия» готовится какой-то новый проект.
Ты съезди. Вот адрес». И я поехал, в филармонии сказал, что заболел, — неизвестно ведь, как все сложится. Тульская маршрутка привезла меня к станции метро «Аннино». И вот тут я испытал первый шок. Дело в том, что я бывал в Москве проездом, но в метро не ездил никогда. Стою у схемы и ничего не понимаю. Где я? Где «Лужники», куда мне нужно попасть? Минут двадцать, наверное, простоял, пока мне кто-то не объяснил, как добираться. При этом я был в таком восторге от происходящего, что несколько раз спускался и поднимался по эскалатору. Да еще эти поезда с двух сторон ездят! Зашел в вагон — там кто-то в книжку уткнулся, кто-то спит. «Что же вы, — думаю, — все такие скучные? Это же Москва! Огромный город!» Знаете, мой номер на кастинге был одиннадцать тысяч двести какой-то, я прождал своей очереди 13 часов — сидел на корточках, смотрел на других ребят, анализировал, кто из них мне конкурент, а кто — нет.
Первый тур предварительного отбора я прошел легко, а вот на втором прослушивании меня почти что завернули. В комнате сидели двое — мужчина и женщина. Они послушали, как я спел, и говорят: «Алексей, все хорошо, но у нас таких, как вы, сотни». Я смотрю, а они уже отложили мою анкету с фотографией в огромную стопку к другим «лузерам». Вот тут у меня реально потемнело в глазах и похолодело в затылке. Это что же мне, в Тулу, что ли, возвращаться? И тогда на полном серьезе я им выдал: «Возьмите меня. Вы не пожалеете». Почему я это произнес и почему они не должны были пожалеть, я не знаю. Потом еще час руки мои ходуном ходили. Но факт остается фактом: на конкурс меня допустили, через несколько месяцев я стал одним из победителей.
Когда подписал бумаги на участие в проекте, вместе со мной в Тулу приехала съемочная группа канала «Россия», чтобы снять сюжет о том, как радуются за меня мои земляки. Сначала мы пришли в филармонию — я знал, что там заканчивается репетиция. Захожу в зал, здороваюсь и говорю своим ребятам из коллектива: «Я прошел конкурс в шоу «Секрет успеха», в Москву уезжаю, меня по телевизору будут показывать. Можно мы вас быстро снимем?» Знаете, меня никто не поздравил, не поговорил со мной, они все смотрели мимо меня: «Нет. Нам срочно нужно на концерт. До свидания». Очень некомфортно я тогда себя почувствовал. Мы поехали домой, я кое-как собрался. Ну а дома мама с папой радовались вместе со мной за всю Тулу.
«Секрет успеха» для меня — настоящая школа не только профессии, но и жизни.
Я впервые столкнулся с тем, что, как бы талантлив ты ни был, никто в большом телевизионном мире не ждет тебя с распростертыми объятиями. Я совершенно не осознавал, как жесток и циничен российский шоу-бизнес. Но мне очень повезло — Катерина, которая была на этом проекте нашим продюсером, стала стеной между нами и жесткой реальностью.
— Но после участия в шоу ваша музыкальная карьера все-таки пошла в гору?
— Я очень рассчитывал на это, но произошло все наоборот. Когда проект закончился, ко мне подошли и сказали: «Леша, спасибо, ты молодец! Рейтинги у нас были очень хорошие. Удачи тебе в Туле». И я понял, что «портал» в большой мир, который только начал для меня открываться, сейчас снова захлопнется, и, может, навсегда.
Не уехал я только благодаря Катерине. Она взяла на себя ответственность за нас, ребят, бывших в ее команде, и положила начало моей профессиональной карьере. И до сих пор Катя — по-настоящему близкий мне человек. Я могу в любой момент обратиться к ней за советом. Она первая узнает о моих влюбленностях и проблемах.
Я перевелся в Эстрадно-джазовое училище имени Гнесиных и начал работать как сумасшедший. Но что бы мы ни делали, в течение следующих трех лет мои песни не ставили на радио и меня упорно вырезали из любых телеэфиров. Почему? Не знаю. Катерина тогда не опустила руки. За что я ей бесконечно благодарен. Она дала мне возможность учиться. Но главное, чему научила меня она, — можно состояться в этой профессии, ничем не поступаясь.
Пусть это будет дольше и труднее, но и результат будет совершенно иным. Все эти годы мы вместе бились в заваренные автогеном двери отечественного шоу-бизнеса и сейчас наконец пробились. А тогда меня спасло кино. Самый первый фильм, где я снялся, шел по МТV и назывался «Мечты Алисы», потом были «Привет, Киндер!», «Неоконченный урок», «Фобос: клуб страха». Всего четырнадцать картин! А недавно на канале «Россия» закончился показ телепроекта «В лесах и на горах», снятого по роману Мельникова-Печерского, где у меня по-настоящему драматическая роль, которой я горжусь. Такое впечатление, что некая пружина, которая сжималась вокруг меня, закручивалась, сейчас начала расходиться. Весной меня пригласили в «Жестокие игры». Летом я съездил на «Большие гонки», когда вернулся в Москву, мне сказали: «Ты отлично себя показал.
Давай сразу в «Лед и пламень». То, что я вообще не умел кататься на коньках, никого не смутило.
— В Москве уже освоились? Домой не тянет?
— Еще как тянет! Но я сейчас так загружен, что вот уже полгода не могу съездить к родителям в Тулу. Мама приезжала ко мне недавно, была на программе, где я впервые вышел на лед с гипсом. Когда откатался, подбежал к ней, обнял — и чувствую, что даже слезы на глаза навернулись. Скучаю по ним очень. По отцу, по брату, по сестренке. Так получилось, что в Москве я не обзавелся настоящими друзьями: семья Катерины и Элвис — вот и все мои близкие здесь. (Смеется.) Иногда чувствую себя очень одиноко, но спасает работа. Я все время занят.
У меня на руке татуировка — «Слава в руках труда». Я считаю, что все в руках труда. А ближайшие несколько месяцев вместе с Навкой буду биться за победу в проекте «Лед и пламень»!
— А Татьяна знает о тех чувствах, которые вы испытываете к ней?
— Во всяком случае, после моего интервью у нее не останется на этот счет никаких сомнений. (Смеется.) А мне почему-то пока легче говорить об этом с вами, чем глядя ей в глаза. Но я точно знаю, что именно рядом с такой женщиной, как она, я хотел бы идти по жизни. Она не Королева Льда. Она просто Королева.
