«Оказавшись на программе, я немножко стеснялась. Да, Эвелина Хромченко человек непростой. И сказать честно, это не моя энергетика. Я более доступная, контактная, откровенная. В этом плане Эвелина более закрытая, мне так кажется. И вот от этого я чувствовала некоторое неудобство», — говорит новая судья «Модного приговора» на Первом канале Лилия Рах.
— Лилия, как вы оказались в кресле судьи «Модного приговора»?
— С Первого канала позвонили с предложением моему помощнику Жанату, это стало для меня полной неожиданностью. Если честно, подумала, что это розыгрыш. Как минимум потому, что я живу в Казахстане, в Алма-Ате, а съемки в России. В итоге Жанат сказал: «Лилия Робертовна, ну поговорите, просто любопытно же». Я позвонила, еще раз уточнила, что я не телеведущая, просто профессионально занимаюсь модой. А потом мы довольно быстро обо всем договорились.
— Что вы чувствуете, работая с героями проекта?
— Ответственность. Все, что я делаю в жизни, я делаю для того, чтобы помочь людям. Когда была секретарем комитета комсомола, когда была методистом профориентации, когда стала заниматься коммерцией, потом модой — так было всегда. Моя мечта — всех одеть красиво! Я своим детям говорю: «Хотите, чтобы вам дарили цветы, — начинайте дарить их сами». Четко понимаю, что все, чего тебе хочется, ты сначала должен отдавать людям.
— Вы, как человек творческий, легко смирились с тем, что на ТВ ставят определенные рамки?
— Конечно. Впервые оказавшись в студии, я сразу сказала: «Друзья мои, я не понимаю, что такое телевидение и что такое быть ведущей. Мною нужно управлять, а я постараюсь быть хорошим исполнителем». И пошло-поехало. Снимаю шляпу перед телегруппой: это огромная махина, выполняющая грандиозную работу. Мне повезло, что я попала именно на Первый канал: там работают лучшие. Когда вернулась после первых съемок домой, сказала своей команде: «Такого профессионализма, сплоченности я не видела ни у кого».
— Говорят, на многочасовых съемках даже в уборную не выпускают…
— Ну, 15-минутные перерывы все-таки есть. Но я ко всему была готова, быстро включилась и сказала: «Я солдат Джейн, командуйте». И коллеги меня, новичка, приняли очень терпеливо, оказали поддержку. Допустим, Эвелина Хромченко говорила: «Слушай, даже люди с опытом повторяют свой текст по десять раз, поэтому не надо волноваться, вперед, поехали». Никто меня не убаюкивал, дифирамбы не пел, но сдержанно, очень интеллигентно направляли и поддерживали.
— Лилия, у вас нет ощущения, что Эвелина, возможно, хотела бы быть на вашем, судейском месте?
— Я этого не ощущала. Но немножко стеснялась: человек 14 лет работает в программе, такой профессионал! Да, Эвелина человек непростой. И сказать честно, это не моя энергетика. Я более доступная, контактная, более откровенная. В этом плане Эвелина более закрытая, мне так кажется. И вот от этого я чувствовала некоторое неудобство. Может, меня это даже сейчас тормозит в раскрытии себя. Я не могу быть сама собой до конца, что меня немножко триггерит.
— Бывает такое: вы работаете над новым образом героини, а потом она возвращается к прежнему виду?
— К сожалению, такое бывает, эффекта преображения может и не случиться. Ты понимаешь это уже в конце программы, и становится грустно. Жаль проделанной работы. Разные люди бывают… Если откровенно, я бы не всех брала. Если наблюдать за передачами, то по мне видно, когда я нахожусь в эмоциональном возбуждении, мне нравится, интересна судьба человека. Герои это чувствуют, что особенно заметно, когда съемка закончена. Я к ним подхожу, кто-то начинает рыдать, кто-то умиляется, кто-то в гости зовет. И я понимаю, что эти герои могут измениться. А есть люди, к которым идти не хочется: не знаю, что им сказать. Недавно я прочитала в комментарии в Сети, что у меня странный психологический подход: мол, вы должны были сделать это и это. Но я же понимаю, кого достаточно нежно обнять и просто сказать: «Все будет хорошо». А на кого нужно надавить: «Нет, ты больше не вернешься к старому, ты большего достойна, ты у себя единственная». За пять минут общения для человека можно многое сделать.
— Вам не жалко тратить на это свою энергию?
— Нет, абсолютно. Я быстро восстанавливаюсь, особенно когда чувствую, что отдаю энергию во благо. Но когда работа идет впустую, нужно больше времени. И приходится приложить какие-то усилия: цигун, бассейн, холодный и горячий душ. Могу и в прорубь нырнуть — это дает заряд энергии.
— Пользуясь возможностью, спрошу уважаемого стилиста: какие цвета теперь в моде?
— Абсолютно все: от пронзительного неона до нюдовых тонов (естественных телесных оттенков. — Прим. ред.). Черный и белый всегда в моде, но особенно интересными стали малиновый, зеленый, глубокий желтый, индиго. Кстати, насчет нюда: многие говорят, он им не идет, сливается с тоном кожи. Глупости! Нюд идет всем. Он раскрывает вас, оголяет мысли и душу, упрощает контакт. Цветом одежды многое сообщаешь о себе миру.
— А что насчет обуви?
— Тоже модно все: и широкий каблук, и изящная шпилька, и острый нос, и квадратный, и оголенный. По поводу аксессуаров: опять настало время перчаток, жабо, бантиков, шарфиков, бижутерии. Бижутерией, кстати, занимается каждый титулованный модный дом, золото уже не в почете.
— В детстве представляли, что станете знаменитым стилистом?
— В детстве мечтала стать учителем или актрисой, хотя пасла свиней и доила коров. Этому меня научила и обязала бабушка. Она с коровами разговаривала на одном языке, и они были смирными. Я ходила их встречать. Вот идет табун, пастух доводит до города, а там нужно их встретить. Не забуду запах коровьих лепешек — это и есть запах моего детства. (Смеется.) Еще оно пахло ландышами и дождем… Разве не красиво? Мама воспитала меня так, что вокруг все должно быть красиво: и на улице, и в доме, и везде. Именно поэтому мода стала моим призванием.
