«Начало», или, что было бы точнее, «Внедрение», вышло больше десяти лет назад. Уже тогда Кристофер Нолан получил статус звездного режиссера, способного привлечь зрителей одним своим именем в титрах. «Начало» гораздо более явно, чем его «блокбастерный» прорыв «Темный рыцарь», показало склонность Нолана к масштабным, эмоционально сухим головоломкам.
Раньше у него уже были «Помни» и «Престиж» — головоломки куда скромнее по бюджету, в которых ему все-таки приходилось доверяться актерской игре, чтобы продать концепцию зрителям. Теперь же, когда бюджеты картин возросли до девятизначных цифр, Нолана начали больше интересовать запутанные логические связи между элементами сюжета, чем их влияние на героев. Поэтому, несмотря на впечатляющий каст, герои будто лишены внешних эмоций, предпочитая проговаривать свои чувства словами — особенность режиссерского почерка, которую позже начали активно критиковать в том числе и зрители, прочувствовавшие творческие наклонности Нолана.
Во главе сюжета «Начала» стоят схемы и предметы. История о команде специалистов, выполняющих сложнейшую миссию по внедрению мысли в человеческое сознание, — это своеобразный фильм-ограбление, только наоборот.
Зрителя долго вводят в курс дела — как герои погружают человека в сон, как ищут способ незаметно запустить нужный мыслительный процесс, как работают сны внутри сна и чем они полезны для дела, а также что будет с агентами, которые не смогут выбраться в реальный мир.
Так получилось, что люди в этой схеме тоже становятся своеобразными предметами, у которых есть свои правила работы. Они — шестеренки в механизме, который должен сработать безупречно. Помните ли вы имя Доминика Кобба, главного героя, которого сыграл Леонардо ДиКаприо? Вряд ли, но наверняка помните сбой в его функциях как шестеренки — тяжелое прошлое, где его обвинили в смерти жены и разлучили с детьми, которых он должен был оставить в США, чтобы избежать наказания. Все это добавляет в сложную систему внушенных сновидений потенциальный «баг» — проекцию жены Кобба, которая может обречь всю операцию на провал.
«Начало», несмотря на метафизические материи, почти лишено сюрреализма. Сны тут прямолинейны, без причудливых форм и странной потусторонней логики, а вся необычность сводится к четким правилам, объясняющим, почему по городской улице может поехать поезд, а пространство искривляется, подражая картинам Маурица Эшера. Довольно скудный набор образов для фильма о сновидениях.
Кобб и (не) его волчок
Логично, что при таком подходе к нарративу, главный вопрос открытого финала тоже связан с предметом — так называемым тотемом. В мире «Начала» тотем — физическая вещь с особым свойством, известным только ее хозяину, чтобы потенциальный сновидец, в рамках сна которого происходит операция, подделав тотем, не мог в точности его повторить.
Волчок Кобба — тотем его умершей жены. Если он падает — Кобб в реальности. Если крутится бесконечно — во сне. Фильм несколько раз концентрируется на нем, чтобы зритель точно не забыл эту деталь. В финале, успешно выполнив миссию по внедрению, Кобб возвращается в США, закручивает волчок и выходит на улицу к детям, не дождавшись результата проверки на реальность. Камера задерживается на тотеме, он слегка покачивается — и тут начинаются титры, а нам остается только гадать, упал ли в конце концов волчок.
Для фильма, который до этого четко проговаривал все сюжетные повороты, внезапная спекуляция в последнем кадре стала необычным ходом. Тут же в интернете начали появляться фанатские теории, авторы которых дотошно разбирали «Начало», разыскивая аргументы для своих доводов, простите за каламбур. Ведь в нарочито логичном фильме Нолана должны быть четкие ответы, просто они где-то спрятаны.
Вариантов была куча. К примеру, некоторые отмечали, что в последнем кадре волчок вертится почти в два раза дольше, чем раньше. Не признак ли это, что он так никогда и не упадет?
Другие утверждали, что все, что связано с волчком, — просто обман, отвод глаз. Все дело в том, что, когда Кобб присвоил себе волчок жены, он нарушил правила мира — только хозяин должен знать, что особенного в его тотеме. Наверняка это справедливо и в случаях, когда хозяин умирает.
Еще одна популярная теория обращает внимание на обручальное кольцо на пальце Леонардо ДиКаприо, которое то появляется, то исчезает. Ее автор предположил, что в реальности оно есть, тогда как во сне Кобб его не носит. Может ли кольцо быть истинным тотемом? Тогда получается, что в финале мы видим реальность. Правда, в этом случае непонятно, каким образом происходит тест — кольцо же появляется на пальце не само по себе.
А что насчет детей? В финале, как и до этого во снах, Кобб видит их со спины. Повзрослели ли дети за долгое время, пока герой ДиКаприо не мог с ними встретиться? Кто-то утверждал, что они совсем не изменились, кто-то уверен, что они заметно выросли.
Возможно, Кобб — это ненадежный рассказчик, поэтому события «Начала» вообще нельзя принимать за чистую монету.
Казалось бы, окончательную точку в дискуссии поставил Майкл Кейн, сыгравший в фильме учителя Кобба и по совместительству его тестя. В 2018 году перед показом «Начала» актер поделился курьезным случаем, который произошел во время подготовки к съемкам. Прочитав сценарий, Кейн, как и многие зрители, не понял, где именно в истории сон, а где — явь. Когда он спросил об этом Нолана, тот дал однозначный ответ: те сцены, где есть персонаж Кейна, — это реальность, а те, где его нет, — сон.
Следовательно, сомнений не остается — Кейн появляется в финальной сцене, то есть она происходит в реальности. Но ведь в фильме есть много сцен без Кейна, которые точно разворачиваются не во сне. Получается, словам режиссера тоже нельзя верить. Возможно, он сказал это, чтобы не уходить в глубокие философские рассуждения.
Тем временем дискуссия не угасала так долго, что в стороне не смог остаться даже Нолан.
В поисках ответа
Нолан хочет, чтобы зрители интерпретировали концовку самостоятельно. Так ли важен его ответ, когда распространенная сейчас теория о смерти автора предлагает вообще отбросить авторскую трактовку, позволив каждому придерживаться своей точки зрения о содержании произведений.
Кристофер Нолан вторит этой идее, вспоминая предостережение своего брата Джонатана. Однажды после премьеры «Помни» режиссер подробно объяснил фильм фестивальной аудитории. Джонатан же заметил, что никто не обратит внимания на призывы самостоятельно интерпретировать фильм, если сразу после этого рассказать, что в него вкладывал конкретно ты. Поэтому мы наверняка так и не узнаем точно, было ли реальностью воссоединение Кобба с семьей.
И все же Нолан на одной из своих лекций поделился тем, какая тема «Начала» для него важнее всего. «Мне кажется, что мы постепенно стали воспринимать реальность как неудачную версию сна или некой мечты. А что если наши мечты, виртуальные миры, абстракции, которые мы создаем, — все это полноправные части того, что мы называем реальностью? В конце фильма Кобб уходит к детям, в этом его субъективная реальность. Ему уже все равно, упадет ли волчок. В этом и посыл: быть может, все уровни реальности одинаково важны», — рассуждал режиссер
Судя по всему, Нолан, несмотря на свой дотошный подход к построению правил и многоступенчатых схем, призывает нас выйти за пределы дихотомии «сон и реальность» и подумать, так ли важно их разделять. Для себя мы можем считать, что Кобб проснулся (или же нет), но одно мы знаем точно — он снова воссоединился с семьей, и это самое главное.
