«Мы с тобой касались творчества Нестерова, который блестяще проявил себя в разных жанрах. Я нашел портрет Веры Мухиной — автора знаменитой скульптуры «Рабочий и колхозница». К сожалению, нет ее изображения, где бы руки были выписаны так, чтобы их можно было прочитать. Но зато какое лицо! Ты посмотри, какая сила, какая сосредоточенность, какой мощный характер! Теперь, если рук маловато, мы вполне можем дополнить недостаточность чтением лица. Хотя у меня есть некоторые опасения, не вводим ли мы себя в заблуждение физиогномикой? Как известно, этот метод назван лженаучным. Что думаешь?» — «Скажи, ты можешь отличить лицо обезьяны от лица человека?» — «Запросто!» — «Значит, лицо что-то выражает. Если ты затем взглянешь на самца гориллы и морду ленивца, ты наверняка сообразишь, к кому можно подойти, а с кем лучше не связываться. Конечно, надо бы узнать, что имеется в виду под лженаукой. Если подразумевается, что это занятие дает ложные результаты, это не верно, а если речь идет о том, что не применяются научные методы исследования, то это некомпетентно. Нет ложных учений, есть ложные люди, которые дела не знают, а людей обманывают. Но скорее всего, основная претензия науки к хирологии и физиогномике, что в этих дисциплинах нет теории. Вернее, они не вписываются в научную картину мира. Фамилия того, кто заявил, что физиогномика лженаука, нам неизвестна. А некоторые имена тех, кто ею занимался, я назову. Родоначальником физиогномики на Западе считают Пифагора. Основоположником — Аристотеля. Ее изучали такие люди, как Леонардо да Винчи, Гете, философ Бэкон, историк Николай Карамзин. Даже Чарлз Дарвин не утерпел и написал по теме работу: «О выражении ощущений у человека и животных». Не совсем глупые люди, надо отметить». — «Да, это плеяда гениев!» — всплеснул Слава руками. «Именно. А сегодня изучением лица занимаются исследователи не только с научным образованием. С именем! Например, доктор медицинских наук Вельховер Евгений Сергеевич. Он отнес физиогномику к прогрессирующему научному направлению. Это подход истинного ученого». — «Согласен, — кивнул Слава. — Хорошо, а что ты можешь сказать о носе Веры Игнатьевны Мухиной?» — «Нос прекрасен, но почему ты с него начал?» — «Тут загадка. То, что ты видишь, не совсем ее нос». — «Ну, понятно, это же портрет. Художники позволяют себе отойти от внешности, чтоб вывести характер». — «Нет, не в этом дело. Тут история. В 1912 году, зимой, в Смоленске Вера каталась на санках». — «Подожди, ты начал с середины, а сколько ей было лет? Где и когда она родилась?» — «Родилась она в 1889 году в Риге, отец был коммерсант. Мать умерла от туберкулеза, когда Вере было два года. Отец из опасения за ее здоровье увез Веру в Феодосию, где она и провела детские годы. Там девочка брала уроки рисования и живописи. В 1904 году отец умер, ей было 14 лет, родственники забрали ее и сестру — у нее была старшая сестра, Мария, — в Курск. В 1912 году на Рождество, ей было 23 года, она отправилась к дяде в Смоленскую губернию. Там, катаясь на санках с горы, врезалась в дерево, сучком ей отрезало нос». — «Боже мой!» — «В Смоленске нос пришили. Тогда пластическая хирургия еще только начиналась. Сам понимаешь, как это выглядело. Плюс шрамы, рубцы. Девушка стала стесняться своего лица». — «Да, это несчастье». — «Но прямо по пословице: не было бы счастья, да несчастье помогло». — «То есть?» — «Если посмотреть ее ранние фото, на них нижняя часть лица преобладает, это, если я не ошибаюсь, означает избыток материальности». — «Добавим тягу к наслаждениям, а то и жажду. Правда, есть еще одно, это может быть от отца, — деятельная практичность. Отец был материально устремлен и, возможно, богат». — «Она из богатой семьи, это верно. Вера едет в Париж, где переносит восемь пластических операций. Во Франции она прожила два года, с 1913-го по 1914-й. Хотя нос был спасен, лицо после операций переменилось, стало грубоватым, мужским. Но из-за этой неприятности девушка сосредоточилась на учебе, полностью погрузилась в мир искусства, и произошло чудо: лицо преобразилось, приобрело одухотворенность, не потеряв волевого выражения. То есть, если бы не было повреждения носа, Мухина, скорее всего, пошла бы обычным для девушки того времени путем: выезды в свет, балы, замужество, хозяйство, дети. Вряд ли она стала бы выдающимся скульптором». — «Вообще, в некоторых подходах носу приписывают волевое начало». — «Разве не подбородку?» — «Они делят ответственность: подбородку досталась стойкость, сопротивляемость». — «Подожди, ты сказал «в некоторых подходах», что это за подходы?» — «Их м ного, ну, например, астрологический подход отдает нос «под управление» Марсу, а это энергия, активность, напор. Учитываются размер, форма, особенности носа. Например, горбинка. Вот подскажи, — обратился я к Славе, — я вижу или, скорее, ощущаю, что нос у нее с горбинкой? Как по-твоему, горбинка в верхней части носа или в средней?» Мы умолкли. «С первого взгляда мне кажется, что в верхней, но со второго — что в средней, — сказал Слава. — А есть различие в толкованиях?» — «Есть. Горбинка в средней части указывает на благородного и самоотверженного человека, способного защищать слабых. А если в верхней, это человек скандальный, деспотичный, склонный к подавлению другой личности и иного мнения». — «И что у нас выходит?» — «Если мы не можем определиться, то придется считать, что оба свойства присутствуют. Тем более что есть две вертикальные морщины у переносицы. Это, с одной стороны, выражает гнев и раздражительность, с другой — постоянную сосредоточенность на некой идее или деятельности. Квадратный подбородок говорит о твердости, стойкости и работоспособности». — «Слушай, а вот эта родинка над верхней губой, справа в углу, что-нибудь значит?» — «Значит». — «И что же?» — «Даже не знаю, как тебе сказать. Это означает избыточную сексуальность, даже, может быть, неостановимую страсть к телесным наслаждениям. Верность редко сохраняется». — «Да ты что!» — восхитился Слава. «Впрочем, — остановил я Славину фантазию (хотя потом оказалось, что это не фантазия, но я узнал об этом позже, когда он рассказал о ее замужестве), — при ее воле и силе характера эта особенность, я полагаю, по большей части была преобразована в творчество». — «Нет-нет, — возразил Слава, — тут все гораздо интереснее. Я тебе расскажу потрясающую историю, ты не поверишь! Но в следующий раз, через неделю», — сказал он, посмотрев на часы.
