«Лица — разные. И то, что они разные, таит в себе колоссальный смысл». Я остановился, глядя на Славу. Он взирал бесстрастно. «В чем смысл? Что за смысл?» — «Смысл в том, что внешнее разнообразие, индивидуальность, непохожесть есть проявление внутренней неповторимой организации. Характеры продолжают себя наружу, предстают в видимой форме». Слава сдвинул брови. Я продолжил: «Представь, что все люди на одно лицо, включая тебя самого. Везде идентичные лица. Что тогда?» Слава выгнул брови: «Тогда будет «Ирония судьбы — 3». — «Нет», — сказал я. «А что?» — «Окончательная ирония судьбы». Но если серьезно, то возникло бы ощущение абсолютной искусственности, какого-то конвейера, мира автоматов, вселенной кукол». — «Бррр, кошмар! Слушай, а ведь это огромное счастье, что нет одинаковых людей, все непохожи, все разные. И если вглядеться, каждое лицо по-своему прекрасно!» — «Вот еще о чем надо сказать: есть другая великая особенность — лица меняются с возрастом! Это потрясающе, потому что за этим стоит такая фундаментальная мудрость, что язык охватывает немота. Немота неизреченности. Взгляни на фотографию выдающегося бразильского футболиста Гарринчи. От первых снимков, где он молод, легкомыслен, беспечен, до этого изображения — дистанция огромного внутреннего размера. От ограниченного, материального, узконаправленного лицо шагнуло к мировой широте. В его глазах — боль. Боль, с которой началась жизнь и которой она окончится. Выражение лица борется с глазами, оно устремлено в будущую правильную, истинную жизнь, наполненную разумом. — Я помолчал. — Вспоминаю другой взгляд — «взгляд всех времен и народов». Глаза Ефремова в фильме «Три тополя на Плющихе», когда Доронина пела «космическую» песню в салоне «Волги» под дождем. Ефремов заглянул в такую даль, в такую необратимость, в такую глубину жизни, что только непосредственной передачей от духа к духу можно адекватно описать состояние. Так и тут: на этом фото Гарринча оторвался от материального мира и плывет над земными обстоятельствами. Давно бы надо рассказать о Гарринче. Ты знаешь, что Гарринча — прозвище?» — «Знаю». — «А я не знал долгое время». — «Так назвала его сестра, когда он с увлечением ловил в лесу мелких птичек, которые назывались гарринчи, они похожи на воробьев», — пояснил Слава. «Я также долго не знал, что одна нога у него была короче другой на 6 сантиметров и его называли «хромым футболистом». — «Ну это общее место, но факт уникальный! — заметил Слава. — Ни до него, ни после такого футболиста не было. Свой недостаток он обратил в преимущество. Его финты не повторить никому, потому что для этого надо укоротить себе ногу, да еще вывернуть стопы наружу, а обе ноги скосить в левую сторону. Он такое проделывал, что народ впадал в экстаз». — «Его считают лучшим правым крайним нападающим в истории футбола, — продолжил я, — ты знаешь его настоящее имя?» — «Конечно. Мануэл Франсиску душ Сантуш, родился 28 октября 1933 года в местечке Пау-Гранди. Был пятым ребенком в семье. У него были врожденные пороки развития: короткая нога, деформация позвоночника, смещение костей таза, косоглазие. Операции не помогли. Врачи подбодрили родителей: радуйтесь, что он вообще может ходить». — «Я слышал другое, что эти проблемы возникли из-за полиомиелита». — «Про это я не в курсе», — пожал плечами Слава. «Семья была очень бедная. Гарринча с детства помогал родителям, собирал в лесу дикие бананы — они отличаются сильным запахом — и продавал на рынке. Его отец работал охранником на заводе и страдал алкоголизмом. Он умер от цирроза печени. Гарринча попробовал алкоголь в 4 года. С 10 лет он вовсю пил кашасу и пиво». — «Что есть кашаса?» — «Крепкий алкогольный напиток, 40 градусов». — «Так это, поди, просто ром?» — «Верно. Официально — ром. В школе он учился плохо, едва окончил 4 класса и устроился на фабрику. Он с трудом читал, арифметика осталась непостижимой тайной. Потом это аукнулось. Гарринча не желал читать контракты и просто подписывал пустой бланк. Владельцы клубов пользовались этим: платили вполовину меньше, чем другим. Учиться мешали два обстоятельства — бедность и увлечение футболом. Конечно, он, как все мальчишки Бразилии, играл в футбол. Его дразнили, обзывали уродом». — «Вот загадка. Других бы это сломало!» — воскликнул Слава, качая головой. «У него рука «Земли и Огня» и толстая длиннющая прямая линия сердца. Что делает обладатель такой линии?» — «Я помню, — ответил Слава. — Он уходит в себя, начинает работать и достигает успеха». — «Не просто «уходит», это взрыв! Особый взрыв — внутрь. Прямая линия сердца запирает взрыв в сердце. Он поклялся, что станет лучшим!» — «Так и случилось, излюбленным занятием Гарринчи во время игры стало раз за разом обыгрывать соперников, что он и делал с нескрываемым удовольствием». — «Даже театрально. Раз он обвел нескольких игроков, последним обыграл вратаря. Но вместо того чтобы послать мяч в ворота, он подождал, пока подбежит еще один защитник, виртуозно обманул и его, наконец, закатил мяч в ворота». — «Говорят, у него был пушечный удар, «смертельный»?» — «Это правда. Есть воспоминания Льва Яшина: «Уже на первой минуте с виду нескладный Гарринча каким-то невообразимым финтом уложил на траву Кузнецова, промчался с мячом по краю и пробил так, что мяч, ударившись о стойку ворот, отлетел в центральный круг». Он был мастером штрафных ударов и отлично исполнял «сухой лист» — мяч двигался, шипя, как шаровая молния, и, произвольно меняя траекторию, залетал в ворота. Вратари испытывали ужас, болельщики — восторг! Его называли «хромым ангелом». У него было отзывчивое, доброе сердце. Скромность, отказ от себя, неприхотливость не дали ему воспользоваться славой. Его обирали, он никогда не требовал положенного. Не умел распоряжаться деньгами и всему верил. Его первая жена при разводе наняла адвоката, который добился судебного решения, по которому Гарринча должен был пожизненно выплачивать ей алименты. Гарринча продал все свое жилье, чтобы выполнять решение, наконец, когда деньги кончились, был осужден на 90 дней. Он мистически привлекал женщин, был страшно любвеобилен. Был три раза женат и имел связи на стороне. Во время чемпионата мира в 1958 году в Швеции в него влюбилась местная официантка, которая родила ему сына. Говорят, никто не смог сосчитать, сколько у него всего детей. В последние годы он остался практически без средств, жил в съемном доме в небогатом районе Рио-де-Жанейро и много пил. В 1978-м он попал в больницу из-за проблем с сердцем. Там познакомился с двадцатилетней девушкой и женился на ней. Ему было 44. Она родила ему дочь в 1981 году. У него обнаружили цирроз, он неоднократно и безуспешно бросал пить. Умер в 1983 году в возрасте 49 лет. За гробом шли 300 тысяч человек, много известных футболистов и сколько-то ангелов».
